ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.12.2020
Просмотров: 973
Скачиваний: 2
Еще одна оговорка в том же законе, касающаяся утверждений и отрицаний в одном и том же отно-шении, тоже требует точно отделять один и тот же предмет от других, но уже не во времени, а по качественно-количественным признакам. Это условие может вызвать трудности в понимании, тем более что вокруг нее еще в древней философии стали возникать споры. По временам они вспыхива-ют и поныне. Проще всего пояснить необходимость этого условия на примере многозначных слов и выражений.
Во времена Пушкина французский язык был обязательным для преподавания, и за границей были убеждены, что в России каждый дворянин говорит по-французски. Сообщения об этом можно найти и у Бальзака, и у Стендаля, и у других писателей. Между тем в "Дубровском" Пушкин в весьма кари-катурных тонах изображает современного ему представителя образованного сословия, который в разговоре с учителем французского языка пользуется главным образом только жестикуляцией да спрягает на французский манер русские слова. Тем не менее, и та, и другая оценка знаний языка мо-гут считаться одинаково верными, если каждую из них считать лишь так называемой собирательной характеристикой образования того времени. Такие характеристики распространены в художествен-ной литературе. Нельзя понимать их буквально. Они дают представление о комплексе в целом, за-трагивая каждый элемент его только косвенно, и описывают признаки каждого отдельного индивида лишь с большим или меньшим приближением. Утверждение о том, что русское дворянство XIX века знало французский язык, означает только, что среди его представителей всегда можно было найти таких, кто действительно владел языком. Но авторы этих утверждений, конечно, не были столь наив-ными, чтобы полагать, будто знают абсолютно все одинаково; данная ими характеристика описывает общество, а не каждого в отдельности. Она не исключает того, что попадаются и такие, кто не освоил иностранного языка. Поэтому обе взаимоисключающие оценки дворянства и его образования хотя и относятся к одному и тому же сословию, но имеют в виду разных людей в нем и не образуют проти-воречия в одном и том же отношении.
Кроме того, слово "знать", как и многие другие слова, почти всегда имеет расплывчатые смысловые границы. Поэтому в разных случаях оно может передавать совершенно разную информацию. Что, например, означает высказывание: "Данный человек знает иностранный язык"? Иной может доволь-но бойко говорить с иностранцем на его языке о каких-нибудь знакомых им обоим вещах, но отка-жется вести синхронный перевод. Дело в том, что в беседах достаточно воспринимать, как в радио- или телепередачах, только сорок процентов сообщаемых слов, остальное улавливается по смыслу. И абсолютная правильность разговорной речи тоже никогда не соблюдается. При переводах же, где нужна аутентичность, нарушения не допускаются. И если, далее, кто-то делает более или менее сносные письменные переводы с иностранного языка на свой, то это еще не значит, что у него полу-чится переводить на иностранный язык со своего, потому что там требуется усвоить некоторые до-полнительные тонкости, например сочетаемости слов, которые не отражаются ни в каких граммати-ческих правилах. Можно знать иностранный язык достаточно, чтобы общаться с представителями других стран, но слабо знать для работы переводчиком и совершенно не знать для выполнения более сложных задач, скажем, для редактирования текстов или сочинения на чужом языке. Можно, следо-вательно, в некотором смысле знать иностранный язык и в то же время в некотором другом смысле не знать его.
Без уточнения смысла слова "знать" нельзя даже однозначно ответить на вопрос о том, знаем ли мы свой родной язык. Ведь ошибки допускают абсолютно все люди, не исключая специалистов филоло-гии. Даже великий мастер слова Л.Н. Толстой допустил однажды известную среди филологов фразу: "Подъезжая к этой деревне, у меня отвалилось колесо", чем немало позабавил придирчивых крити-ков. Потому что, если внимательно подумать над этим предложением, то подлежащим в нем являет-ся колесо, которое, оказывается, подъезжало к деревне в качестве путешественника и потом отвали-лось.
Встречающиеся порой самопротиворечивые формулировки тех или иных мыслей порождаются, ко-нечно, не одной только многозначностью слов. Причин для этого довольно много. Еще в глубокой древности Гераклит, Платон и другие философы указывали, что порой одно и то же ощущение может оцениваться по-разному: после удовольствия оно воспринимается как страдание, после страдания оно же кажется удовольствием. Точно так же любой поступок может приносить добро одним, и он же оборачивается злом для других. Даже средневековые палачи могли считаться "добряками", если они из сострадания к сжигаемым на костре придушивали их перед тем, как поднести огонь. Примеры подобной зависимости одних и тех же явлений от внешних условий можно приводить бесконечно. В принципе, ответ логики на возникающие из-за этого вопросы состоит в том, что закон противоречия запрещает приписывать противоречащие признаки только одному и тому же явлению; если в других обстоятельствах оно выглядит как иное, значит надо брать его вместе с этими обстоятельствами и не считать его тем же самым, когда оно ими изменено. Правда, науке известны некоторые проблемы, где такой ответ не представляется исчерпывающим, требует дополнительных уточнений, о которых ведутся споры. Подобные не до конца решенные проблемы имеются в каждой науке, составляя пе-риферию научных изысканий. Наше рассмотрение ограничивается самыми общими сведениями о законах логики, углубление в спорные вопросы представляется здесь излишним.
Как и в законе тождества, в законе противоречия наряду с определенностью мысли отражается также и ее последовательность.
В аспекте определенности как фундаментального свойства логической мысли, выражаемого через закон противоречия, мы имеем дело с так называемыми прямыми противоречиями: предмет белый и небелый, поступок добрый и недобрый и т.д. Их недопустимость очевидна даже для неподготовлен-ных умов. В другом аспекте - последовательности - противоречия непрямые. Здесь вступают, если можно так выразиться, в конфликт следствия, часто очень далекие и радикально отличающиеся по содержанию от исходных утверждений. Использование закона противоречия здесь уже не так про-сто. Допустим, кто-нибудь скажет, что снег в этом месте покрыт налетом сажи. Тогда про этот снег уже нельзя утверждать, что он растает позднее, чем тот, который такого налета не имеет. Прямо очень трудно увидеть связь между наличием сажи и способностью таять. И, кажется, между ними нет ничего общего: если одно высказывание о снеге считать А, то другое должно быть отнесено к не-А. Однако физика доказывает, что затемненные предметы лучше поглощают теплоту Солнца, следова-тельно, где снег покрыт темным налетом любого происхождения, там он растает раньше, а не позже.
Закон противоречия, как и закон тождества, задает определенность и последовательность в качестве самых фундаментальных свойств логического мышления. Уточнение смысла этих законов для кон-кретных условий не допускает прямолинейности, как это чаще всего бывает и со всеми другими фундаментальными принципами научного знания. Такие положения всегда содержат определенную долю идеализации.
Законы логики не составляют в этом смысле исключения.
§3. Закон исключенного третьего
В логике принято различать два вида противоположности: контрарную (собственно противополож-ность) и контрадикторную (противоречие). Нам еще придется о них говорить в разделах о понятии и суждении. Здесь достаточно будет отметить, что, когда два понятия находятся в отношении кон-трарности, то это означает максимальную противоположность между ними. Выражается это в двух обстоятельствах: какой-нибудь признак, присущий одному из понятий, во-первых, отсутствует у другого и, во-вторых, вместо этого признака у него имеется несовместимый с ним. Таковы понятия "утро" и "вечер", "добрый" и "злой", "экспорт" и "импорт", "белый" и "черный". Некоторые признаки утра не присущи вечеру, однако, это еще не представляет собой самой характерной отличительной черты последнего, потому что день и ночь тоже не являются утром; вечер, сверх этого, противопо-ложное утру время суток и в отображающее его понятие включаются признаки, противоположные тем, которые есть у начала дня: солнце идет вниз, а не вверх, темнеет, а не светает и пр. То же самое можно было бы сказать и про остальные контрарные понятия.
Когда же у другого понятия отмечается только отсутствие какого-либо признака и ничего не гово-рится о том, какой ему вместо него присущ, то тогда возникает отношение контрадикторности или противоречия: "белый" и "небелый", "утро" и "не утро", "добрый" и "недобрый", "экспорт" и "не экс-порт". Противоречащие понятия, в отличие от противоположных, делят весь массив родственных предметов строго на две разновидности: обладающих каким-то признаком и не обладающих им. Цвет - либо белый, либо небелый, никаких других альтернатив не существует; про белое и черное так ска-зать было бы нельзя, потому что помимо этих двух есть и другие цвета. Поступок - либо добрый, ли-бо недобрый, торговая операция - либо экспортная, либо не экспортная (к последним, очевидно, от-носятся как импорт, так и все торговые дела, относящиеся к сфере внутреннего обмена).
Выражаясь словами Аристотеля, "не может быть ничего промежуточного между двумя членами про-тиворечия, а относительно чего-то одного необходимо, что бы то ни было одно - либо утверждать, либо отрицать" (Аристотель. Соч. Т. 1. С. 141).
Отрицать любое данное высказывание противоположным или противоречащим ему можно не только с помощью использования соответствующих понятий - контрарных и контрадикторных. Отрицание обоих видов может создаваться и иным путем. Возьмем суждение "Все планеты имеют спутники". Если нам понадобится отвергать такое утверждение, то достигнуть этого можно двумя выражениями: 1) "Некоторые планеты не имеют спутников", 2) "Ни одна планета не имеет спутников". Первое из них, как легко увидеть, всего лишь отрицает истинность исходного суждения, суть такого отрицания можно при желании выразить и такими словами: "Неверно, что все планеты имеют спутники". Вто-рой же вариант добавляет сверх этого, что признак "иметь спутники" вообще по сути дела неприло-жим к планетам. Поэтому второй способ отрицания сильнее первого и должен быть отнесен к разря-ду контрарных, в то время как первый - контрадикторный. Таким образом, пара суждений "Все пла-неты имеют спутники" и "Некоторые планеты не имеют спутников" образует противоречие. Никаких иных средних альтернатив между ними придумать невозможно. Поэтому одно из пары высказываний обязательно истинно, а другое обязательно ложно. Про другую пару высказываний - "Все планеты имеют спутники", "Ни одна планета не имеет спутников" - так сказать было бы нельзя, поскольку контрарные суждения бывают ложными оба (как это и есть в данном случае).
Закон исключенного третьего применим, следовательно, к высказываниям противоречащим и не-применим к высказывания противоположным. Правда, здесь есть одно существенное исключение. Оно касается индивидуальных, строго единичных предметов или явлений, применительно к которым бессмысленно говорить "все" или "некоторые". Противоположные и противоречащие высказывания в этом случае не различаются. Так, высказывание "Бородинское сражение состоялось 26 августа 1812 года" можно отрицать лишь одним способом: "Бородинское сражение не состоялось 26 августа 1812 года"; конечно, чисто формально можно образовать и такую конструкцию: "Все Бородинские сраже-ния..." или: "Некоторые Бородинские сражения не состоялись 26 августа 1812 года". Однако никакой новой информации такое надуманное искусственное изложение той же самой мысли не даст. Все возможные альтернативы исчерпываются исходным суждением и указанным нами единственным его отрицанием. Поэтому закон исключенного третьего распространяется также и на такую пару сужде-ний, хотя, строго говоря, они являются противоположными, а не противоречащими (противоречащие суждения для таких понятий нельзя образовать).
Более кратко закон исключенного третьего можно сформулировать так: Из двух противоречащих суждений одно истинно, другое ложно, а третьего не дано.
В процессе рассуждения надо доводить дело до альтернативного разделения: имеет данный предмет какой-либо признак или не имеет его. Когда это удается достигнуть, остается проверить какую-то одну из указанных возможностей - соответствует она истине или нет, тогда в отношении второй все решится автоматически. Например, предложение может быть высказано в форме единственного чис-ла или в форме множественного числа; и если выяснится, что оно не имело формы множественного числа, то тогда значит оно высказано в форме единственного числа. То же самое - услуга бывает платной и бесплатной, шахматная партия начинается белыми или черными.
Применяя закон исключенного третьего, надо помнить, что он ничего не говорит о том, какое из двух противоречащих суждений является истинным. Закон указывает лишь на то, что истинно одно и только одно из них, а другое обязательно ложно. Это значит, когда нам удалось установить значение истинности одного из двух противоречащих суждений, то тем самым определилось и значение ис-тинности другого тоже. Отдельно устанавливать его уже не надо, потому что оно однозначно задает-ся значением истинности сопряженного с ним понятия. Но какое из них именно должно быть оцене-но так, а какое иначе - для этого требуется отдельное исследование. Причем одной только логики для него уже, как правило, недостаточно и зачастую приходится вообще выйти за ее пределы и обратить-ся к специальным наукам.
Производство всякого товара может быть рентабельным и нерентабельным. Произведенное так раз-деление, с точки зрения логики, будет правильно задавать возможные взаимно исключающие аль-тернативы. Однако для решения вопроса о том, какая из них действительно имеет место, надо в каж-дом конкретном случае решать, опираясь на законы экономики и знание условий производства и сбыта данного вида товаров.
Кроме того, поскольку в не-А входит очень широкий, даже необъятно широкий круг предметов и свойств, то нельзя, пользуясь одним только законом исключенного третьего, определить, какой из них надо назвать вместо А, когда выяснится, что А по каким-либо причинам невозможно. Непра-вильно было бы говорить, что температура в комнате +20 градусов либо +22 градуса. Хотя, если принять за А утверждение о первой величине температуры, то вторая войдет в не-А и обе они несо-вместимы в одном высказывании точно так же, как противоречащие понятия. Всегда истинным будет лишь высказывание, что в комнате либо +20 градусов, либо неверно, что в комнате +20 градусов. Лишь в этой общей форме закон исключенного третьего представляет собой всегда выполняющуюся норму мышления.
Помимо таких ограничений данного закона в применении к разным видам высказываний иногда го-ворят об его ограниченности применительно к разным областям действительности, то есть в некото-рых случаях его применение даже с противоречащими понятиями затруднительно, а порой, возмож-но, даже недопустимо. Это относится к явлениям, предметам, процессам таких видов и категорий, которые имеют очень расплывчатые, неопределенные границы. Скажем, растения можно разделить на ядовитые и неядовитые. И кажется, что никаких проблем не возникает при разделении их на эти категории. Но ведь все мы знаем: даже обычный чай или кофе в больших количествах вредят орга-низму, хотя в нормальных дозах они полезны. Еще сложнее дело обстоит с разделением по указан-ному основанию лекарственных растений, многие из них показаны в состоянии болезни, но могут привести к расстройствам, если их принимает здоровый человек; к тому же, применяя их, в любом случае необходимо помнить о дозе. Так же и деление на мир и войну как возможные состояния жиз-ни общества содержит много условного. Конечно, проблема с разделением таких понятий исчезнет, как только они будут уточнены. Мы можем считать, например, неядовитым все то, что оказывает только благотворное воздействие и больше никакого, все остальное будет отнесено тогда к ядовито-му; можно считать неядовитыми такие растения, употребление которых хотя и дает нежелательные побочные явления, но вместе с тем от них имеется (причем более значительное) благотворное воз-действие, так что в целом оздоровляющий эффект преобладает; можно наконец даже табак и подоб-ные ему растения считать неядовитыми, раз уж они не вызывают немедленную смерть и до поры до времени нейтрализуются организмом. Разделение в этом случае будет четким и однозначным. Вооб-ще те соображения, которые здесь приведены, в принципе еще не делают указанную проблему спе-цифичной только для закона исключенного третьего, потому что и любой другой научный закон применим лишь к тщательно определенным понятиям и никак иначе. Но надо помнить, что в случае неохватно больших множеств понятие, противоречащее исходному, очень часто включает в себя на-столько разноликие группы предметов, что лишь с большой натяжкой их можно считать имеющими единую природу; в других обстоятельствах многие из них, может быть, неверно было бы противо-поставлять тем, что входят в исходное понятие.