ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.09.2020
Просмотров: 5488
Скачиваний: 9
Доклады Всероссийской научной конференции
25
фотосинтетической продукцией (NPP) и выделением СО
2
при разложении почвенного органического вещества
(микробное дыхание почв, MR) и характеризуются величиной чистой экосистемной продукции (NEP). Третьим
немаловажным компонентом как при глобальных расчетах баланса углерода, так и для оценки NEP отдельных
территорий является антропогенная эмиссия СО
2
(сжигание топлива, добыча торфа и заготовка древесины,
животноводство и растениеводство, лесные пожары и болезни, известкование почв и др.). Положительные
значения NEP свидетельствуют о том, что наземные экосистемы выступают в качестве стока СО
2
атмосферы,
отрицательные величины NEP говорят об источнике СО
2
.
Оценка глобального баланса углерода на нашей планете ежегодно проводится в рамках Global Carbon
Project
[3] по принципу остаточного количества, то есть представляет собой разность между выделением СО
2
в атмосферу (в результате сжигания топлива и изменения землепользования) и поглощением СО
2
в системе
атмосфера-океан с учетом изменения общей концентрации атмосферного СО
2
за анализируемый период. Для
2010 г. эмиссия СО
2
вследствие сжигания топлива (fossil fuel emission, FFE) и изменений в землепользовании
(land use
change
, LUC) составляет соответственно 9,1±0,5 и 0,9±0,7 Гт C (1Гт = 10
15
г), а глобальный сток
углерода в наземные экосистемы оценивается величиной, равной +2,6±1,0 Гт С (табл. 1). М.А. Глазовская
полагает, что этот, так называемый «неучтенный сток» углерода (или «missing sink»), включает в себя ошибки
статистического анализа, и, в то же время, «не исключает наличия на суше не учитываемых факторов и
механизмов консервации части избыточного ежегодно поступающего в атмосферу СО
2
» [1, с.12]. Так, в своей
обобщающей монографии «Педолитогенез и континентальные циклы углерода» автор, анализируя недостатки
существующих подходов в оценке глобального углеродного бюджета приходит к выводу, что во всех расчетах
не принимается во внимание возможность стока части углерода в педосферу, особенно в ее глубокие слои,
поэтому столь значительны неучтенные резервуары поглощения СО
2
на суше. «В фундаментальной проблеме
определения экологических функций почв в биосфере и антропосфере существенное значение имеет
исследование роли педосферы как резервуара для консервации и фоссилизации ассимилированного при
фотосинтезе углерода» [1,
c
. 7].
В наземных экосистемах диоксид углерода атмосферы примерно на 25-40% имеет почвенное
происхождение, а сам почвенный покров, в соответствии со своим положением на контакте атмосферы,
литосферы и наземной фитосферы, занимает ключевую позицию в биосферном круговороте СО
2
и других
газов [2]. Общее дыхание почв планеты (
t
otal soil respiration,
TSR
), представляющее собой естественный
источник СО
2
в атмосферу, согласно оценкам Райха и Шлезингера [4], заметно варьирует и составляет 64-72 Гт
C/год, а ежегодное связывание СО
2
в процессе фотосинтеза оценивается величиной равной ~60 Гт С (табл. 1).
Таблица 1
Современная оценка баланса углерода и его основных составляющих в наземных экосистемах
России и мира
Показатель
Экосистемы мира
Экосистемы России
Абсол. единицы % к мировым значениям
Площадь, млн. км
2
148,7
17,1
11,5
NPP, Гт С/год
+60 [4]
+4.41-4,73 [2]
7,4-7,
9
TSR, Гт С/год
-(64-72) [4]
-5,67 [2]
7,9-9,3
FFE, Гт С/год
-9,1±0,5 [3]
-0,46 [3]
5,1
LUC, Гт С/год
-0,
9
±0,7 [3]
+0,07-0,11 [5]
-
Баланс С,
NEP Гт С/год
+2,6±1,0 [3]
+0,91-0,95 [5]
35,0-36,5
Несмотря на то, что наземные экосистемы России играют главенствующую роль в глобальном
углеродном цикле нашей планеты (на их долю приходится более 1/9 части поверхности суши), роль
Российской Федерации в формировании глобального бюджета углерода и его основных составляющих
требует уточнения и переосмысления, особенно в свете системного кризиса, поразившего страну в начале
90-х годов прошлого столетия. В соответствии с расчетами, проведенными в разное время в Институте
физико-химических и биологических проблем почвоведения РАН
,
Российская Федерация и в 1990, и в 2002-
2006 гг. являлась абсолютным стоком углерода в размере 0,81-1,10 Гт С/год [2, 5]. Оценка баланса углерода в
наземных экосистемах нашей страны, полученная А.З. Швиденко с соавт. для последней декады (2000-2010
гг.) также свидетельствует в пользу преобладания стока углерода над его потерями, но оценивается несколько
меньшей величиной: +0,5-0,7 Гт С/год с неопределенностью, составляющей 25-30% [6]. Расхождения в
имеющихся оценках бюджета углерода на территории России, объясняются, на наш взгляд, различиями как в
оценке микробной компоненты почвенного дыхания, так и разницей в величине антропогенной эмиссии СО
2
из почв (главным образом, пожарная и послепожарная эмиссия СО
2
и выделение СО
2
в аграрном секторе).
Кроме того, не во всех приведенных выше оценках учитывались значительные
изменения, произошедшие
в системе землепользования в России в начале 90-х гг. прошлого столетия и выразившиеся в забрасывании
около ¼ части всех пахотных угодий [7], что оказало существенное влияние на величину современного баланса
углерода на территории Российской Федерации.
В соответствии с расчетами, выполненными ранее в Институте физиологии растений РАН [2],
фотосинтетический сток углерода в растительный покров на территории России оценивается в пределах 4,41-
4,73 Гт С/год, что составляет 7,4-7,9% глобальной NPP (табл.1). Общее дыхание почв Российской Федерации
оценивается нами величиной, равной 5,67 Гт C/год [2, 8] или 7,9-9,3% глобального почвенного потока СО
2
в
атмосферу (табл.1). При этом, ранее было показано, что приблизительно половина общего потока СО
2
из почв
Геохимия ландшафтов и география почв (к 100-летию М.А. Глазовской)
26
наземных экосистем России (или 2,78 Гт С/год) образуется за счет микробного дыхания почв [2]. Следует,
однако, отметить, что приведенные выше оценки потоков СО
2
из почв России относятся к 1990 г., который
является базовым для стран-участниц Киотского протокола, поскольку они строились на анализе литературных
данных, большая часть которых была получена в 1950-1990 гг. прошлого столетия, а используемые при расчетах
карты (почвенная, землепользования и растительности) относятся к 1988-1990 гг. [2]. Исследования последних
лет показали, что активный процесс забрасывания бывших пахотных угодий и переход их в залежные земли
(естественные экосистемы), имеющий место в 1990-2005 гг., обусловил дополнительный сток СО
2
атмосферы
в размере 0,07-0,11 Гт С/год [5, 8]. Согласно нашим оценкам, современный (на 2009-2010 гг.) баланс углерода
на территории Российской Федерации оценивается величиной, равной ~0,91-0,95 Гт С/год, свидетельствуя
в пользу того, что Россия выступает абсолютным стоком диоксида углерода атмосферы. Неопределенности
полученных значений бюджета углерода в наземных экосистемах России велики и составляют не менее 50% [5]
.
Таким образом, проведенный анализ позволяет заключить, что наземные экосистемы нашей страны
обеспечивают в настоящее время около 1/3 части глобального стока СО
2
атмосферы, как за счет лесных
территорий [6] и зарастающих сельскохозяйственных угодий [8], так и в результате процессов педогенного
накопления углерода в форме стабильных органических соединений, включая глубокие слои почвенного
профиля автоморфных почв, и образования вторичных карбонатов в почвах субаридных и аридных регионов
[1]. Соотношение этих составляющих углеродного стока неодинаково в различных природно-климатических
зонах России, а их количественная оценка на территории Российской Федерации и в текущем столетии должна
оставаться в ряду приоритетных фундаментальных проблем экологии и почвоведения.
Работа выполнялась при поддержке Программы Президиума РАН №4 и НШ Президента РФ №
6620.2012.4.
Литература
1. Глазовская М.А. Педолитогенез и континентальные циклы углерода. М.: Книжный дом
«Либроком». 2009. 336 с.
2. Кудеяров В.Н., Заварзин Г.А., Благодатский С.А. и др. (отв. ред. Г.А. Заварзин) Потоки и пулы
углерода в наземных экосистемах России. М.: Наука. 2007. 315 с.
3. http://
www
.globalcarbonproject.
org
/carbonbudget
4. Raich J.W. and Schlesinger W.H. The Global Carbon Dioxide Flux in Soil Respiration and Its Relationship
to Vegetation and Climate. Tellus. 1992. 44B: 81–89.
5. Kurganova I.N., Kudeyarov V.N., and Lopes de Gerenyu V.O. Updated estimate of carbon balance on
Russian Territory. Tellus. 2010. 62
B
. Р. 497–505.
6. Shvidenko A., Schepachenko D., and Dolman H. Full carbon account for Russia. Abstract booklet of GEO-
Carbon Conference “Carbon in a changing world”. Rome, Italy, 24-26 October, 2011. p. 17.
7. Люри Д.И., Горячкин С.В., Караваева Н.А., Денисенко Е.А., Нефедова Е.А. Динамика
сельскохозяйственных земель в России в ХХ веке и постагрогенное восстановление растительности и
почв. М.:ГЕОС. 2010. 416 с.
8. Курганова И.Н. Эмиссия и баланс диоксида углерода в наземных экосистемах России. Автореф…
.д.б.н. М. 2010. 50 с.
Доклады Всероссийской научной конференции
27
СЕКЦИОННЫЕ ДОКЛАДЫ
УДК 631.4
ОРГАНИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО ПЕРВИЧНЫХ ПОЧВ
Е.В. Абакумов (1,2)
(1) Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург,
(2) Институт Экологии Волжского бассейна РАН, Тольятти, e-mail: E_abakumov@mail.ru
Первичные почвы весьма разнообразны и встречаются в различных географических условиях. Чаще
всего их органопрофиль ограничен в вертикальном измерении, представлен несколькими маломощными
органогенными горизонтами и переходит в плотную породу. Органо-аккумулятивные процессы являются
основными в первичных почвах. В связи с этим изучение системы органического вещества первичных почв
является актуальным и, вероятно послужит раскрытию механизмов первичного педогенеза в наземных
биогеоценозах.
Первичные почвы можно разделить на две большие группы: первичные почвы природных экосистем и
первичные почвы антропогенных и постантропогенных экосистем. Скорее всего, первичные почвы природных
биогеоценозов представлены в современной биосфере шире, чем первичные почвы антропогенных экосистем.
Нами проведены исследования органического вещества первичных почв в самых разнообразных условиях:
Антарктики (различные географические и биоклиматические условия) до самовосстанавливающихся экосистем
карьерно-отвальных комплексов и первичных почв рекультивационных сценариев природовосстановления.
В случае хроносерий первичного почвообразования в сценариях экогенетических сукцессий в пределах
бореального пояса тип гумуса фульватный или гуматно-фульватный. В условиях суббореального пояса в
первичных почвах постантропогенных экосистем чаще всего формируется гуматно-фульватный тип гумуса.
В антарктических первичных почвах в подавляющем большинстве случаев существенно доминируют
фульвокислоты, что приводит к формированию фульватного и гораздо реже – гуматно-фульватного типа
гумуса.
Исследования молекулярной структуры гуминовых кислот разнообразных первичных почв позволили
установить следующее. В ходе развития первичных почв отвалов карьеров постепенно увеличивается
содержание ароматической части гуминовых кислот. То же касается почв хроносерий рекультивационных
сценариев, в которых, однако, рост доли ароматических фрагментов происходит гораздо быстрее в связи
с более интенсивным поступлением растительных остатков. Таким образом, для самых начальных стадий
первичного почвообразования в хроносериях характерна очень низкая доля ароматических фрагментов, что
связно как с кратким временем почвообразования, так и с тем, что основными источниками гумуса в данном
случае являются низшие растения.
Гуминовые кислоты антарктических первичных почв по многим характеристикам напоминают
гуминовые кислоты антропогенных и постантропогенных почв. Это выражается в первую очередь в очень
низкой доле ароматических компонентов в составе молекул. Учитывая низкую степень гумификации в этих
почвах, следует предполагать, что органическое вещество первичных почв Антарктики близко по природе
гумусу первичных почв Евразии, формирующихся в ходе демутационных смен.
В связи с вышесказанным, в будущем необходимо прояснить следующие вопросы:
-каким образом в условиях доминирования низших растений осуществляется трансформация
органического вещества почв,
-как образуются гуминовые кислоты в условиях дефицита ароматических фрагментов в органических
остатках, поступающих в почву,
-насколько связано развитие системы органического вещества первичных почв с иными процессами
первичного почвообразования.
УДК 911.2:550.4 [528.94]
РОЛЬ ЛАНДШАФТНО−ГЕОХИМИЧЕСКИХ КАРТ В АНТРОПОЭКОЛОГИЧЕСКИХ
ИССЛЕДОВАНИЯХ
И.А. Авессаломова, Г.С. Самойлова
МГУ имени М.В.Ломоносова, Москва, e-mail: gssgeo@yandex.ru
При проведении антропоэкологических исследований с целью выявления закономерностей воздействия
природных и социально-экономических факторов на здоровье населения важное методологическое значение
имеет анализ условий жизнеобеспечения с позиций геохимии ландшафта. Такой подход предполагает разработку
ландшафтно-геохимических карт, отражающих экологический потенциал территории и уровень комфортности
проживания. Попытка их составления предпринята нами на примере севера Дальнего Востока, где сотрудниками
института этнологии и антропологии РАН и музея антропологии МГУ под руководством Т.И. Алексеевой [1]
изучались морфофизиологические особенности коренного населения. В соответствии с логикой исследований
выделяется три последовательных взаимосвязанных этапа: 1) составление ландшафтно-геохимической
карты; 2) проведение на ее основе ландшафтно-экологического районирования с оценкой благоприятности
условий проживания; 3) сопоставление пространственной изменчивости морфофизиологических параметров
Геохимия ландшафтов и география почв (к 100-летию М.А. Глазовской)
28
различных этнических групп с ландшафтно-геохимическими особенностями выделенных районов.
На первом (информационном) этапе разработан макет ландшафтно-геохимической карты масштаба
1: 10 000 000, включающей территорию от Чукотского полуострова и Корякского нагорья до полуострова
Тайгонос, северной части Камчатки и Командорских островов. Были использованы мелкомасштабные
(гипсометрическая, геологическая, геоморфологическая, почвенная, геоботаническая) и среднемасштабные
топографические карты, а также информация с космических снимков. Нанесены обследованные
внутриконтинентальные и прибрежные поселки. Легенда карты представлена в виде матрицы, в вертикальных
столбцах которой показаны типы и подтипы, в горизонтальных строках − роды и виды ландшафтов. При
систематике ландшафтов использована классификация А.И. Перельмана [2], в соответствии с которой на
высших иерархических уровнях по особенностям биологического круговорота (БИКа) выделены типы
и подтипы ландшафтов. С учетом информативности экстенсивных параметров биогенной миграции для
характеристики их различий использованы данные по ежегодной фитопродукции [3,4], наглядно отражающие
изменения автотрофного биогенеза в зависимости от гидротермических факторов. Биологическая продукция
− один из ведущих индикаторов экологического потенциала ландшафтов [5], поэтому введение этого
показателя позволило объединить их в экологические группы, которые различаются по комфортности
условий проживания. Обособление экологических групп с учетом биогеохимических параметров ландшафтов
является специфической особенностью картографических моделей для антропоэкологических исследований
и отличает их содержание от традиционных ландшафтно-геохимических карт.
Выделение родов ландшафтов проведено по рельефу, определяющему их структурно-генетический
каркас, катенарную организацию, интенсивность водообмена и соотношение ландшафтно-геохимических
процессов. По М.А. Глазовской [6], комплекс типоморфных процессов в субарктических ландшафтах включает
детритогенез, хелатогенез, глеегенез, криогенный механогенез, а их интенсивность и сочетания в субаэральных
и супераквальных условиях корректируются рельефом и водопроницаемостью пород. На карте выделены
основные роды ландшафтов. Низменные слабодренированные аккумулятивные равнины с преобладанием
в катенах гидроморфных комплексов
H
-Fe- класса. Наиболее однородны приморские равнины Чукотского
побережья с небольшими амплитудами высот и повсеместным распространением многолетней мерзлоты по
сравнению с более дифференцированной по степени дренированности Анадыро-Пенжинской низменностью.
Низкогорья и среднегорья разной степени расчлененности отличаются преобладанием трансэлювиальных
комплексов. Наиболее сложной структурой выделяются многоярусные ландшафты Корякского нагорья, где
сочетаются разновысотные плато и высокогорья с большой активностью экзогенных процессов. Специфичны
вулканические ландшафты Камчатки, отличающиеся глубоким расчленением, развитием современного
оледенения и высокой водопроницаемостью пород.
Видовое разнообразие ландшафтов связано с литогеохимической специализацией пород и
металлогенией региона, а индексы профилирующих (Au) и типоморфных рудных элементов внесены в
табличную легенду (олово-серебряное, хромит-платиновое, медно-порфировое оруденение и другие).
Результаты литохимических съемок показывают, что в формировании вторичных ореолов и потоков рассеяния
важную роль играют криогенные (морозная сортировка материала, солифлюкционное течение грунтов),
осыпные, оползневые и флювиальные процессы, при этом протяженность ореолов и потоков рассеяния
достигает от 1-5 до15 км. Несмотря на преобладание механической миграции и низкую биофильность многих
рудных элементов, ограничивающих их влияние на местное население, необходимость их учета обоснована в
связи с возможностью включения в техногенные миграционные потоки при освоении месторождений.
Возможность проследить пространственные изменения эколого-геохимической ситуации в
ландшафтах региона определяет информативность составленной карты и ее использование как базовой на
втором (оценочном) этапе исследований. В тундрах низкая продуктивность, преобладание криогенных
процессов и детритогенеза, развитие оглеения, кислой среды, выщелачивание биогенных элементов (Ca,
Mg
и др.) и формирование ультрапресных вод создают предпосылки развития биогеохимических эндемий
недостаточности, снижая экологический потенциал и определяя специфику питания коренных народов, в
котором преобладают продукты животного происхождения. Трансформация эколого-геохимических условий
в бореальных ландшафтах заключается в увеличении фитопродукции, изменении активности детритогенеза,
росте минерализации речных вод. С учетом этих изменений был выбран комплекс оценочных параметров,
включающий биогеохимические (фитомасса, растительные пищевые ресурсы) и гидрохимические (ионный
состав, минерализация, жесткость вод), а также климатические характеристики, оказывающие влияние как
на ландшафтно-геохимические процессы, так и непосредственно на организм человека. Для выявления
растительных ресурсов в ландшафтах разных типов составлена специальная таблица, включающая
дикорастущие растения, содержащие необходимые для человека биологически активные вещества. Их набор
был учтен при разработке оценочных шкал.
На основании интегральной оценки, зависящей от соотношения частных оценок по отдельным
показателям, проведено объединение ландшафтов и находящихся в них населенных пунктов в ландшафтно-
экологические районы, различающиеся по степени благоприятности условий проживания и показанные на
специальной карте.
Группировка данных антропологических обследований с учетом выделенных нами на карте различных
ландшафтно-экологических районов позволила Т.И. Алексеевой [1] выделить различные вариации
морфофизиологических показателей у коренных народов, относящихся к единому арктическому адаптивному
типу, что было установлено впервые. Выявление определенных пространственных градиентов в изменении
размеров тела, количества жирового компонента, грудного указателя и других морфофизиологических
Доклады Всероссийской научной конференции
29
параметров доказывает наличие адаптивных реакций у населения в зависимости от интенсивности воздействия
природных факторов. Несмотря на разнообразный этнический состав коренного населения севера Дальнего
Востока (чукчи, эскимосы, коряки, ительмены, эвены и алеуты) изменение этих параметров прослеживается
как при сравнении различных этнических групп из северных и более южных районов, так и внутри
однотипных групп, но проживающих в разных ландшафтно-экологических условиях. Этим подтверждается
перспективность использования тематических ландшафтно-геохимических карт при антропоэкологической
оценке, особенно для территорий с экстремальными природными условиями, в которых проживает как
коренное, так и приезжее население.
Основные проблемы организации систем жизнеобеспечения в районах с различной интенсивностью
воздействия природных факторов связаны как с необходимостью адаптации приезжего населения в условиях
дефицита необходимых элементов, в том числе в питьевых водах, так и с уязвимостью коренного населения,
когда возникновение факторов риска связано с возможностью техногенного загрязнения горно-рудных
регионов.
Литература
1. Антропоэкология Северо-Восточной Азии: Чукотка, Камчатка, Командорские острова. М.: ТАУС.
2008. 368с.
2. Перельман А.И. Геохимия ландшафта. М.: Высшая школа. 1975. 341с.
3. Базилевич Н.И. Биологическая продуктивность экосистем Северной Евразии. М.: Наука. 1993. 293с.
4. Пугачев А.А. Биологический круговорот и почвообразование в ландшафтах крайнего северо-востока
России. Магадан: СВНЦ ДВО РАН. 2009. 216с.
5. Исаченко А.Г. Экологическая география России. СПб: Изд-во С. Петерб. ун-та. 2001. 328с.
6. Глазовская М.А. Геохимия природных и техногенных ландшафтов СССР. М.: Высшая школа. 1988.
324с.
УДК 631.47
ХИМИЧЕСКИЙ СОСТАВ ТОРФЯНЫХ ПОЧВ, ЗАГРЯЗНЕННЫХ ШЛАМАМИ – ОТХОДАМИ
НЕФТЕДОБЫЧИ
Н.А. Аветов (1), Ю.Н. Водяницкий (1), А.Т. Савичев (2), С.Я. Трофимов (1)
(1) – Факультет почвоведения МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, e-mail: yu.vodyan@mail.ru
;
(2) – Институт геологии РАН, Москва.
Болотные ландшафты, занимающие около 40% территории Среднего Приобья, испытывают
антропогенное воздействие за счет расширения нефтедобычи, увеличения протяженности коммуникаций,
износа трубопроводной сети на давно освоенных месторождениях, многие из которых расположены как раз
в наиболее заболоченных районах. При этом на торфяную почву влияют не только углеводороды нефти, но
и сопутствующие минеральные поллютанты, среди которых есть как макроэлементы (
K
,
Mg
, Ca,
P
,
S
), так и
тяжелые металлы.
В местах добычи нефти почвы загрязняются также компонентами минерализованных промысловых
стоков, буровых растворов и шламов. Все они содержат ксенобиотики, хотя их состав иной, чем в нефти.
Ксенобиотики поступают из разжижителей буровых растворов, теромостабилизаторов, эмульгаторов,
утяжелителей, например, барита и т.п. Кроме того применяют поверхностно активные вещества, ингибиторы
отложения солей на основе фосфорорганических соединений и т.д.
В амбары со шламами поступают хлоридно-кальциевые рассолы, обогащенные Са, Fe,
Mn
, Pb,
Sn
,
Cu,
Ba
. Отходы бурения, включающие засоленные пластовые воды, провоцируют «техногенный галогенез»,
одновременно в почвах накапливаются такие металлы как
Ba
,
Zn
, Cu. Набор элементов-поллютантов может
быть различным в местах разлива разных видов нефти и складирования буровых растворов и шламов.
Таким образом, под влиянием объектов нефтедобычи образуются техногеохимические аномалии. На
их территории у почв изменена не только органическая фаза (что к настоящему времени достаточно хорошо
изучено), но и минеральная фаза. В связи с этим, возникает вопрос, как меняется элементный состав торфяных
почв на территории техногеохимических аномалий? Ответ на этот вопрос необходим для характеристики и
прогноза экологической ситуации в болотных ландшафтах.
В качестве объектов исследования были выбраны три техногеохимических аномалии вблизи шламовых
амбаров на одном из нефтяных месторождений Среднего Приобья. Эти аномалии отличаются по возрасту
существования: одна из них образовалась недавно – 2 года назад, две другие давно – 30-40 лет тому назад.
Исследования проводили 1-15 августа 2010 г. С пробных площадок методом конверта с глубины 0-10 см
отбирали образцы торфа, высушивали до воздушно сухого состояния, а затем прокаливали в муфеле. Валовое
содержание химических элементов в золе торфа определяли рентгенофлуоресцентным методом на приборе
Респект. На нем же определяли содержание редкоземельных металлов рентгенорадиометрическим способом.
Всего определено более 20 элементов, при этом на Респекте не идентифицируется. Содержание Na при его
количестве > 0.8% определяли на другом рентгенофлуоресцентном анализаторе
Tefa
-6111. Затем с учетом
зольности подсчитывали содержание каждого из элементов в торфе.
Исследования показали, что в зоне влияния шламовых амбаров образованию техногенных геохимических
аномалий способствует низкое содержание зольных элементов в исходном верховом торфе: на низком фоне
ощутима обогащенность торфяной золы многими химическими элементами. Зольность торфов на площади