Файл: Srednevekovij roman i povestj.pdf

Вкостер не дам ее волочь!» И расступаются в испуге. Безукоризненные слуги. Народ покорно присмирел. И рыцарь снова лицезрел. Красавицу, черты которой. Среди вселенского простора.

Вразлуке сердцем созерцал. Нет, этот светоч не мерцал. Сиял он, смертных ослепляя. Такое пламя в грудь вселяя. Что сердце чуть не сорвалось. Обуздывать его пришлось. Наикрепчайшею уздою.

Как скакуна перед ездою. Затих всеобщий шум и гам.

Лишь слышен плач придворных дам. Люнетте дамы сострадали. Вздыхали, плакали, рыдали:

«Ах, позабыл нас, видно, бог. Застигла нас беда врасплох. Судьбу в слезах мы укоряем: Подругу лучшую теряем. Люнетта помогала вам.

Не забывала бедных дам. Родных сиротам заменяла. И госпоже напоминала. С такою милой добротой:

Пошлите бедной даме той. Накидку беличьего меха. Богатству щедрость — не помеха. Попробуй платья поищи!

Где мы возьмем себе плащи. Где мы себе достанем юбки. Без нашей ласковой голубки? Понять могла она одна.

Как жизнь придворная трудна.

Вответ на слезное прошенье. Теперь услышим поношенье. О ней, заботливой, скорбя.

Сегодня каждый за себя. Никто другим не порадеет. Когда богатством завладеет». Мог рыцарь убедиться сам. Внимая скорбным голосам. Девицу искренне жалели. Хотя законы не велели.

Приговоренную жалеть. Печали не преодолеть.

Но толку нет в слезах и пенях. Уже девица на коленях.

Всвоих покаялась грехах. Превозмогла смертельный страх. Как вдруг защитник появился. Он перед ней остановился.

И произнес: «Девица! Где. Тот, кто в своей слепой вражде. Вас всенародно обвиняет? Пусть на себя теперь пеняет! Когда от всех своих клевет. Опровергая свой навет.

Он в сей же час не отречется.

Всраженье кривда пресечется». Девица только в этот миг. Могла увидеть, что возник.

Пред ней защитник долгожданный. Как бы самим всевышним данный. «Мессир! — девица говорит. — Вы видите, костер горит.

И если бы вы запоздали. Злодеи бы не подождали. Уже была бы я золой.

Солгал мой обвинитель злой. Меня вы, сударь, защитите. И мне свободу возвратите!» Лишь сенешаль невозмутим.

Два брата в седлах рядом с ним. И сенешаль промолвил грозно: «Теперь оправдываться поздно. Не на словах опровергать, — Таковских надобно сжигать. Оставь ты нас, глупец, в покое! Смотри, перед тобою трое. Сдается мне, ты слишком смел. Проваливай, покуда цел!» «Пускай спасается трусливый, —

Ивэйн ответил, — тон хвастливый — Скорее свойство клеветы.

Чем верный признак правоты. Я никого не оскорбляю. Лишь всенародно объявляю: Девице верю я вполне.

Дала девица клятву мне.

Что верность госпоже хранила.

Не только ей не изменила, — Не помышляла изменить. Безвинную грешно винить. Тот, кто девицу обвиняет. Себя в моих глазах роняет. Втроем напрасно мне грозят. Взять обвинения назад.

Япредлагаю сенешалю. Своих противников не жалю. В словесных стычках языком. Нет, мне язык мечей знаком. Меня сраженье не пугает.

Бог в битве честным помогает.

Яверю, что в союзе с ним.

Не уступлю в бою троим». Тут сенешаль провозглашает. Что лев сражению мешает. Убрать, мол, подобает льва. Один защитник, а не два.

Содним должны сразиться трое. Как быть! Условие такое — И нечего терять слова.

Ивэйн ответствовал, что льва. В сражение не вовлекает. Хотя при этом допускает. Что лев ничуть не согрешит. Когда вмешаться сам решит. Перечит сенешаль: «С тобою. Готовы мы сегодня к бою.

Стобою, только не со львом. На этом лучше спор прервем. Зачем напрасно раздражаться. Когда не хочешь ты сражаться? В огонь изменнице пора.

Быть может, в пламени костра. Не наказанье — искупленье. Неслыханного преступленья». Ответил рыцарь: «Нет, постой! Меня подвигнул дух святой. На эту битву, и сегодня.

Со мною благодать господня». На льва мессир Ивэйн взглянул. И лев перечить не дерзнул.

Он, выполняя повеленье. Ложится, смирный, в отдаленье. И сенешаль, повеселев. Поскольку выбыл страшный лев.

Немедля к братьям обернулся. Он с братьями перемигнулся.

Икаждый со своим копьем. На поединок, но втроем. Воинственные, устремились. Их копья вмиг переломились. Отведав доброго щита.

(В неправом деле все — тщета.) Копье в руках Ивэйна цело. Надежный щит — святое дело. У нападающих зато.

Щиты как будто решето. Назад наш рыцарь отъезжает.

Исенешаля поражает.

С разгону так, что не в седле — На неприветливой земле. Противник жалкий без движенья. Но продолжается сраженье. Сверкнули длинные мечи. Кровопролитные лучи.

Хотя грозят Ивэйну двое. Не с ними счастье боевое. Ивэйн отпор обоим дал.

Он в этой битве побеждал. Тут сенешаль пошевельнулся. Опамятовался, очнулся.

Вотвот он сможет сесть в седло. Дурному рыцарю везло.

Упал он, чтобы сил набраться. Вновь сенешаль способен драться. Наш рыцарь, не в пример другим.

Вбою давал отпор троим. И в этой битве утомился.

Тогдато с ревом устремился. К нему на помощь верный лев. Сомнения преодолев.

Решимость бог ему внушает. И лев запреты нарушает.

Должно быть, внял всевышний сам. Молению придворных дам.

Всвоей тревоге безоружной. Молились дамы богу дружно. Чтобы приезжий победил.

И, победив, освободил. Чистосердечную девицу. Обиженную голубицу. Лев жажду мести утолил.

Он сенешаля повалил.

Вкогтях кольчуга, как солома.

Втяжелых лапах бурелома. Нисколько не боясь меча. Добрался мигом до плеча. Ломая кости, в мякоть бока. Он когти запустил глубоко. Не дав покаяться в грехах. Когтями рылся в потрохах. Кишки наружу выпускает. Стеная, кровью истекает.

Вкровавой луже сенешаль. Такие когти — словно сталь. Клыки безжалостные скаля. Напал на братьев сенешаля.

Всражении рассвирепев. Неукротимый воин лев. Досталось от него обоим. Обоих бьет он смертным боем. И всем запретам вопреки. Скрежещут львиные клыки.

И в предвкушении расплаты. Насквозь прокусывают латы. Но далеко до торжества:

Мечами братья ранят льва. Мессир Ивэйн заметил это. И в ярости невзвидел света. Такой обиды не стерпел.

Он сам, как лев, рассвирепел. Свои раненья забывает. Противников одолевает. Обоих недругов теснит. Клятвопреступников казнит.

Всмертельном страхе задрожали. Мечей в руках не удержали. Доспехи все повреждены. Несчастные принуждены. Чужому рыцарю сдаваться.

И побежденными назваться. Не стонет лев и не рычит. Израненный кровоточит. Вотвот, пожалуй, околеет. Ивэйн сподвижника жалеет. Льву помощь хочет оказать. Он, прежде чем перевязать. Свои бессчетные раненья. Теперь отпали обвиненья.

Девица освобождена. Прощеньем вознаграждена. Ее враги в огне сгорают. Позорной смертью умирают. Самих себя приговорив.

Закон старинный справедлив.{42} Девицу дама ублажает.

Ксебе, как прежде, приближает. Вслух сенешаля все клянут.

Ксеньору доблестному льнут. От раболепства изнывая. Сеньора в нем не узнавая. Ивэйна не узнала та.

Чья царственная красота. Душою рыцаря владела. Напрасно на него глядела. Пленительная госпожа. Себя с достоинством держа. Ивэйна в замок приглашает. Прислуга льву не помешает. Удобней в замке ночевать. Раненья нужно врачевать.

Мессир Ивэйн тоской терзался. Однако твердо отказался: «Нет, госпожа! Далек мой путь. И я не смею отдохнуть.

Виною собственной смущенный. Моею дамой не прощенный». «Такого рыцаря прогнать! Насколько я могу понять. Должно быть, сударь, ваша дама. Непозволительно упряма».

«Я все готов преодолеть. Угодно госпоже велеть.

И рыцарь должен подчиниться. Могу, однако, повиниться.

Я в прегрешениях своих.

Лишь тем, кто, кроме нас двоих. Мои грехи сегодня знает.

И в них скитальца обвиняет». «Такие люди есть?» — «Увы!» «Скажите, как зоветесь вы.

И вам я все долги прощаю. Свободу вам я возвращаю!» «О нет! Навеки я в долгу.

Поверьте, вам я не солгу.

Не хватит жизни для расплаты.

Мои пороки виноваты.

Вмоем проступке роковом. Зовусь я «Рыцарем со львом».

Вмоем земном существованье. Такое принял я прозванье». «О вас, однако же, сеньор.

Я не слыхала до сих пор». «Сударыня, скажу вам честно: Мое прозвание безвестно». «И вас мне, сударь, отпустить? Нет, я прошу вас погостить».

«Сударыня, мой долг — скитаться. Я с вами вынужден расстаться». «Дай бог вам, сударь, обрести. Такое счастие в пути.

Чтоб ваше сердце встрепенулось. Печаль блаженством обернулась!» «Сударыня, услышь вас бог!» — Он подавил глубокий вздох.

И про себя добавил: «Мнится.

Взаветном ларчике хранится. Мое блаженство про запас. И ключ, сударыня, при вас». Ивэйн печальный уезжает. Люнетта друга провожает.

И впредь Ивэйн просил скрывать. Кто вздумал жизнью рисковать. Спасая узницу от смерти.

«Свои сомнения умерьте, — Люнетта молвила ему, — Я все, что можно, предприму.

И перед госпожой не струшу. И вашей тайны не нарушу». Поддержку рыцарю сулит. Отчаиваться не велит.

И не советует казниться. И обещает не лениться. Миг подходящий улучить.

И сердце госпожи смягчить. Ивэйн благодарит Люнетту. Однако скверную примету.

Он видит в том, что верный лев. От ран глубоких ослабев. Передвигаться не способен.

И мертвецу почти подобен. Израненный, совсем он плох. Вполне годятся мягкий мох.

Ипапоротник для подстилки. Щит превращается в носилки. Сам двигаясь едваедва.

Усталый рыцарь тащит льва. Весьма тяжелая работа! Вдруг перед рыцарем ворота.

Стучится в них Ивэйн с трудом. В лесу глухом отличный дом. Вмиг появляется привратник.

По всем приметам бывший ратник. Ворота настежь распахнул.

Чтобы скиталец отдохнул. Мессир Ивэйн радушно встречен: «Ночлег вам, сударь, обеспечен. Сеньор такому гостю рад. Отпустит завтра вас навряд». Ивэйн сказал: «Я в затрудненье. Усталость хуже, чем раненье. Вы видите, я нездоров.

Имне, конечно, нужен кров». Ивэйна слуги окружают. Коня в конюшню провожают. Овса ему не пожалев.

На мягком ложе верный лев. Покоится в тепле и холе. Устав от нестерпимой боли. Ивэйну помогли совлечь.

С натруженных, усталых плеч. Его доспехи боевые.

Наш рыцарь славный здесь впервые. Но принят он, как близкий друг.

И, поторапливая слуг. Сеньор Ивэйна привечает. Как будто в нем души не чает. Обоих раненых целит.

Двум дочерям своим велит. Он безо всякого коварства. Готовить разные лекарства. Как самым лучшим лекарям. Ивэйна вверил дочерям.

Которые не оплошали: Бальзамы редкие смешали. От этих редкостных даров. Ивэйн здоров, и лев здоров. Сил набирались понемногу.

Ивновь отправились в дорогу. Враждебных не страшась угроз.

Когда вернулся Ланселот. Изведав множество невзгод. Герой, томившийся дотоле. В позорной тягостной неволе. Всех новостей не перечесть. Столицу облетела весть.

О том, что злого великана{45} Смельчак безвестный, как ни странно.

Вединоборстве победил. И пленников освободил.

Родню Гавэйна спас воитель. А после боя победитель. Назвался Рыцарем со львом. (И мы героя так зовем.)

Всвоих врагов он страх вселяет. Привет Гавэйну посылает. Хотя Гавэйну незнаком.

Встолпотворении мирском. Решила бедная истица.

К тому Гавэйну обратиться. Который слабых защищал. И справедливых восхищал.

Гавэйн ответил ей: «Простите! Меня коварным не сочтите! Хоть вам я не желаю зла. Другие ждут меня дела».

К монарху дева обратилась. Когда с Гавэйном распростилась: «Король! Я требую суда! Поторопилась я сюда.

Искать хотя бы наставленья. Не в силах скрыть я удивленья: Никто не внял моей мольбе. И обращаюсь я к тебе.

Я никогда бы не скупилась. Наследством я бы поступилась. Сестрицу старшую любя.

Но если каждый за себя.

И в ход пошли дурные средства. Я тоже требую наследства». Король не думал возражать: «Согласен вас я поддержать. Прошения не отвергаю. Сестрице вашей предлагаю. Наследство с вами разделить». Нет! Алчности не утолить.

И распре суждено продлиться.