ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.09.2019
Просмотров: 298
Скачиваний: 1
// Головин, Б. Н. Основы культуры речи. - М., 1980 (и др. издания). - Гл.3;
ПРАВИЛЬНОСТЬ РЕЧИ: НОРМЫ УДАРЕНИЯ
§ 1. Правильность речи — ее не единственное, но главное коммуникативное качество. Правильность речи всегда ведет нас к соблюдению норм литературного языка, неправильность — к отступлению от них.
Если норма—это исторически принятый (предпочтенный) выбор одного из функциональных вариантов языкового знака, то, по смыслу определения, следует, что нормы с течением времени и в результате действия совокупных социальных условий, в которых применяется язык, меняются. Но если нормы меняются (а изменение норм не может быть актом одноразовым и быстрым), неизбежно существование старой и новой нормы в тот или иной период развития литературного языка—в тех или иных его узлах и точках.
Кодификация литературной нормы — это ее официальное признание и описание в грамматиках, словарях, справочниках, имеющих авторитет во мнении общества. Кодифицированная норма прочнее некодифицированной, в особенности если кодификация известна широким кругам населения. Кодификация открывает возможность обеспечить большую устойчивость нормы, предотвратить полустихийные и как будто не контролируемые ее изменения.
§ 2. Различия в произношении, ударении, образовании форм слова или в построении предложений, если эти различия вызваны сменой и сосуществованием норм, должны признаваться объективными по своему источнику и вызвавшим их причинам.
Многочисленны случаи искажения синтаксических норм, регулирующих соединения слов в составе предложения, построение предложений. Те, кого называют “носителями литературного языка”, владеют этим языком кто лучше, кто хуже.
§ 3. Нормы литературного языка регулируют функциональное варьирование, выбор парадигматических и синтагматических вариантов на разных уровнях языковой структуры.
-
Нормы произношения регулируют выбор акустических вариантов фонемы или чередующихся фонем — на каждом шаге развертывания речи и в каждом слоге отдельные слова.
-
Нормы ударения регулируют выбор вариантов размещения и движения ударного слога среди неударных.
-
Нормы словообразования регулируют выбор морфем, их размещения и соединения в составе нового слова
-
Нормы морфологические регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и вариантов ее сцепления с другими
-
Нормы синтаксические регулируют выбор вариантов построения предложений—простых и сложных;
-
В современной лингвистической литературе иногда говорят и о нормах стилистических, имея в виду, прежде всего, несоответствие выбранного слова или синтаксической структуры условиям общения и господствующему стилю изложения. Так, по словам К. И. Чуковского, один из переводчиков “принес в издательство “Всемирная литература” такой перевод романтической сказки:
“За неимением красной розы жизнь моя будет разбита”. Горький сказал ему, что канцелярский оборот “за неимением” неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому:
“Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита”, чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок” [98, 122].
Нет, видимо, людей “пригодных” и “непригодных” для усвоения норм литературного языка. Но есть, оказывается, люди “непригодные” для художественного перевода и, добавлю от себя, для сочинения художественных текстов. Это лишний раз подтверждает мысль о том, что в стиле господствуют не нормы, а целесообразность, когда нужны и вкус, и талант.
§ 4. В современном русском литературном языке среди норм произношения хочется выделить прежде всего две наиболее сильные. Одна из них—количественная и качественная редукция гласных звуков в безударном положении, другая—смягчение твердых согласных звуков перед мягкими и перед гласными переднего ряда.
Первая норма исключает так называемое оканье, т: е. произнесение звука [о] в безударном положении:
нельзя, следовательно, говорить [молоко, дорогой, золото, Вологда, б'эговой, деловой] и т. д. Нужно говорить: [мълако, дърагой, золъта, Волъгда, 6'ьгавой, д'ьлавой] и т. д.
“Окающие” говоры занимали большие территории на севере и северо-востоке России и оказали заметное влияние на литературную речь жителей—не только сельских, но и городских, в том числе и с хорошим литературным образованием. Известно, что многие видные представители русской интеллигенции первой половины XX в. окали, в их числе были Горький, Гладков, Калинин. На этот факт ссылаются иногда защитники окающего произношения. Но ведь языковая норма принадлежит не отдельным людям—она принадлежит всем, для кого тот или иной язык—родной. Норма современного русского литературного языка требует отказа от оканья, хотя само по себе нарушение этого требования нормы и не устраняет взаимопонимания говорящих, но может затруднять его.
Широкая по охвату звукового материала норма редукции гласных захватывает не только оканье и аканье, но также “иканье”, “эканье”, “яканье” и другие разновидности редукции.
В конце XIX—начале XX в. в так называемом мое" ковском произношении, которое признавалось образцовым, действовала норма, предписывавшая произнесение звука [и] на месте буквы е в безударных слогах [в'иду, б'ир'ош, л'ит'ат, выб'ижал и др.]; звук [и] произносился и на месте буквы я (в безударном слоге) или на месте буквы я после ч [р'идавой, вз'ила, зав'ила, ч'исы и т. д.]. В середине XX в. эта норма оказалась поколебленной, и нередко предпочтение отдается в перечисленных случаях произнесению звука [е], часто со слабым призвуком [и].
В этом колебании нормы нужно видеть результат влияния, книги, письма, орфографии на звучание: произношение как бы приближается к написанию. Под этим влиянием ослабевает редукция, и немало людей произносят [ч'асы, р'ады], хотя нет пока оснований кодифицировать такое произношение.
Иноязычные слова в русском литературном языке усваивают обычно его нормы, им подчиняются, но нередко долгое время несут следы влияния иной языковой системы. Так, иноязычные слова, в которых, в частности в начале основы, встречается сочетание согласного звука и гласного переднего ряда [е], должны бы получать смягчение этого согласного. Однако эта общая закономерность дает немало исключений, что ведет к необходимости узнавать в словарях, как же следует произнести согласный звук—твердо или мягко.
В этих словах согласный звук перед [е] звучит мягко '(так сказать, по-русски): дебаркадер, дебатировать, дебют, дебютировать, девальвация, дегазация, дегенерат, деградация, деградировать, дегустация, дегустировать, дедукция, дедуктивный, дезинфекция, дезинформация, дезорганизация, дезорганизовать, дезориентация, декада, декадный, декан, деканат, деквалификация, декламатор, декламировать, декларация, декларировать, деклассированный, декорация, декрет, делегат, делегация, дельта, демаркация, демаскировать, демилитаризация, демисезонный, демобилизовать, демонтаж, демонтировать, деморализация, деморализовать, денационализация, дендрарий, депонировать, депонент, депутат, деривация, деспотия, деталь, детонация, дефект, дефектный, дефиниция, дефис, дефицит, деформация, децентрализация, дециграмм, дециметр, дешифровать, дешифровка, дешифровщик, реализовать, ревматизм, револьвер, ревю, регби, реглан, редактор, реестр, резерв, резервуар, резон, рейд, рейс, рейтузы, реквием, рекомендация, рекорд,
Как видим, перевес в пользу мягкого произношения очень заметен; немногие слова с твердым звучанием согласного не подчинились пока общей закономерности;
ОБ УДАРЕНИИ В ИМЕНАХ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
§ 6. Вот небольшой перечень имен существительных с неподвижным ударением на основе, в которых замечается нарушение нормы при употреблении в разговорной речи:
арбуз — арбуза — арбузу — арбузом — об арбузе, арбузы — арбузов — арбузам — арбузы — арбузами — об арбузах; аргамак — аргамака — аргамаку — аргамака — аргамаком — об аргамаке, аргамаки — аргамаков — аргамакам — аргамаков — аргамаками — об аргамаках;
блюдо — блюда — блюду — блюдо — блюдом — о блюде, блюда — блюд — блюдам — блюда — блюдами — о блюдах; берёста — берёсты — берёсте — берёсту — берёстой — о бересте; буржуй — буржуя — буржую — буржуя — буржуем — о буржуе, буржуи — буржуев — буржуям — буржуев — буржуями — о буржуях;
верблюд — верблюда — верблюду — верблюда — верблюдом — о верблюде, верблюды — верблюдов — верблюдам, — верблюдов — верблюдами — о верблюдах;
вьюга — вьюги — вьюге — вьюгу — вьюгой — о вьюге, вьюги — вьюг — вьюгам — вьюги — вьюгами — о вьюгах; вяз — вяза — вязу — вяз — вязом — о вязе, вязы — вязов — вязам — вязы — вязами — о вязах;
§ 8. Различают пять разновидностей подвижного ударения в именах существительных.
-
Ударение с основы в единственном числе перемещается на окончание во множественном по образцу: орден — ордена — ордену — орден — орденом — об ордене, но ордена — орденов — орденам — ордена — орденами — об орденах.
-
Ударение с основы в единственном числе и в именительном (а также винительном, если существительное неодушевленное) множественного перемещается на окончание в косвенных падежах множественного числа по образцу: голубь—голубя—голубю—голубя—голубем — о голубе; голуби, но голубей — голубям — голубей — голубями — о голубях.
-
Таким образом, вторая разновидность почти повторяет первую, за исключением ударения в именительном падеже множественного числа.
-
Ударение с окончания в единственном числе перемещается на основу во множественном по образцу;
-
коза — козы — козе — козу — козой — о козе, но козы — коз — козам — коз — козами — о козах. Третья разновидность имеет схему движения ударения, обратную по сравнению со схемой второй разновидности.
-
Ударение с окончания в единственном числе перемещается на основу в трех падежах множественного — именительном, родительном и винительном; дательный, творительный и предложный сохраняют ударение на окончании; образец: волна—волны—волне—волну—волной—о волне, но волны—волн—волны, а затем ударение опять на окончании—волнам—волнами — о волнах. Этот тип имен дает много колебаний в ударении под влиянием предшествующего типа.
-
Пятая разновидность знает передвижение ударения с окончания в единственном числе на основу в винительном падеже того же числа; множественное число не дает устойчивой схемы движения ударений; образец: щека — щеки — щеке — щекой — о щеке, но щеку, щёки — щёк — щекам — щёки — щеками — о щеках. Множественное число, из-за неустойчивости схемы ударения, дает в этом типе имен немало колебаний нормы.
Первая разновидность
бал — бала — балу — бал — балом — о бале, балы — балов — балам — балы — балами — о балах; бор — бора — бору — бор — бором — о боре, боры — боров — борам — боры — борами — о борах; борт — борта -— борту — борт — бортом — о борте, борта — бортов — бортам —борта — бортами — о бортах; буфер — буфера — буферу — буфер — буфером — о буфере, буфера — буферов — буферам — буфера — буферами — о буферах;
вал — вала — валу — вал — валом — о вале, валы —валов—валам—валы—валами—о валах; веер — веера — вееру — веер — веером — о веере, веера — вееров — веерам — веера — веерами — о веерах; вензель —-вензеля — вензелю — вензель — вензелем — о вензеле, вензеля — вензелей — вензелям — вензеля — вензелями — о вензелях;
гол—гола—голу—гол — голом — о голе, голы—голов — голам — голы — голами — о голах;
Если какое-либо из существительных этого типа применяется в предложном падеже с окончанием -у, ударение перемешается на это окончание} на балу, в бору, на боту, на вали, в кругу, на спирту, в году, в хору, в чаю, в шкафу и под.
Вторая разновидность
ведомость — ведомости —- ведомости — ведомость — ведомостью — о ведомости, ведомости, но ведомостей — ведомостям -- ведомостями — о ведомостях (винительный множественного как именительный! ведомости);
волость — волости — волости — волость — волостью — о волости (именительный и винительный), но волостей -— волостям —•• волостями •—• о волостях; волк — волка — волку — волка — волком -- о волке ; волки, но волков — волкам — волков - волками — о волках;
вор — вора — вору — вора е- вором — о воре; воры — но воров -'" ворам — воров — ворами — о ворах;
Третья разновидность
арба — арбы — арбе — арбу — арбой — об арбе, арбы — арб — арбам — арбы — арбами — об арбах;
вдова — вдове — вдовы — вдову — вдовой — о вдове, вдовы — вдов — вдовам — вдов — вдовами — о вдовах;
Четвертая разновидность
блоха — блохи. — блохе — блоху — блохой — о блохе, блохи — блох, но блохам — блохами — о блохах; борозда — борозды. — борозде —- борозду — бороздой — о борозде; борозды -— борозд, но бороздам — борозда ми — о бороздах;
волна — волны. — волне — волну — волной — о волне, волны, — волн, но волнам — волнами — о волнах (допустимо волнам — волнами — о волнах);
губа — губы — губе — губу — губой — о губе} губы — губ, но губам -— губами — о губах;
Пятая разновидность
Общим признаком, объединяющим имена в эту группу, является перемещение ударения с окончания на основу в винительном падеже единственного числа. 'Однако множественное число не обнаруживает при этом достаточного единства: в одних именах ударение перемешается как в разновидности четвертой, в других— оно неподвижно на основе. Возьмем вес же несколько имен пятой разновидности:
борода. — бороды — бороде — бородой — о бороде, но вин. бороду; множ. бороды — бород — бородам — бородами — о бородах; борона — бороны — бороне — бороной — о бороне, но вин. борону; множ. бороны — борон — боронами — о боронах; -голова — головы — голове — головой — о голове, но вин. голову; множ. головы — голов — головам — головами — о головах} гора — горы — горе — горой — о горе, но вин. гору; множ. горы — гор — горам — горами — о горах}
ОБ УДАРЕНИИ В ИМЕНАХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
§ 9. талантливы—талантлив—талантлива, талантливо, талантливы; хлопотливый—хлопотлив, хлопотлива, хлопотливо; хлопотливы; красивый—красив, красива, красиво, красивы.; плаксивый — плаксив, плаксива, плаксиво, плаксивы; милостивый—милостив, милостива, милостиво, милостивы; учтивый — учтив — учтива — учтиво, учтивы; уживчивый.—уживчив, уживчива, уживчиво,' уживчивы; устойчивый—устойчив, устойчива, устойчиво, устойчивы; немыслимый—немыслим, немыслима, немыслимо, немыслимы; неутомимый—неутомим, неутомима, неутомимо, неутомимы; также: милосердный, многолюдный, безотказный, развязный, азартный, грамотный, алогичный, солнечный, максимальный, оптимальный, благодетельный, питательный, тенистый, золотистый и многие другие.
Если внимательно всмотреться в морфемное строение таких прилагательных, можно заметить его некоторые особенности: например, наличие суффиксов -ив; лив-, -чив, им-, -н; -альн-, -ельн-, -ист- и др. А это означает, что имена прилагательные с неподвижным ударением имеют, как правило, формальные признаки, позволяющие эти прилагательные отличать от тех, в которых ударение в кратких формах подвижно и падает то на основу, то на окончание.
Есть ли какая-то общая закономерность в движении ударения—в тех именах прилагательных, в которых оно подвижно? Да, есть, хотя эта закономерность и не всегда выдерживается. Вот она: если ударение в краткой форме женского рода падает на окончание, то в остальных кратких формах оно стоит на основе и обычно совпадает с ударением в полной форме