ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.07.2024
Просмотров: 923
Скачиваний: 0
Как подобает, на колени. Обряд внушителен и строг. Люнетта ей дает урок.
И наставляет ученицу: «Извольте, госпожа, десницу. Согласно правилам, поднять. Грех на меня потом пенять. Не для себя же я стараюсь. Вам помогать я собираюсь. Обряд извольте соблюдать. Мне потрудитесь клятву дать. Мне в этом деле подчинитесь. И перед богом поклянитесь.
В согласье полном с божеством. Утеплить Рыцаря со львом.
Не отвергать его служенья. Вернуть ему расположенье. Той дамы, что ему мила».
Десницу дама подняла: «Во всем тебе я покоряюсь.
Нисколько я не притворяюсь. От рыцаря не отвернусь. Утешить рыцаря клянусь. Когда могу я поручиться.
Что сердце дамы вновь смягчится». Итак, Люнетта дождалась:
Как должно, дама поклялась. И, не преминув снарядиться. Разумница в седло садится.
Надеясь на своем коне. Хоть в чужедальней стороне.
Бесплодных замыслов не строя. Догнать гонимого героя.
Ичто же? Рыцаря со львом. Над заповедным родником. Узрела сразу же Люнетта.
Какая добрая примета! Люнетте просто повезло. Она покинула седло.
Ик рыцарю заторопилась. При этом чуть не оступилась. Ивэйн узнал ее тотчас.
Не в первый, слава богу, раз. Люнетту рыцарь наш встречает. Учтиво дева отвечает. Услышав дружеский привет, — Люнетта наша знает свет.
«Мессир! — Люнетта восклицает. — Судьбы своей не порицает.
Тот, кто с Фортуною в ладу. Могла ли думать, что найду. Я вас на ближнем повороте.
Как будто здесь меня вы ждете?» «А вы меня искали?» — «Да.
И этим я весьма горда.
Я, сударь, послана за вами. Вы можете вернуться к даме. Прощенье кару завершит. Иначе дама согрешит.
Дерзнув на клятвопреступленье». Ивэйн в блаженном изумленье: «Как! Неужели я прощен? Поверьте мне, я восхищен. Благословляю вашу дружбу.
Вам сослужу любую службу». «Способствую вам, как могу: Навек пред вами я в долгу.
Меня вы, сударь, защитили.
Иза меня вы отомстили». «А кто меня когдато спас?
Я должен больше в триста раз!» «Я знаю, вы не поскупитесь. Однако же поторопитесь!» «Я, право слово, как шальной. Послала госпожа за мной?»
«Нет, сударь, слишком вы спешите. Предупредить вас разрешите:
К себе на помощь мы зовем. Не вас, а Рыцаря со львом». Скакали рядом, толковали. На бога дружно уповали.
Лев путников сопровождал.
Иникакой беды не ждал.
Вот в замок наконец въезжают. Привратники не возражают. Весьма довольны сторожа. Обрадовалась госпожа. Любезно рыцаря встречает. Гостеприимно привечает. Прекрасней нет на свете лиц. Упал пред нею рыцарь ниц. Во всем своем вооруженье. «Немыслимо пренебреженье. К такому рыцарю, когда.
Нам с вами вновь грозит беда. — Люнетта госпоже сказала. — Советов я бы не дерзала.
Вам, госпожа моя, давать. Однако смеет уповать.
На вас одну в своем смущенье. Наш гость, надеясь на прощенье». Герою дама встать велит. Поддержку искренне сулит:
«Я, сударь, подтверждаю снова: Помочь я вам всегда готова. Когда помочь мне вам дано». «Спасенье рыцарю одно, — Люнетта сразу же вмешалась. Сказать я долго не решалась. Однако так и быть, решусь. Хотя, быть может, напрошусь. На ваши, госпожа, упреки. Боюсь я, слишком вы жестоки. Сказать я всетаки должна: Спасти вы можете одна.
Того, кто перед вами ныне. Наперекор своей гордыне.
Ивам совет мой не во вред, — У вас надежней друга нет.
Дай бог вам с другом помириться.
Ив замке счастье воцарится.
Он перед вами, верный друг. Ивэйн, достойный ваш супруг». И дама вся затрепетала.
Как будто даме дурно стало: «Помилуй, господи, меня! Так, значит, это западня! Меня ты дерзко оскорбила. Желая, чтобы я любила. Того, кто мною пренебрег.
Не возвратившись точно в срок. Отвечу я на это гневно:
Нет, лучше бури ежедневно!
Яни за что бы не сдалась. Когда бы я не поклялась.
В безумном этом ослепленье.
Нет! В гнусном клятвопреступленье.
Яни за что не провинюсь. Господней воле подчинюсь. Хоть сердце не преодолеет. Того, что втайне вечно тлеет.
Напоминая жар былой. Под равнодушною золой».
Воскликнул рыцарь восхищенный: «Умру в разлуке, непрощенный. Сударыня, я согрешил.
Ив том, что слишком поспешил. Явившись к вам без разрешенья. Мои былые прегрешенья.
Простить могли бы вы одна. Гнетет меня моя вина.
Я к вам, сударыня, взываю. На вашу милость уповаю».
«Придется, видно, вас простить. Грехов нельзя не отпустить. Иначе клятву я нарушу.
Свою же погублю я душу. Грех покаянием смягчен. Мир между нами заключен». «Я благодарен вам, поверьте!
Я предан вам до самой смерти. Плененный вашей чистотой. Чему порукой дух святой». Возликовал Ивэйн влюбленный. От всех страданий исцеленный. Наш рыцарь дамою любим.
Ида пребудет счастье с ним. Люнетта добрая ликует. Никто на свете не тоскует. На этом кончился роман. Другие россказни — обман.
Кретьен повествовать кончает. А за других не отвечает. Таким кончается стихом. Роман о Рыцаре со львом
Роман о Тристане и Изольде
Перевод с французского Ю. Стефанова
Рождение Тристана
Весь день и всю ночь промучилась в родах королева {50}. И на рассвете разрешилась пригожим мальчиком, ибо так было угодно господу богу. И, разрешившись от бремени, сказала она своей служанке:
— Покажите мне моего ребенка и дайте его поцеловать, ибо я умираю. И служанка подала ей младенца.
И, взяв его на руки и увидев, что не бывало еще на свете ребенка краше ее сына, молвила королева:
— Сын мой, сильно мне хотелось тебя увидеть! И вот вижу прекраснейшее создание, когдалибо выношенное женщиной; но мало мне радости от твоей красоты, ибо я умираю от тех мук, что пришлось мне ради тебя испытать. Я пришла сюда, сокрушаясь от печали, печальны были мои роды, в печали я родила тебя, и ради тебя печально мне умирать. И раз ты появился на свет от печали, печальным будет твое имя: в знак печали я нарекаю тебя Тристаном{51}.
С этими словами она поцеловала его. И едва успела поцеловать, как изошла ее душа из тела, ибо умерла она, как я вам о том рассказываю.
Так родился Тристан, прекрасный и добрый рыцарь, которому потом пришлось вынести столько мук и тягот изза любви к Изольде.
И Мелиадук, король Лоонуа{52}, попросил показать ему младенца и спросил, успели ли его крестить.
— Да, сир, — отвечает служанка, — он наречен Тристаном. Это имя дала ему мать, когда умирала.
Тогда король взял младенца и вверил его Гуверналу {53}. И тот приказал отыскать ему достойную кормилицу и стал беречь его как зеницу ока, так что никто не мог ни в чем его упрекнуть.
Детство Тристана
Овдовев, король Мелиадук женился на дочери Нантского короля Хоэля {54}, женщине прекрасной, но коварной. И поначалу она возлюбила Тристана. А ему уже минуло семь лет, и был он пригож, как сам Ланселот. Все любили его, и оттого обуяла мачеху великая зависть. Не замыслила ли она извести ребенка, за которым смотрит Гувернал? И случилось, что вскоре умер король Мелиадук, и Тристан горько оплакал своего отца.
А Гувернал заметил, что королева Лоонуа возненавидела Тристана, и убоялся он, как бы не погубила она его своим коварством. И вот приходит он к Тристану и молвит ему:
— Тристан, мачеха ваша ненавидит вас лютой ненавистью, и уж давно сжила бы вас со свету, если бы не опасалась меня. Уедем же отсюда в Галлию, ко двору короля Фарамона {55}. Там послужите вы ему и поучитесь придворному вежеству и учтивости, как то пристало всякому благородному отроку. И когда по воле господней примете вы рыцарское посвящение и разойдется повсюду добрая о вас слава, тогда, если будет вам угодно, сможете вы вернуться в королевство Лоонуа, и не найдется там никого, кто дерзнул бы вам перечить.
—Господин мой, — отвечает Тристан, — я поеду за вами всюду, куда вам заблагорассудится.
—Тогда завтра же утром отправимся мы в путь, — молвит Гувернал.
На следующий день встали они до рассвета, сели на коней и ехали до тех пор, пока не достигли Галлии, где жил в своем замке король Фарамон. Гувернал наказал Тристану, чтобы тот никому не обмолвился, кто он таков, и откуда едет, и кто его родители, а на все расспросы отвечал бы, что онде чужестранец.
— Будь повашему, господин мой, — говорит Тристан.
Ивот поселились они в замке короля Галлии.
Ивсем на удивленье вырос Тристан и похорошел. Так умело играл он в шахматы и тавлеи{56}, что никто не мог поставить ему мат, и не было ему равных в искусстве владения
мечом, и стройнее всех держался он в седле. И так он во всем преуспел, что был безупречен в любом деле, за какое бы ни взялся. И в свои двенадцать лет отличался таким мужеством и красотой, что все дивились ему. Не было во дворце галльского короля такой дамы или девицы, что не почла бы за честь, если бы Тристан удостоил ее своей любви. И служил он королю верой
иправдой, а тот ценил его превыше всех своих приближенных.
Ида будет вам ведомо, что никто не знал, кто он такой, кроме бога да Гувернала, его наставника.
Морхульт Ирландский
Знайте также, что на жителях Корнуэльса лежала ежегодная дань в сто девушек, сто юношей, достигших пятнадцати лет, и сто чистокровных лошадей. И была эта дань установлена двести лет назад, во времена короля Тонозора Ирландского, и взималась каждый год сполна вплоть до времени короля Марка. А при нем прекратились эти поборы, ибо прекрасный Тристан, добрый рыцарь, сразил Морхульта, брата ирландской королевы, прибывшего в Корнуэльс, чтобы вытребовать эту дань; он убил его на острове Святого Самсона{57}, как будет о том поведано в нашей повести.
Тристан отправился к королю Марку, своему дяде, и попросился к нему на службу. И король пожелал узнать, кто он таков.
—Отрок из дальних краев, — отвечает Тристан, — что готов послужить вам, если будет на то ваше согласие.
—Даю его с превеликой охотой, — молвит король, — ибо мнится мне, что ты хорошего
рода.
И Тристан зажил у своего дяди, как пришлец, и повел себя так, что скоро ни одного отрока при дворе не ставили по сравнению с ним ни в грош.
Ездит он с королем в лес и прислуживает ему во время охоты. А тот ценит его превыше всех своих приближенных и шагу не хочет ступить без него, ибо за что бы ни взялся Тристан, все умеет он довести до конца. Столь пригож он с виду и столь ловок во всяком деле, что придворные смотрят на него с завистью, ибо во всем он их превосходит. Так служил Тристан у короля Марка до тех пор, пока не минуло ему пятнадцать лет. И стал он к тому времени так силен и отважен, что не сыскать было равных ему по силе и отваге.
Гувернал счастлив видеть, что воспитанник его так вырос и возмужал, ибо теперь ему впору принять рыцарское посвящение. И если примет он его, немало славных дел удастся ему свершить.
Тогда случилось, как я уже вам говорил, что в начале мая Морхульт Ирландский с великим множеством своих людей явился требовать дань, которой жители Корнуэльса были обязаны ирландскому королю. И вместе с Морхультом прибыл один рыцарь, доблестный и храбрый, но
еще молодой; звали его Гайерет{58}, и был он дружинником Морхульта.
Как раз в то время воцарился король Артур{59}; совсем недавно возложил он на себя корону. Узнав, что ирландцы прибыли за данью, опечалились жители Корнуэльса великой печалью, и поднялся повсюду стон и плач. Принялись рыдать дамы и рыцари и так говорить о своих
детях: «На горькое горе были вы рождены и вскормлены, ибо суждено вам стать рабами в Ирландии. Земля, почему не разверзлась ты и не поглотила наших детей? Видеть это было бы для нас меньшим бесчестьем, чем смотреть, как ирландцы увозят их в рабство. Коварное и жестокое море! И ты, изменчивый ветер! Почему не потопили вы ирландские корабли в пучине?»
Итак громко стонут они и рыдают, что в ту пору не расслышать было бы и грома с небес.
ИТристан спрашивает у одного рыцаря, отчего подняли они такой шум, и кто этот Морхульт, о котором они говорят. И тот ему отвечает, что Морхульт приходится братом ирландской королеве, что он один из лучших рыцарей на свете и что явился он в Корнуэльс, чтобы вытребовать дань. И получил наказ вступить в единоборство с любым, кто дерзнет ему воспротивиться. Но только никто не посмеет с ним сразиться, ибо очень уж он могучий и храбрый воин.
— А что будет, — спрашивает Тристан, — если ктонибудь осилит его в схватке?
— Клянусь честью, — отвечает рыцарь, — тогда жители Корнуэльса будут избавлены от дани.
— Клянусь именем господним, — молвит Тристан, — легко же им от нее избавиться, если выкупом за всех служит жизнь одного человека.
— Нет, им это не под силу, — говорит рыцарь, — ибо не найдется в этой стране ни одного храбреца, что дерзнул бы сразиться с Морхультом.
— Клянусь честью, — молвит Тристан, — нет на свете более жалких трусов, чем жители этой страны!
Ивот идет он к Гуверналу и говорит ему:
— Господин мой, у жителей Корнуэльса заячьи души, ибо нет среди них такого храбреца, что дерзнул бы сразиться с Морхультом и положить конец этим поборам. Будь я рыцарем, я вступил бы с ним в поединок, чтобы вызволить их из рабства. И если с божьей помощью удалось