Файл: Реферат Верования восточных славян студент группы ок11 Алиева К. П. Проверил ст преподаватель С. А. Пилипенко.doc
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 62
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Святилища Перуна были в разных городах. Известно, что идол Перуна, деревянный, с серебряной головой и золотыми усами, стоял на холме в Киеве. В 6 километрах от Новгорода, у истоков реки Волхова из озера Ильмень есть урочище, в названии которого – Перынь до сих пор сохранилось имя Перуна. Археологические раскопки обнаружили там следы святилища. Оно представляло собой круглую площадку диаметром 21 метр. В центре некогда стояло деревянное изображение Перуна (сохранилось его основание). По периметру круга шел кольцеобразный ров с дугообразными выступами с внешней стороны. В этих выступах рва разжигали ритуальные костры, озарявшие статую Перуна. Можно себе представить, что зрелище было достаточно величественным.
С земледелием был, вероятно, связан и культ бога солнца – «животворящего подателя света и тепла». У разных славянских племен он носил разные имена: Хорс, Даждьбог, Купала, Ярило. Не осталось без своего бога и скотоводство. Его покровителем был «скотий бог» Велес (или Волос).
Он же впоследствии считался покровителем богатства и торговли. Особое место в пантеоне занимал Сварог, соединивший в себе черты древнегреческих Гефеста и Прометея. Это был бог ремесла – покровитель кузнечных работ и отец бога огня (последний по отцу назывался Сварожичем). В самом имени Сварога слышен корень «вар», все производные от которого (варить, сварка) означают обработку огнем, жаром. Также были женские божества у славян - Мокошь. Функции ее не совсем ясны, предполагают, что она считалась покровительницей различных женских работ.
Перун
Перуна не без оснований считают главным божеством языческого пантеона восточных славян. Его имя впервые встречается в летописи под 907 годом. После победоносного похода князя Олега на греков греческие цари Леон и Александр вынуждены были заключить с ним мир, и обязались уплачивать дань. Договор был скреплен, по обычаю, клятвами обеих сторон. Греки-христиане «целовали крест, а Олега с мужами его водили в клятве по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, их богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир».
То же самое повторилось спустя лет сорок, уже при князе Игоре. Греческие послы прибыли в Киев, чтобы привести Игоря к клятве, записанной в новом мирном договоре: «Призвал Игорь послов, и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягал Игорь и люди его, - сколько было язычников между русскими». И, наконец, еще спустя лет тридцать князь Святослав поклялся соблюдать мир с греками: «Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, - от Перуна и Волоса, бога скотьего, и да будем желты, как золото, и пусть посечет нас собственное оружие».
Перун – это, прежде всего, бог грозы (грома). В весенней грозе древний человек усматривал животворящий источник обновления земли, природы, отсюда – первостепенная роль Перуна. В белорусском и украинском языках слово «Перун» означает «гром», «удар грома». Если молния зажигала какую-то постройку, то говорили: «Перуном спалило». Такой пожар тушить было нельзя. Известно проклятие, ходившее в народе: «Чтоб тебя Перун убил!» (у словаков: «Перунова стрела в тебя!»).
Перун был вооружен палицей, луком со стрелами (молнии – это стрелы, которые метал Перун), топором. Топор считался одним из главных символов бога. Молния в небе воспринималась не только как стрела, но и как летящий огненный топор Перуна. Археологи нашли множество миниатюрных бронзовых и железных топориков, датируемых X – XIII веками: им приписывались сверхъестественные свойства оберегов. Орнаменты на них имели символический смысл: зигзаги означали молнии, кружок с точкой – солнце. Считалось также: гром возникал, когда Перун трет один о другой два гигантских небесных жернова.
Велес(Волос)
Имя этого бога встречается в летописных рассказах о клятвах русских князей: Волос упоминается здесь вслед за Перуном. В языческих святилищах стояли его изваяния.
Ключ к пониманию Волоса-Велеса надо искать в наименовании его богом скота, «скотьим богом», то есть покровителем домашних животных. Именно к нему следовало обращаться с просьбами о благополучии скотины, об избавлении ее от болезней. Ему приносили в жертву коней, быков, овец. Он играл какую-то роль в обряде сжигания «коровьей смерти», совершавшемся для прекращения падежа скота.
Однако слова «скот», «скотий» имели в древнем русском языке и другое значение: чем больше у хозяина скота, тем больше достатка, богатства. Волос-Велес был богом богатства, материального благополучия. Похоже, в княжеских клятвах он выступал именно в этой роли: если Перун воплощал мощь оружия, то Волос – силу золота. Отсюда понятен и смысл клятвы Святослава: если они предадут Перуна – пусть их посечет их же оружие, если предадут Волоса – пусть пожелтеют как золото.
Образ Волоса-Велеса таит немало загадочного, его характеристику приходится воссоздавать по крупицам, нередко ограничиваясь лишь предположениями и останавливаясь перед свидетельствами древних источников, которые до конца не поддаются истолкованию. Можно, например, предполагать, что Перун и Волос не просто соседствовали в клятвах, но и противостояли друг другу: первый был богом княжеской дружины, а второй – богом всей остальной (невоенной) Руси. В то время как изображение Перуна находилось в верхней, княжеской, части Киева, изваяние Волоса стояло внизу, на Подоле, у торговых пристаней.
А вот еще загадочная подробность: автор «Слова о полку Игореве» называет великого слагателя песен Бояна внуком Велеса. Значит ли это, что Волос-Велес считался подобно древнегреческому Аполлону, покровителем певцов и музыкантов? Может, этот бог был связан с поэтами-жрецами, волхвами, прорицателями? Вряд ли случайно полное звуковое соответствие: Волос – слово. Не означает ли оно особых отношений древнего божества с тем «словом», которое получило выражение в поэзии, в гаданиях и колдовских заклинаниях?
Некоторые свойства и приметы языческого Волоса позднее оказались у христианского святого Власия. Здесь можно упомянуть засвидетельствованный этнографами XIX века на юге России обычай: перед началом жатвы старые женщины в поле «завивали бороду Волосу», то есть, не вырывая колосьев из земли, сплетали их в узел и оставляли в знак надежды на богатый урожай. По другим данным, жертвовали «Волосу на бороздку» последнюю горсть колосьев или последний сноп. Этот обычай заставляет взглянуть на Волоса как на божество, связанное с земледелием, с надеждами на хороший урожай и, возможно, с миром предков, от участи которых, по языческим понятиям, зависел успех земледельца.
С приходом христианства Волос разделил судьбу других языческих «кумиров». Князь Владимир велел «Волоса идола свергнуть в реку Почайну».
Неведомая и нечистая сила
С вершин языческой религии, занятых богами, мы спускаемся теперь в ее нижние сферы, где встречаются совсем другие персонажи: в науке их часто называют существами «низшей мифологии». Они не принадлежали ни подземному миру, ни небу, место их было рядом с людьми – в близлежащих лесах, в распаханных полях, в знакомых всем водоемах, в жилищах, дворах, в хозяйственных постройках.
Каждое такое мифологическое существо было представлено, в отличие от богов, не в единственном числе (как один Перун или один Дажьбог), но в массовом количестве: леших на Руси было столько, сколько и лесов (и даже больше – сколько сел и деревень, расположенных рядом с этими лесами).
Если власть богов распространялась, по языческим понятиям, на весь свет, то существа «низшей мифологии» хозяйничали на ограниченных участках. Домовой за пределами «своего» дома никакой силой почти не обладал; ни леший, ни водяной не покидали своих владений. Зато в этих пределах они обладали немалой властью и могли оказывать людям поддержку или причинять им зло. «Древнего славянина на каждом шагу в его повседневных трудовых делах, семейных хлопотах, в заботах о благополучии дома подстерегала опасность – ему постоянно приходилось думать о том, как уберечься от козней, как склонить неведомую силу на свою сторону или хотя бы нейтрализовать ее». К великим богам люди обращались по весьма серьезным поводам, по особым праздничным дням, коллективно, торжественно. А с неведомой и нечистой силой они имели дело каждодневно, о ней нельзя было забывать, отношениями с нею была пронизана вся их повседневная жизнь.
Естественно, люди Древней Руси вполне конкретно представляли себе внешний вид этих мифологических существ, знали их особенности и привычки, могли описать их образ жизни. Все это были существа антропоморфные, т.е. имели облик человеческий, но часто – с какими-то фантастическими «добавками» - звериными, птичьими, рыбьими признаками. При этом одни и те же персонажи описывались в разных местностях по-своему, с неодинаковыми подробностями.
Человек должен был владеть искусством обхождения с такими существами, предугадывать их поведение, уметь предотвращать опасность. Постепенно сложилась непростая система «общения» человека с неведомой и нечистой силой – через специальные обряды, заговоры и заклинания, гадания, употребление особых предметов – оберегов. Позднее к языческим способам защиты от нечистой силы добавились христианские – молитвы, обращения к Богородице и святым, наложение креста.
К сожалению, древнерусские источники оставили совсем немного информации относительно персонажей низшего уровня мифологии.
Домовой
В этимологических словарях славянских языков к этому слову даны два основных, связанных между собою значения:
1) «Относящийся к дому, семье, хозяйству;
2) «Сверхъестественное существо, добрый или злой дух, якобы живущий в доме и охраняющий его». Домового в народной среде называли и по-другому: домовник, дедушка, старик, постень, лизун, суседко.
Наши предки не могли представить себе дома (т.е. жилища, семьи, имения, хозяйства, имущества) без чудесного покровителя. У каждого жилища был свой домовой. Каждый домовой жил сам по себе: домовые-соседи не дружили, а нередко враждовали.
Внешность домового описывали по-разному. Чаще всего он изображался глубоким стариком с седой бородой. На его добродушном лице выделялись фосфорическим блеском глаза. Говорят, обычно домовой похож на хозяина дома, «словно вылитый», и даже носит хозяйскую одежду и перенимает хозяйские привычки. При всем том кое-какие признаки необыкновенности проглядывают в облике домового вполне отчетливо: отчасти это заметно по одежде (домовой предпочитает длинную белую рубаху, иногда – красную рубашку), но главное – тело его, даже ладони и подошвы покрыты мягкой шерстью, он весь ею зарос, у него длинные торчащие уши (либо одно ухо отсутствует). Самое же необычайное – это способность домового менять облик: принимать вид кошки, собаки, зайца, медведя с человеческой головой, превращаться в ворох сена или мешок с хлебом.
Домовой всегда живет в доме, его присутствие сказывается во всем, но он невидим. Считалось, что глядеть на него ни в коем случае нельзя – можно ослепнуть или вовсе умереть. Впрочем, в иные дни домового увидеть было можно, но для этого приходилось прибегать к особым ухищрениям: например, в пасхальную ночь надеть на себя хомут, или положить борону зубьями вниз, или спрятаться в конюшне.
Обитатели дома хоть и не видят домового, но постоянно слышат ночами то тихий плач, то глухие стоны, слышат, как домовой расхаживает по дому, топает, стучит, хлопает дверьми, гремит утварью, заводит какую – то возню. По утрам можно обнаружить следы его ночных забав: мебель передвинута, вещи сброшены на пол, посуда с остатками ужина переставлена на другое место.
Семья, перебираясь в новый дом, должна была взять с собою и своего домового. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы в новом жилище оказался другой домовой, т.к. от него, кроме беды, ничего ждать не приходилось. Чтобы предохранить себя от чужого, над воротами втыкали ветку чертополоха.
Хозяева, покидая прежний дом, кланялись на четыре угла и приговаривали: «Хозяйнушко - господин, пойдем в новый дом, на богатый двор, на житье - бытье, на богатство». Приглашали и семью домового на новое место: «Домовой, пойдем со мной, веди и домовиху - госпожу – как умею, попрошу». Некоторые поступали иначе: домового завязывали в мешок и таким образом переносили в новый дом.
Хлевник
Власть домового распространялась на весь крестьянский двор со множеством хозяйственных построек. Но часть его обязанностей за пределами собственно жилого дома исполняли специальные духи. Один из них – хлевник. Говорили, что он «на одно лицо» с домовым, у него те же привычки и тот же характер. В дом хлевник не вхож, и летом и зимой обитает он в заднем углу хлева (либо на верхней балке, на курином шестке). Главная его забота – лошади и коровы. С овцами хлевник имеет дело редко, а с козами, свиньями – и вовсе никогда. Хлевник сопровождает скотину в поле, чистит и холит ее, заплетает лошадям гривы и хвосты, поит их, вообще – не дает в обиду.
Но он же может быть и виновником всех бед, сваливающихся на скотину: вдруг вздумает гонять лошадь по конюшне, отчего она худеет и слабеет, может лишить корову молока.
Чтобы избавиться от козней хлевника, вешали над входом в конюшню чучело сороки, сплетали особый кнут из конопли с несколькими узлами, в новолуние ставили перед воротами хлева жаровню с осиновыми углями и заставляли скотину переступать через горячую жаровню. При этом произносили заклинания, в которых просили святого Юрия отогнать хлевника в лес. Возможно, что Юрий здесь играл роль древнерусского бога Волоса, покровителя скота.