Файл: Михаил Болтунов - «Альфа» - Смерть террору (Командос) - 2003.pdf

кольнули, ножом порезали. Когда проделывали коридор, он сам видел  у людей отточенные
металлические пики на древках знамен.

Не  успев  подняться  на  второй  этаж,  услышал,  что  снизу  зовут.  Спустился.  Шатских

раздели, в спине страшная рана. Жизнь уже едва теплилась в могучем теле лейтенанта.

Семье  Виктора  предстояло  пережить  не  только  утрату  родного  человека,  но  и  ложь,

грязную клевету, дикие вымыслы, связанные с его смертью. От него в первые дни откажется
Комитет госбезопасности, тот, в котором отец его, полковник, работал четверть века, а мать -
двадцать  два  года.  В  газетах  напишут:  о  десантнике  Викторе  Шитновиче,  офицере
внутренних войск Владимире Шацком, командире взвода Псковской дивизии ВДВ Викторе
Шатских. И только через неделю КГБ признается: наш был лейтенант.

То,  что  станется  с  именем  сотрудника «Альфы» Виктора  Шатских  уже  потом,  после

похорон, чудовищно. Иначе не назовешь.

Вот  лишь  одна  цитата  из  публикации  санкт-петербургского  клеветника  Игоря  Бунича

«Кейс президента»:

«… Шеф КГБ Крючков принимает решение послать в Вильнюс спецкоманду «Альфа» -

по сути, отряд профессиональных убийц.

11 января группа «Альфа», переодетая в форму внутренних войск, прибыла на военный

аэродром  под  Вильнюсом.  Карпухин  объявил  задачу:  необходимо  захватить  телецентр,  а
затем здание парламента. Генерал-полковник Кузьмин согласился только «содействовать», а
затем взять «объекты» под охрану…

«Ладно, содействуйте. Обойдемся без вас», - решает Карпухин и предупреждает своих

людей, что здания телецентра и парламента оцеплены вооруженными боевиками «Саюдиса».
Предполагается «бакинский  вариант».  Карпухин  не  видит  на  лицах  вымуштрованных
исполнителей  особого  восторга.  Мало  того,  происходит  неслыханное - лейтенант  Шатских
решительно отказывается принимать участие в акции, связанной с убийством людей. Такого
еще  не  бывало  за  всю  историю  существования  группы «Альфа»,  хотя  инструкции
предусматривали  эту  возможность:  единственным  выходом  из  подобной  ситуации  был
расстрел  ослушника  на  месте.  Выполнив  инструкцию,  Карпухин  в  душе  остался  даже
доволен труп лейтенанта Шатских решено было подкинуть к зданию телецентра в качестве
доказательства существования вооруженных боевиков».

Эти строки я перечитывал десятки раз, отнес газету в «Альфу», показал многим из той

группы,  что  выезжала  в  Вильнюс.  Смелые,  мужественные  люди,  не  раз  шедшие  под  пули
террористов,  прикрывавшие  собой  заложников,  мастера  спорта,  борцы  и  боксеры,
побеждавшие  на  ковре  и  в  жизни,  были  бессильны  перед  ложью.  Они  растерянно  листали
газету со статьей Бунича и не верили своим глазам.

Что касается отряда «профессиональных убийц», то прочитавшие эту книгу, думаю, по

достоинству оценят заявление лжеписателя.

Если  же  говорить  о  Карпухине,  темперамент  которого  ярко  живописует  автор,  то

Виктор  Федорович  вообще  не  был  в  Вильнюсе.  Это  подтверждено  документами  КГБ,
приказами начальника группы «А», которые он подписывал в Москве с 7 по 14 января, пока
67  сотрудников  находились  в  Прибалтике,  да  и  оставшиеся  в  центре  бойцы  видели  всю
неделю своего командира на службе. Свидетелей - десятки.

Но ни свидетели, ни истинные свидетельства Буничу не были нужны, как, впрочем, и

сама истина. Но если уж создавать портрет «убийц-профи», то кто ими должен командовать?
Знамо  дело,  страшный,  кровожадный  убийца,  который «расстрелял  на  месте» одного  из
самых близких ему людей - сына своего друга. Давнего друга, еще с лейтенантских времен, с
тех пор,  когда  они  вместе,  молодыми  офицерами,  служили  в  пограничном  училище.  Потом
Карпухин ушел в «Альфу», а Виктор Алексеевич Шатских остался в училище, был курсовым
офицером,  окончил  академию,  перешел  на  кафедру  общевойсковых  дисциплин,  преподавал
тактику.

Служили  они  в  разных  местах,  но  по-прежнему  крепко  дружили.  Карпухины  часто

бывали  гостями  Шатских.  Тут-то  впервые,  сидя  на  коленях  у «дяди  Вити»,  и  услышал

Виктор это загадочное слово «Альфа». И про самолеты услышал, которые они освобождали,
и про друзей «дяди Вити», снайперов, каратистов, вообще настоящих мужчин.

Теперь  уже  нетрудно  догадаться  о  юношеской  мечте  Виктора: «Альфа» стала  звездой

его  судьбы,  все  в  жизни  было  подчинено  одному  попасть  в  группу.  А,  попав,  Виктор
стремился стать настоящим бойцом.

Выезжая  на  операции, «старички» всегда  придерживали  горячую  молодежь.  Так  и

Шатских:  раз  оставили «на  хозяйстве»,  другой.  На  третий  он  сам  пришел  к  Карпухину:
«Виктор Федорович! Хочу работать! Если папа и мама дали ценное указание - меня беречь,
то так не пойдет».

Пришлось включить в боевой расчет.
Е. ЧУДЕСНОВ, командир отделения, говорит о В. Шатских:
- Он немного прослужил в моем подразделении, но мы с ним побывали уже в Ереване.

Там частые боевые тревоги, засады. Виктор вместе с нами ходил на захват матерого главаря
крупной банды и не дрогнул. Приказы, команды всегда выполнял четко.

Конечно, на первые задания молодежь шла с «круглыми глазами», многие волновались.

Так ведь мы на пулю шли, все объяснимо.

Он  рвался  в  дело.  Как-то  сказал  мне: «Мы,  конечно,  многого  не  умеем,  но  так  и  не

научимся, если постоянно тормозить нас будете».

В Вильнюсе жили на призывном пункте. Помню, днем, накануне штурма, в баскетбол

играли.  Оказывается,  Виктор  здорово  играл.  Его  все  пытались  отодвинуть,  но  наше  третье
отделение  выиграло.  А  вечером  поступила  команда:  срочно  прибыть  в  Северный  городок.
Приехали,  подогнали  бронежилеты,  каски,  рации  проверили.  Провели  боевой  расчет:  кто
куда  идет,  какую  дверь  открывает.  Задача  была:  войти,  отключить аппаратуру  и  сдать  под
охрану  десантникам… Пошли.  Все  до  единого.  И  не  было  там  никаких  истерик  и  отказов
выполнять приказ. Бунич пишет: «Лейтенант Шатских решительно отказывается принимать
участие в акции, связанной с убийством людей». Надо быть идиотом, чтобы сегодня отдать
приказ: «Иди и убивай». Не было такого приказа и не могло быть. Если бы кому-то хотелось
побольше  убить «непокорных» литовцев,  то  не  надо  было  привлекать  спецподразделение,
хватило  бы  нескольких  автоматчиков.  Нетрудно  представить,  что значат  тридцать-сорок
человек  с  пулеметами  или  автоматами  перед  тысячами  людей,  стоящих  плечом  к  плечу.
Игорь  Бунич  пишет: «Ночью  13  января  группа «Альфа»,  убив  13  человек… захватила
телецентр в Вильнюсе».

Что же это за бойцы спецподразделения, которые, стреляя в толпу из автоматов, «убили

13 человек»! Еще раз подчеркнем: стреляли из автоматов, в упор, по толпе!…

Нет, «Альфа» по  толпе  не  стреляла.  Помните,  мы  говорили:  бойцы  даже  в

преступников стреляют в крайнем случае. Потому, что думают прежде всего о последствиях
каждого выстрела.

Из секретного отчета группы «Альфа»:
«Лишь восемь сотрудников из группы подполковника Е. Н. Чудеснова проникли на 2-й

этаж телецентра, прервали передачу из центральной аппаратной.

В  помещении  телевышки  сотрудники  столкнулись  с организованным  сопротивлением

со  стороны  охраны «Скучиса».  Охрана  пустила  в  ход  брандспойты  с  холодной  водой,
раздавались  хлопки  выстрелов.  Двери  и  лестницы  оказались  забаррикадированными
мебелью и различными устройствами.

Против  сотрудников  были  использованы  дубинки, «заточки»,  тяжелые  бытовые

предметы.  Все,  кто  был  в  здании  телецентра,  надели  противогазы.  На  первом  этаже
обнаружены бутылки с бензином. Все лифты оказались отключенными.

Отступив на второй этаж, охрана включила противопожарную систему, и в помещение

под давлением стал подаваться газ фреон.

Общее руководство операцией осуществлял подполковник Головатов М. В.».
М. МАКСИМОВ:
- Внутрь «влетели» мгновенно,  милицию  обезоружили.  Они  стоят,  глазами  хлопают.

Командую: «Сдать  оружие!» Вижу,  милиционеры  в  шоке.  Пришлось  объяснить: «Ребята,  я
понимаю,  что  значит  сдать  оружие,  сам  человек  военный.  Но  у  меня  есть  приказ.  А  теперь
будьте благоразумны, выйдите к толпе и попытайтесь ее сдержать».

Они  действительно  вышли  и  сдерживали  народ.  И  все-таки  разъяренные  люди

ворвались  на  первый  этаж.  Самое  страшное - агрессивная  молодежь.  Все  пьяные,  а  перед
ними пять человек.

Я  был  сверху,  слышу - зовут,  нужна  помощь.  Спустился,  а  у  меня  две  имитационные

гранаты  и  больше  ничего.  Вытаскиваю  одну  из  них,  предупреждаю: «Если  вы  не  выйдете,
бросаю!» Провокаторы за спиной кричат: «Не бойтесь, он не бросит, он врет. У них холостые
патроны, это взрывпакет!» И ведь знали и про холостые патроны, и про взрывпакет, только
почему-то потом газетчики говорили совсем другое. Мол, боевыми мы в них стреляли.

В  общем,  бросил  я  эту  имитационную  гранату.  От  нее  сильная  вспышка  и  дым,

немножко  пугает.  Пока  толпа  замешкалась,  мы  выдавили  ее  из  здания.  На  выходе  меня
сфотографировали, потом мой портрет висел у Дома правительства: приговорен к смерти.

М. КАРТОФЕЛЬНИКОВ:
- Когда  мы  вошли  в  здание  телебашни,  ее  защитники  перед  внутренней  лестницей

выстроили баррикаду. Ручки кресел сцепили так, что растащить невозможно. Телефон, свет
отключили.

Первые две группы побежали наверх, а я задержался внизу. Вдруг два оглушительных

взрыва - видимо, бомбы-самоделки. Саша Евдокимов оглох, меня взрывной волной ударило
о стену.

Под утро, когда мы покидали центр, в нашу сторону велся сильный автоматный огонь.

Решили  в «броне» ехать,  вызвали  бронетранспортеры.  И  правильно  сделали.  Проезжая  под
мостом  в  Северный  городок,  подверглись  нападению:  на  один  из  бронетранспортеров
обрушили бетонную глыбу,

На провокации мы не отвечали.
Из секретного отчета группы «А»:
«После выполнения задания обе группы в 03 час. 30 мин. возвратились в расположение

войсковой части 22238.

На  обратном  пути  колонну  обстреляли  из  автоматического  оружия,  один  из  БТРов

пытались поджечь».

Игорь  Бунич  утверждает  иное: «Передав  охрану  телецентра  десантникам,  боевики

бросились  к  парламенту,  где  их  ждал  сюрприз,  весьма  неприятный.  Здание  парламента  по
призыву президента Литвы Ландсбергиса окружили десятки тысяч людей. Становилось ясно,
что без армии здесь не справиться…

Карпухин (вот уж поистине раздвоение личности! - Авт.) бросился к коменданту города

просить батальон десантников. Но доведенный уже до истерики генерал-полковник Кузьмин
заорал  на  коменданта,  требуя  немедленно  убрать  боевую  технику  с  улиц  города.  Операция
провалилась».

Да  нет,  не провалилась.  Если  брать  именно  военную  сторону,  то  операция  прошла

успешно.  Задачу,  которая  ставилась  перед «Альфой»,  группа  выполнила.  Крохотной
горсткой людей она пробилась через многотысячную толпу и отключила аппаратуру.

Однако возникает вопрос: ради чего парни рисковали собой? Ради каких высоких целей

погиб лейтенант Виктор Шатских? Кто, в конце концов, отдал приказ устроить грандиозную
провокацию и бросить «Альфу» в вильнюсское пекло?

На эти вопросы доселе ответов нет. Ни один из высоких руководителей не взял на себя

ответственность. Как говорил сатирик Михаил Жванецкий:

«Совсем не выговариваются слова: я вами руководил, я отвечаю за все».
… Пройдет несколько дней, и альфовцы похоронят своего боевого товарища. Им будет

о чем подумать у его могилы.

До  августа  1991-го  оставалось  полгода,  и  кто  знает,  не  лейтенант  ли  Шатских  своей

трагической смертью спас жизнь президента России Бориса Ельцина?

КАК «АЛЬФА» НЕ ВЗЯЛА ЕЛЬЦИНА

Москва. Август 1991 года.
Герой Советского Союза, командир группы «А» генерал-майор Виктор Карпухин ехал

по Москве - от Парка культуры по Садовому кольцу гнал в центр, на Дзержинку, к зданию
Комитета  госбезопасности.  Машин  было  немного:  суббота,  лето,  время  отпусков.  Пытался
угадать,  зачем  он  понадобился  начальнику  управления.  В  группе все  в  порядке,  если  эти
бесконечные командировки в «горячие точки» можно назвать порядком. Стоп! А вот и ответ
на  вызов  генерал-лейтенанта  Расщепова.  Во  вчерашней  сводке - информация  о  захвате
заложников  в  Закавказье.  Значит,  опять  Закавказье.  Он  попытался  вспомнить  подробности
захвата, но подробностей в сводке вроде бы не было. Так, просто одна строчка в оперативке.

«Боже  мой,  раньше  сообщения  о  захвате  заложников  ставили  на  уши  КГБ,  МВД,  а

теперь  всего  лишь  строка  в  сводке.  Короткая  строчечка  в  несколько слов».  Он  с  горечью
подумал, что так и не выбрал времени съездить к отцу. Батя жил на даче, звал к себе хоть на
денек-другой. А сын… «Непутевый сын», - вздохнул про  себя  Виктор Федорович и решил:
завтра, хоть камнепад с неба, он едет к старику.

Ведь ждет его отец! Будет слушать, склонив седую голову. Виктор Федорович недавно

вернулся из Карабаха: ах, что видел-перевидел, стоит ли травмировать отцовское сердце? Но
ведь  ничего  не  поделаешь - придется  рассказывать,  разволнуется  батя.  Да  какое  уж  тут
спокойствие, когда в мирное время гибнут люди.

Виктор  понимал,  как  горько  будет  слышать  все  это  отцу.  Так  же  горько  рассказывать

сыну.

«За что же мы воевали, за что? - в который раз будет спрашивать отец. - Чтоб все вот

так пошло прахом?»

Тяжко ему, фронтовику, полковнику в отставке Федору Карпухину,  который встретил

войну в первый ее страшный день у города Стрый на Львовщине, глядеть на то, что творится
в стране. Отец никогда ни в чем не упрекал Виктора. Да и в чем упрекать: сын-то, отцовская
гордость,  генерал,  командует  орлами,  которые  и  в  огонь,  и  в  воду… И  сам  Виктор  в  огне
бывал, под пулями, смерти в лицо заглядывал. И все же, все же, все же…

На них, сорокалетних, разве нет вины за то, что творится сегодня в стране? Думал над

этим Карпухин-младший, думал…

Но  в  чем,  собственно,  его,  Виктора  Карпухина,  генерала  КГБ,  начальника

антитеррористического подразделения «Альфа», вина?

Вырос  в  гарнизонах - на  чемоданах,  на  коробках,  на  скрипучей  солдатской  кровати  с

инвентарными  хозномерами.  Иного  не  знал,  не  ведал.  Рано  научился  стрелять,  водить
мотоцикл. Хлебал щи да кашу из солдатского котелка.

Помнит:  все  в  семье  было  подчинено  интересам  отцовской  службы.  И  годы

вынужденной безработицы для матери, и двенадцать школ, которые сменил он за десять лет
учебы.

Перед  ним никогда  не  стояло  проблемы,  делать  жизнь  с  кого.  Конечно,  с  отца.  И

Виктор  окончил  Ташкентское  танковое  училище  с  золотой  медалью.  Волей  судьбы
единственный  из  выпуска  попал  в  КГБ.  Приехал  в  Москву,  получил  распределение  в
пограничное  училище.  Служил  командиром  взвода,  роты.  Получил  основательную
практическую подготовку.

В  те  годы  пограничные  войска  усиленно  комплектовались  техникой,  боевыми

машинами, приходилось мотаться по военным заводам, получать танки, бронетранспортеры,
осваивать их, обучать курсантов.

Несмотря  на  занятость,  Виктор  Федорович  окончил  пединститут.  Как  иначе:

подчиненных в роте 300 человек. Хочешь не хочешь, надо быть педагогом.

С  группой «А»,  с  первым  командиром  этой  группы,  Героем  Советского  Союза

Виктором  Бубениным,  их  свела  жизнь  на  танкодроме  пограничного  училища. «Альфовцы»
учились водить боевую технику. Карпухин помогал им, консультировал, учил. И признаться,
не подозревал, что майор Бубенин давно приглядывается к нему.

«Альфе» нужны  были  люди,  знающие  технику.  Так  он  стал  бойцом  группы

антитеррора.  Карпухину  казалось,  что  после  рутинной  казарменной  жизни - бесконечных
подъемов и отбоев,  учений, занятий, вождений его ждет полная романтики жизнь. Но,  увы,
опять занятия, срочные вызовы, непрогнозируемые ситуации. И работа над собой - тяжелая,
изнуряющая.

Крестил  его  огнем  Афганистан.  Как  остался  жив?  Виктор  сам  потом  не  раз

задумывался  над  этим.  Все  смешалось  воедино:  удача,  военная  смекалка,  отменная
подготовка  и  даже  чудо,  когда  аминовский  гвардеец  располосовал  ему  грудь  автоматной
очередью, но кончились у него патроны. Война. Жестокая, страшная, бессмысленная…

Вернулся  он  с  той  войны  Героем.  Дослужился  до  больших  чинов,  стал  начальником

группы, обогнал отца, вышел в генералы. Хотя старик любит подтрунивать над ним: мол, что
у  тебя  за огневая  мощь - автоматы,  пистолеты,  имитационные  гранаты,  то  ли  дело  мой
артиллерийский полк!

Виктору оставалось только согласиться: полк, да еще артиллерийский, и вправду сила.
… Он оставил машину в переулке и вошел в серое здание. Поднялся на нужный этаж,

прошел мимо приемной председателя КГБ. Сюда в восьмидесятом году, после Афганистана,
его,  майора  Карпухина,  пригласил  Андропов.  Юрий  Владимирович  обладал  удивительной
способностью располагать к себе человека - не прошло и пяти минут, как Виктор Федорович
напрочь забыл, что перед ним всемогущий министр госбезопасности, один из первых людей
государства.

Андропов  хотел  знать истину.  Генеральских  докладов  об  Афганистане  он  наслушался

вдоволь. Пригласил на беседу очевидца, кто шел в числе первых в атаку.

Странно,  но  ему  до  сих  пор  кажется,  что  никто  потом,  кому  он  рассказывал  об

Афганистане, о штурме дворца Амина, не слушал его более заинтересованно и внимательно,
чем Андропов.

Карпухин  еще  не  знал,  что  спустя  некоторое  время  он  вновь  окажется  в  приемной

председателя  комитета.  Только  теперь  его,  боевого  генерала,  Героя  Советского  Союза,  не
только не соизволят выслушать, но даже, что называется, не пустят на порог.

Но  пока  он  ничего  этого  не  знал,  он  шел  к  своему  начальнику,  прикидывая,  кому  из

бойцов группы предстоит командировка в Закавказье.

Однако  Расщепов  повел  разговор  совсем  о  другом.  Он  поинтересовался

боеготовностью  группы,  количественным  составом,  нашел  на  карте  Московской  области
аэродром  Чкаловский.  Спросил,  знает  ли  Карпухин  расположение  зданий  и  помещений
аэродрома.

Признаться,  Виктор  Федорович  таким  вопросам  не  удивился.  Президент  России

возвращался из поездки, и сотрудников группы вполне могли привлечь к охране Ельцина.

Расщепов подтвердил догадку: оказывается,  намечалась встреча руководителей Союза

с Президентом России. Следовало усилить охрану.

Усилить  так  усилить,  Карпухин  по  приказу  начальника  управления  отправился  в

Министерство  обороны,  правда,  предупредив  Расщепова,  что  сегодня  собирается  за  город.
Расщепов  не  возражал,  просил  только  постоянно быть  на  связи.  Это  еще  раз  утвердило
Карпухина,  что  ничего  серьезного  не  намечается.  Иначе  его  никак  не  отпустили  бы  из
Москвы.

В  Министерстве  обороны  поставили  задачу  подготовить  группу  в  тридцать  человек

«для  охраны  предстоящего  мероприятия».  Уточнили: адрес  встречи  может  измениться,  не
исключается,  что  переговоры  пройдут  либо  во  Внукове,  либо  в  Архангельском.  Какая  это
будет встреча, кто участвует в ней, имена, фамилии не назывались. Карпухин не спрашивал:
за время работы в КГБ привык знать ровно столько, сколько положено.

Во  второй  половине  дня  он  уехал  за  город,  к  отцу.  Они  встретились,  поговорили.  В