ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.09.2019
Просмотров: 7207
Скачиваний: 5
Российские мастера экрана развлекли нашу комиссию откровениями трех проституток (которые, как выяснилось потом, выполняли актерские задачи и были, так сказать, не вполне проститутками – их заверили, что картину увидят лишь на Западе и никакого ущерба им от этого не будет). Были еще вполне реальные судьбы брошенных детей. Запомнился однорукий деревенский мастер, как он залезает на купол церкви, привязывается веревкой и красит крест. Затем он выпивает, ругается с женой и показывает съемочной группе приготовленный для себя гроб. Да не просто показывает, а вытаскивает на середину двора и ложится в него, и накрывается крышкой.
Где-то на третий день таких просмотров я и вспомнил пушкинскую мысль, и процитировал коллегам по памяти – не стыдно ли, не мерзко ли выставлять Россию-мать в столь неприглядном виде перед заграницей? Нашлось и другое. Предложил я послать в Турин фильм про Николая Травкина – он тогда затевал революцию в отдельно взятом районе, тоже ведь мужик колоритный. И еще уральскую картину «Экспресс “Кукушка”» – репортаж из рабочего поезда, курсирующего по узкоколейке между Европой и Азией. Чем дальше от Москвы – тем спокойней народ живет, такой вывод напрашивался.
Ладно, послали. Травкина и «Кукушку» в Турине отвергли, а зэки, лилипуты и проститутки поехали на всемирную конференцию.
Некоторое время спустя наши мастера стали делать свои работы специально в расчете на ИНПУТ. Я уже цитировал потрясающую фразу Владимира Молчанова (продублированную субтитрами на английском языке), что в городе Ярославле мужчины оказались нетрезвые и неинтересные, и потому было решено делать картину про женщин. А женщины «попались» почему-то все пожилые, не очень счастливые, не очень образованные.
Нищая, чуть не лапотная, пьяная Русь! Бредут от автобуса женщины с кошелками, идет титр: «Русские женщины». Это именно то, что хотят видеть на Западе! И режиссер Раиса Малова попала-таки в Штутгарт-98, хотя трудов ей было – всего лишь Молчанова в Ярославль привезти да камеру на улице поставить.
«Русские женщины» особенно впечатляют, когда сразу же (до или после – все равно) в программе просмотра стоит фильм Алексея Учителя «Элита», он также был представлен в Штутгарте-98. Не наспех, как Малова, а старательно, с высоким кинематографическим мастерством группа А. Учителя зафиксировала в 52-минутном зрелище совсем других русских женщин. О своих мужьях с уважением, любовью и изяществом рассказывают жены политиков Шохина и Авена, вдова Листьева и еще одного коммерсанта, который, как сказано в фильме, ушел на встречу с бандитами и не вернулся. Криминал и политика – рядом. Неплохие жилища (Авены живут в доме, ранее принадлежавшем Алексею Толстому, Листьев построил трехэтажный особняк). Фейерверки, фуршеты, торжественные проходы по лестницам: телезвезда Дарьялова, Парфенов с супругой, Третьяков, Караганов – их, значит, отнесли к элите России. И между ними – интервью с истинно элитарной семьей, не нуждающейся в специальном ярлыке. Жена Владимира Спивакова рассказывает, как он защитил ее от хулиганов ночью в Париже.
В этих двух фильмах – как, и во многих прочих, рассчитанных на «эксклюзивность» материала – параллельные, не пересекающиеся миры. Словно две России. Разница в уровне доходов между десятью «верхними» и десятью «нижними» процентами, по данным Н. Шмелева, в Европе где-то около 10 раз, в России – 20 раз.
К этим крайностям тяготеют работы, представленные на ИНПУТ 2000 года. Я вновь оказался на зональной конференции, на озере Круглое – теперь не в роли шоп-стюарда, а от журнала «Журналист». Знакомых лиц увидел немного. За широкими столами, составленными прямоугольником, внутри которого мерцают экраны – почти исключительно молодежь. Представляясь в первый день, называют, кроме своей фамилии, еще одну: «мастерская Кобрина» или «мастерская Лисаковича». Стало быть, старшекурсники и недавние выпускники ВГИКа. Что ж, закономерно, – сказал Золотаревский, – именно им принадлежит XXI век.
С чем же идет в мир племя младое, незнакомое? Вот фильм «Демисезон», всего 8 минут. Звучит танго Оскара Строка. На голых ветвях старой яблони производят плавные движения молодые люди в черных нарядах, наподобие летучих мышей. Съемка ведется снизу, на фоне неба. Экран вдруг становится из серого – голубым, яблони расцветают, «летучие мыши» улетают. Типичный учебный этюд, во ВГИКе прежде всего ценится изобразительное решение. Но почему его отобрали для участия в зарубежном туре – кандидатом от России на ИНПУТ? Или такое «произведение»: камера, жестко зафиксированная на штативе, показывает пейзаж в стиле Шишкина – поле, откос, сосны, дорога. Раздается электронный звучок – и сверху вниз замедленно падает тарелка. Еще полминуты созерцания пейзажа, опять электронный «блям» – и мимо объектива, откуда-то с небес проплывает ваза. Потом – миска, потом еще какая-то посуда. Молодые глубокомысленно обсуждали некий подтекст, и что значит название «Четыре важные способности». А кто-то из «взрослых» задал вопрос: на какую, собственно, аудиторию вы рассчитываете? – Ни на какую, – отвечали авторы-вгиковцы. – А по какому телевидению это все можно показать? Ответ аналогичен: ни по какому.
Серджио Борелли не проявлял никакого беспокойства. Выходит, главный принцип ИНПУТа – «ТВ в интересах общества» – оказался забыт, на первый план вышло чистое экспериментаторство.
Еще в одном вгиковском фильме – я уж не буду перечислять названия – автор и режиссер, она же исполнительница главной роли, демонстрирует свои великолепные стати, непринужденно расхаживая по квартире в чем мать родила и переругиваясь с этой матерью (и по роли, и по жизни) как бы в поисках колготок.
Ну, это еще ладно, пусть смотрит весь мир, что есть еще женщины в русских селеньях, не только те несчастные, что показывал Молчанов, и не госпожа министерша из фильма А. Учителя. Но все-таки где она, непридуманная жизнь, документалистика, где основная, глубинная Русь? Не верхние и не нижние 10 процентов?
А вот она. Я уже писал о фильме «Чаронда», выражая недоумение полным отсутствием авторской позиции и хоть какой-нибудь мысли в показе вологодской глубинки.
– Значит, вы ничего не поняли в моем фильме, – заявил молодой автор – тоже, как выяснилось, студент-вгиковец.
– Так он же москвич, чего вы хотите, – сказал, отойдя на десяток шагов, вологодский режиссер Юрий Половников, более известный как Митрич (у него и в титрах, и на визитной карточке Митрич, он же значится как автор идеи «Чаронды»). Оказывается, это он отправил практиканта-вгиковца в плавание по речке Воже до призрачного города Чаронда, который и на карте не сыщешь. Там живут старики, а дети с внуками на лето приезжают, и кое-кто из городов навсегда возвращается – в общем, не так все безнадежно, как в тексте заезжего автора. Он увидел лишь крайнюю бедность, безысходность, даже могилы роют в воде – болота подступают все теснее...
На обсуждении с автора спесь сбивали довольно сурово, причем свои же вгиковцы. Один из них задал тот же вопрос, что был и у меня в статье: а что это был за человек в избе на берегу, возле самой реки, один, причем довольно молодой? Сперва к проезжим с опаской, потом с добрым советом. Это кто такой был?
– Рыбак, – сказал автор.
– Может быть, ты, старик, проплыл мимо главного героя своей жизни, – заметили коллеги.
Нельзя сказать, что киношная молодежь показала отсутствие интереса к реальной жизни среднего человека. Один автор провел видеонаблюдение из окна обычного московского дома. В кадре постоянно присутствует зеленая торцевая стена другого панельного здания – в нем, видимо, расположен магазин, и в тыл бойкого места, за угол к небольшому газончику постоянно заходят разные люди. Кто с детской коляской постоять, кто с ребенком поиграть, кто бутылку распить на троих или выпить пива из горлышка. А кто и нужду справить – большую или малую. Деловито и быстро проделывают это лица обоего пола.
Ну, посмеются на Западе над нашей простотой нравов. Ну и что? Будем смеяться вместе – вроде мы не отсюда, это не наш народ, и сами мы за угол никогда не ходили?
В фильме без слов «Московский ноктюрн» ночная столица предстает как чуждый человеку имперский город, железный стук башенного часового механизма как бы перекликается со стуком копыт Медного всадника над головой бедного Евгения. Это еще одно свидетельство драматического мироощущения входящих в жизнь молодых людей. И оно совпало с ожиданиями устроителей ИНПУТа. Вот – дословно – официальные аннотации отобранных шоп-стюардами и представленных на Запад российских документальных фильмов (помимо уже упоминавшихся):
«СВ № ...» Где-то среди глухих снегов, неподалеку от Соликамска живет пьяница. Пьет он от тоски и для вдохновения – герой фильма пишет стихи. И читает их на фоне пейзажей северной России и за рюмкой.
«Три трейлера». Три друга-шофера. Раньше они перевозили на Байкал построенные на заводе речные теплоходы. Теперь работы нет. Стоит завод, вмерзли в лед корабли на Байкале. А друзья пытаются как-то вписаться в новую жизнь, в новые условия.
«Полина». Бывший вор Борис Кулябин, проведший за решеткой больше 10 лет, стал писать и исполнять песни зоны, чем и прославился среди части московской интеллигенции. Муза Бориса – его жена Полина.
«Леонов с женой Зиной вышли на прогулку». После десятилетий скитаний, в 55 лет Леонов женился и поселился в деревне. Окружающую жизнь он не приемлет. И на телеге вместо мольберта, кистями от козы он рисует страны, которые никогда не видел, цирк, в котором никогда не был, себя и красавицу Зину, идущих в театр или на прогулку.
«Ксения и Илларион». История семьи сибиряков, состоящей из 37 человек: сыновья, невестки, внуки. Они живут в глухом углу Сибири и могут сделать для себя все – и зверя добыть, и валенки свалять. Верующие. Никита Михалков организовал главе семейства и его жене поездку к святым местам в Палестину.
Только в последнем фильме мы видим духовно здоровых людей, да и то явление Михалкова с неба – на вертолете – придает документальному зрелищу некую театральность. Что ж, все перечисленное – документы переломной эпохи, переломавшей многих и многих.
Журналисты и режиссеры – понятное дело, не социологи, они не обязаны давать выверенную, репрезентативную картину жизни общества. Лишь бы только обращение к нашим болевым точкам не превращалось в их смакование, лишь бы не рассматривали мы своих героев как занятных аборигенов в незнакомой, по сути, стране.
Пример бывших братьев-прибалтов свидетельствует: когда жизнь мало-помалу входит в нормальное русло (а у них это происходит быстрее) – интересы кинодокументалистов также смещаются от крайностей к обычным житейским делам. На конференцию ИНПУТа, на озеро Круглое, прибалты на сей раз не привезли никаких лилипутов и путан. Литва: «Прогулка с Антанасом Рекашимасом». Искрометного юмора и таланта музыкант, жизнерадостно показанный! «Магия путешествия» – маленькая труппа кукольного театра из Паневежиса на двух красочных фургонах, на лошадиной тяге путешествует по городам и весям. Эстония: «Мимикрия» – об учителе биологии, который одновременно еще и актер. «Истории Кыуе Лиису» – монологи 95-летней женщины. Латвия: «Новые времена на улице Поперечной». Иварс Селецкис и его группа жили на этой улочке, на окраине Риги, целый год. Фильм вышел замечательный, персонажи не хуже, чем в игровых сериалах, конфликты с соседями без особой злобы, раскрытие характеров – словом, документальное кино в его лучших традициях.
Говорят, есть в Прибалтике и другие фильмы. Только они их за границу не посылают. У малых народов чувство собственного достоинства, говорят, обострено.
Этой главой я хотел бы закончить несколько затянувшийся разговор – о фильмах и передачах местного ТВ, присылаемых на различные конкурсы и фестивали.
Пересматриваю кассеты с этими передачами. Победителей и номинантов на конкурсах не так много, но есть ведь и просто хорошие передачи, которые хочется посмотреть еще раз и студентам показать.
Такие просмотры – это прежде всего встречи с хорошими журналистами, работающими на местных студиях, которые называются теперь телекомпаниями, но сохранили, судя по всему, душевную чистоту и энтузиазм, свойственные когда-то «шестидесятникам». Женщины-телевизионщицы из Рязани, Кургана, Самары, Тюмени, скорее всего, незнакомы друг с другом. Но когда смотришь их телевизионные очерки о современной деревне, слушаешь их уважительные и в то же время профессионально-цепкие разговоры с селянами – получаешь истинное удовольствие: они сохранили и несут в XXI век то, чем сильна была русская журналистика от Глеба Успенского до Юрия Черниченко. Сохранили интерес и внимание к простому российскому человеку, живущему на земле. Этот россиянин изменился, у него теперь и телевизор, и связи с городом, в том числе и родственные, – тем интереснее с ним общаться. Как к своим давним знакомым – а порой дело обстоит именно так – приезжают к сельским жителям журналистки близкого им областного ТВ. И экран обретает совсем иную глубину. И уставший от дешевых (в прямом и переносном смысле) студийных тусовок зритель получает возможность прожить пятнадцать – двадцать – тридцать минут там, куда доехала неведомо на каком бензине и энтузиазме съемочная группа из областного центра.
Вот крестьянин, поменявший легковую машину на более нужный в рязанской глубинке трактор «Беларусь», вытаскивает этим трактором из непролазной грязи «уазик» – фургон телевизионщиков. Над грязью возносятся купола реставрируемой церкви. Журналист Елена Александрина считает, что возрождение народного духа начинается с восстановления порушенных когда-то храмов, а будет храм – появится и хорошая дорога к нему. Александрина почти не появляется в кадре, лишь изредка и вроде бы случайно мы видим профиль сосредоточенной молодой женщины в модных очках. Свой цикл Александрина назвала «Своя земля», и я подумал было, что это про фермеров, про частную собственность на землю. Оказалось не так. Своя земля для журналистки и ее зрителей – это вся Рязанщина со времен отпора татаро-монгольскому игу, со всей историей, нравами, привычками и подзабытыми традициями. Люди теперь перестали бояться вспоминать прошлое, и Александрина своим вниманием и расспросами поощряет такие воспоминания, скажем, сельской художницы или отставного офицера. Негосударственная компания «Прио-Эхо» делает в Рязани доброе дело.