ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.09.2019
Просмотров: 7215
Скачиваний: 5
Книга Саппака называется «Телевидение и мы». Статьи некоторых современных критиков несут девиз «Телевидение и я», даже наоборот: «Я и телевидение». Индивидуальность критика, конечно, вне посягательств. Но как неловко смотреть на экранного тусовщика, презирающего аудиторию вне его круга, так и читать про «суррогат культуры» которым, дескать, является телевизионная версия театрального спектакля. Критик работает для своего круга – людей, которым достаточно преодолеть лень и сесть в троллейбус, чтобы оказаться в театре и потреблять продукт первой свежести. О дощатых бараках, Ярославле и Мценске и мысли не возникает!
Театроведческий и филологический фундамент В. Саппака сомнений не вызывает, однако писал он не только просто и понятно, но и с практическим прицелом: «где, когда, на каком еще материале может критик, пишущий об искусстве, вмешаться, активно вмешаться в дело, практически касающееся миллионов людей?» (курсив мой. – Г.К.).
Чтобы влиять на дело ТВ, надо стремиться найти с телеработниками общий язык. Не всегда это получается. Напомню «Пресс-клуб», где критики, сбившись кучкой, противостояли ведущим ТВ. Критикам было неуютно и тошно, а телевизионщики купались в своей стихии. Критики говорили о бездуховности ТВ, не приводя примеров и вообще не умея говорить публично. Массовики-затейники торжествовали победу. «Меня встречает на вокзале толпа с цветами в десять тысяч человек, а потому на критику мне плевать» – логика Якубовича. «Моя теща говорит после передачи: отдохнула как никогда», – заявляет Ганапольский. Контраргументов критики не нашли.
Нравятся теще продолжатели дела Матвея Комарова, творцы электронного лубка! Теща имеет право голоса. Тещ таких – легион. Когда-нибудь выделят в эфире специальный канал для тещ. Нынешние проблемы во многом обусловлены наличием у нас всего двух общероссийских телеканалов, как ни дели их – кого-то обделишь. Но вовсе очищать экранное поле от интеллекта и духовности в угоду тещам – это значит не уважать себя, свою страну, свою культуру. Да и тещи разные бывают – кто-то Вульфа и Радзинского предпочитает бойкому зятю.
В одной из комнат стеклянного дома на улице Королева я видел, как в три цвета красят для телевизионного начальства график передач прошедшей недели, с указанием рейтинга и доли. То есть, какой процент семей в Москве (жаль, не в Ярославле) смотрел ту или иную передачу; какая доля включенных в данный час телевизоров была настроена на первый канал, а не на конкурентов. Нормальный рейтинг – клетки передач зеленые. Ниже нормы, но еще на грани допустимого – желтые. Красный цвет означает, что передача не собрала и трети контрольной для данного часа аудитории. Если поставить в такую передачу рекламу – за нее гроша зеленого не дадут, ведь данные о рейтинге получают и рекламодатели. Стало быть, передача, попавшая в красную зону, обречена. «Тропиканка» и «Поле чудес» закрашены зеленым. Программы В. Познера, Л. Филатова – желтым. «Человек при деле» и «В городе N» покраснели, хотя идеолог этой системы В. Вильчек разрешил публицистическим программам иметь рейтинг в полтора раза ниже «развлекаловки». Когда он был простым телекритиком – ратовал за духовные ценности на экране. Теперь – рейтинг, рейтинг... Может, не надо давать критикам реальной власти?
А еще в комнате тихонько шуршит ксерокс, снимает для начальства копии газетных и журнальных статей о ТВ. Эти статьи иногда тоже расцвечиваются при помощи ярких маркеров. Понял я в этой комнате вот что. Бранить в печати высокорейтинговые, приносящие зеленую денежку программы – зря время тратить. Как Белинский зря потратил чернила на критику Комарова. Гораздо важнее поддержать в печати программы, несущие духовный и интеллектуальный потенциал, но попадающие в «зону риска» по рейтингу. Мнения прессы в Останкине все же учитываются. Так что наши телекритики на самом деле составляют некий совет – правда, не с решающим, а с совещательным голосом, в традициях страны советов.
Я вовсе не призываю, чтобы критик, пишущий о ТВ, видел перед собой исключительно теленачальника и обращался к нему. Первый и главный читатель – это зритель телевидения, сопоставляющий свое впечатление о программах с высокоразвитым эстетическим вкусом и обостренным гражданским чувством критика. Но есть и читатель-профессионал, и не только в Москве. Мне довелось недавно пообщаться с руководителями новых телестудий Соликамска, Тольятти, Канска, малых уральских городов и закрытых «атомных» поселений. У этих молодых людей чаще всего техническое образование. Они с удивлением узнавали, что существуют учебники по телевизионной журналистике, целые теории экранных искусств, наконец, люди, положившие жизнь в этой сфере. Многие впервые видели журналы «Искусство кино» и «Журналист». Это чуткие и благодарные читатели – если не обращаться поверх их голов к «посвященным» с заумными рассуждениями. Они внимательны к газетным рецензиям на столичные программы. Их собственная продукция, сфера регионального ТВ, столичной критикой пока не тронута.
Еще довелось мне слышать обращение главы президентской администрации к весьма серьезной публике – к председателям краевых и областных телерадиокомитетов России. Он говорил о том, что им, регионалам, теперь верят больше, чем московским телевизионщикам. Что столичное ТВ, замкнувшееся внутри Садового кольца, не ставит перед собой задачи национального сплочения, консолидации России. Что государственное ТВ не может быть лишь средством завоевания авторитета телеведущих. В общем, говорилось то, что мог бы написать и телекритик, обладай он чувством социальной ответственности и желанием вмешаться в дело. Председатели строчили в блокнотах.
... А мне не дает покоя статья «народного контролера» С. Лаврентьева. Вдруг кто-то из неофитов примет ее за руководство к действию. И уберут с телеэкранов «Восемь с половиной» и «Кабаре», «На последнем дыхании» и «Ностальгию». Конечно, следить напряженно за героем О. Янковского, когда трепетно ограждает он пламя свечи в последнем проходе своей жизни, через бассейн святой Катерины, – лучше на широком экране, вовлекающем зрителя внутрь действия. Но что делать, если в кинотеатрах продают автомобили, а двадцатидюймовый кинескоп остался единственным окном в мир большого искусства – в Братске, Канске, Соликамске, в «атомных» городках... В такой большой России.
Дело было в конце экзаменационной сессии на журфаке. Пришел студент сдавать «хвосты» по специальности. Показывает, как положено, реферат «Современное состояние ТВ в России». Краснеет, просит:
– Может быть, сразу прочитаете и оценку поставите? А то меня стипендии лишат, в учебной части не учитывают, что я уже на телевидении работаю.
– А когда полагалось этот реферат сдать? Месяц назад, не так ли?
– Не мог я, работал. У меня своя рубрика музыкальная, неужели вы не видели?
– Извините, не пришлось. Ну, давайте, перелистаем ваш шедевр творческой мысли.
«... Это наглое вторжение рекламных объявлений в программы было нашим первым ярким, шоковым впечатлением. Хотелось выключить телевизор, но надо было смотреть: Пришло желание разобраться, что такое телевизионная реклама для самого ТВ и для телезрителей».
Спрашиваю студента, почему не от первого лица написано, что это за «мы» – группой, что ли, смотрели? – Это же научная работа, – отвечает.
«В этом явлении перекрещивается множество совсем непростых проблем. По-видимому, преследуемая рекламой цель достигается, реклама оправдывает средства, на нее затраченные. Телевизионный эфир обеспечивает самый надежный эффект проталкивания товаров со складов и магазинных прилавков в хозяйственные сумки и автомобильные багажники потребителей. Зритель, кряхтя и проклиная эти осточертевшие, набитые как колбаса шпиком, рекламными вставками телепрограммы, их все же смотрит, а потом покупает в магазине именно то, о чем он слышал, по поводу чего его снабдили информацией. Он – как слепец в новом Вавилоне «общества потребления». И реклама – его собака-поводырь.
Коммерческие отделы телекомпаний, в чью обязанность входит самым наивыгоднейшим образом продавать фирмам-рекламодателям время в эфире, постепенно стали, чуть ли не самыми главными, задающими тон в структуре вещания».
– А это вы откуда знаете?
Студент немного помялся, мол, в Останкине работаю, все знаю про рейтинг.
«Первым и единственным критерием является рейтинг, что переводится с английского как «оценка», «котировка», то есть в данном случае – процент телезрителей, усевшихся перед телевизорами».
Спрашиваю, видел ли студент раскрашенные в три цвета листы с расписанием передач прошедшей недели. Не видел, говорит. Ну, конечно, их же для начальства раскрашивают. Научная подсказка, кого гнать из эфира. Красный цвет – значит, передача недотягивает до некоего контрольного рейтинга по Москве, на остальную же Россию плевать, в Москве главные зрители-потребители. Желтым раскрашены клеточки передач, которые «на грани». Чуть не вся публицистика теперь на графиках желтая. Зеленый цвет – цвет доллара, получаемого за рекламу – свидетельство высокого рейтинга. Тут «Поле чудес» и сериалы. Студент, впрочем, так и пишет:
«Не важность, не полезность, не художественные достоинства, не воспитательные свойства тех или иных программ вступают в соревнование друг с другом, а только одно из главнейших свойств – развлекательность, способность любой ценой собрать у экрана максимальную аудиторию потенциальных покупателей».
«Этим и опасен не подлежащий обжалованию диктат коммерческой рекламы: любой примитивной, банальной, на скорую руку сколоченной программе будет, безусловно, отдано предпочтение, а вместе с ним и лучшее экранное время, а самые первоклассные авторы окажутся в числе отвергнутых, если выяснится, что пошлое эстрадное ревю собрало хоть ненамного больше зрителей, чем талантливейшая постановка «Царя Эдипа». Прежде всего, поражает то, что зритель терпит такое телевидение».
– Тут нелогично. Зритель не просто терпит – он как раз и голосует за «Угадай мелодию» и прочую дребедень. Голосует рейтингом. Или вы имеете в виду интеллигентное меньшинство, которое не хочет, чтобы следующее поколение было способно только угадать «чижик-пыжик»? И так уже абитуриенты не могут назвать десяток современных писателей...
Студент потупился, он сидел на краешке стула и теребил прикрепленный к поясу пейджер, всем видом давая понять, что ждут его дела куда более важные, чем какой-то реферат.
«”Мы показываем телезрителям то, что они хотят смотреть” — эта «откровенная» фраза, слышанная нами во множестве телевизионных редакций, явно претендует на то, чтобы быть высеченной на скрижалях...»
– Какие, к черту, скрижали. Красоты стиля и пафос пропускаем. Куда-то вы торопитесь, молодой человек?
– На съемку. Музыкальный клип снимаем.
– Музыкальный ли, рекламный – невелика разница. А вы без разбора ругаете ролики и сами, оказывается, их делаете.
– Почитайте дальше, там и хорошие слова про рекламу есть.
«Рекламные телевизионные ролики, эти мини-шедевры коммерческого искусства, разыгрывают за 20–30 секунд эфирного времени сценки-представления, смешные, занимательные, драматически безукоризненные. Их ставят опытнейшие режиссеры. Приглашаются самые знаменитые актеры...»
В Останкине из уст в уста передают, как пригласили на съемки клипа одного очень известного исполнителя. А он говорит: в этот день не могу, у меня концерт. «Сколько вам за концерт платят?» – «Двадцать тысяч». – «Ну, так мы вам двадцать одну заплатим». И заплатили – за полминуты такие деньги. Это раньше, при большевиках, гонорары были расписаны и утверждены «в инстанциях», а нынче свобода. Кому по полгода зарплату не платят – пусть, мол, сами спонсоров ищут – а кому иначе.
«Рекламный ролик здесь как своеобразная нервная разрядка, как возможность перевести дух. В персонажах зритель «узнает» себя, свою семью. Для некоторых эти сценки становятся заменителями настоящего большого искусства. Они выглядят как некая модель тех трудностей, проблем и забот, которые одолевают зрителя в реальной жизни: как обеспечить себе успех в обществе, как завоевать расположение начальства (друзей, жены, собственных детей), как заиметь бодрый, здоровый, подтянутый вид. Все эти проблемы, которые так непросто разрешаются в действительном мире, здесь – в «волшебном царстве» рекламы – решаются легко, играючи: достаточно употреблять самое ароматное мыло и курить лучшие в мире сигареты».
Еще прокладки с крылышками и затычки «Тампекс»! Пардон, нашему автору целомудрие не позволило, вероятно, их вспомнить. А дети наши с утра до вечера видят на экране, просвещаясь насчет устройства женского волшебного естества.
Но хватит про рекламу. Перелистаем несколько страничек.
«Однажды мы терпеливо досмотрели вторую половину одной из множества постоянных и, как говорят, очень популярных передач – викторину-соревнование, происходившую на глазах сотен «живых» зрителей и миллионов телевизионных. Ведущий этой передачи, энергичный и находчивый человек, не умолкавший, кажется, ни на мгновение, делал все, чтобы обстановка в зале-студии была максимально накалена. Еще бы, претендентки могли в считанные секунды стать счастливыми обладательницами новейшего холодильника, сверкающей никелем автомашины или просто солидной пачки хрустящих ассигнаций. Эта возможность, сам этот шанс взбудораживал зрителей, приглашенных на передачу. Ведущий предлагал выбрать что-то одно: что находится в большой, перевязанной лентой коробке или нечто скрытое за таинственно шевелящейся занавесью...»
Нет уж, Якубовича трогать не будем, он народный любимец. Что там дальше, про публицистические передачи?
«Когда мы заговорили о целях, которые ставят перед собой журналисты, режиссеры, редакторы телевидения, об очевидности огромной силы воздействия, которой обладает сколько-нибудь популярная телевизионная программа, и о соответствующей этому ответственности людей, делающих такие программы, а следовательно, и необходимости хорошо сознавать, что ты предлагаешь телезрителям, какие ценности утверждаешь, – то услышали в ответ нечто, на наш взгляд, невразумительное, но в то же время чрезвычайно характерное для умонастроений либеральной интеллектуальной элиты. «А кто, собственно, возьмет на себя смелость определять, что следует, и что не следует показывать людям, что будет полезно для них и что – нет?». Значит, можешь свободно выбирать между стезей целомудрия и наклонной плоскостью порока, тебе никто не подскажет, что предпочтительнее».
Очень знакомая точка зрения.
«Нет нужды сколько-нибудь подробно рассказывать здесь о всех обстоятельствах и перипетиях избирательной кампании...».
Да уж, увольте!
«И все же предвыборная кампания при всей своей зрелищности, демагогии и фанфаронстве время от времени врывалась на телевизионный экран суровой неотвратимостью проблем, вставших во весь рост перед уязвленной, изверившейся, обманутой, впавшей в глубокий скептицизм и все еще надеющейся страной. Между тем лишний пар надо выпускать, чтобы котел не разорвало. Вымазав в дегте, вываляв в пуху и перьях одного-двух провалившихся на политической сцене неудачников, и газеты и телевидение с удовольствием особого рода создают миф о некоей «санитарной» функции средств массовой коммуникации, стоящих будто бы на страже интересов народа и готовьте мертвой хваткой вцепиться в каждого, кто покусится на «святость и чистоту» пресловутой демократии».