ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.06.2021
Просмотров: 1640
Скачиваний: 58
Вместе с рукой, оружием и личностным мышлением человек сделался творцом. Все, что делает животное, остается в рамках деятельности вида, а потому не обогащает его жизни. Человек же, созидающее животное, расширяет свои владения в мире с помощью ищущей мысли и дела, а это оправдывает то, что собственную краткую историю он называет «мировой историей», именует свое окружение «человечеством», включая в него всю остальную природу в качестве фона, объекта и средства.
Деятельность мыслящей руки мы называем деянием. Деятельность присуща животным, деяние возникает только с человеком. Ничто так не подчеркивает различия, как зажжение огня. В появлении огня видны причина и следствие. Их видят и многие животные. Но только человек измыслил метод — цель и средство — вызывание огня. Никакое другое деяние не впечатляет столь могущественно своим творческим началом. Таково деяние Прометея. Одно из ужасающих, насильственнейших, загадочнейших явлений природы — молния, лесной пожар, вулкан — само вызывается человеком к жизни, против всей природы. Как оно подействовало на душу — первое сияние им самим зажженного огня!
6
Под сильнейшим впечатлением свободного, сознательного, индивидуального деяния, которое поднимается над одинаковым, инстинктивным, массовым «действием вида», происходит формирование собственно человеческой души. Она одинока даже в сравнении с душами других хищников, она наделена гордым и мрачным взором ведающего о собственной судьбе, о неукротимости чувства власти в привычном к деяниям сжатом кулаке. Он враг всех и каждого — убивающий, ненавидящий, решительно избирающий победу или смерть. Страсти этой души глубже, чем у любого другого зверя. Она находится в непримиримом противостоянии со всем миром, от которого ее отделило собственное творчество. Это душа мятежника.
Самый ранний человек гнездится наподобие хищной птицы. Даже если несколько «семей» сбиваются в стаю, тo связи между ними чрезвычайно слабы. Еще не может быть речи о племенах, не говоря уж о народах. Стаю образует случайное объединение пары мужчин, которые по случаю не стали сражаться друг с другом, с их женами и детьми, без всякого общего чувства, в совершенной свободе — тут нет стадного «мы» простых экземпляров вида.
Душа этого одиночки насквозь воинственна, недоверчива. Она ревниво оберегает собственную власть и добычу. Ей знаком пафос не только собственного «Я», но также того, о чем она говорит «Мое». Ей ведомо упоение, когда нож входит в тело врага; запах крови и стоны вызывают чувство триумфа. Всякий «настоящий мужчина» даже на стадиях поздней культуры иной раз ощущал спящий в нем жар этой первоначальной души. Тут нет жалких слов о «полезности» чего-нибудь «трудосберегающего». Еще меньше беззубого сострадания, примирений, стремления к покою. Зато есть гордость своей силой, радость от того, что его боятся, что им восхищаются, его ненавидят; есть жажда мести ко всем, — живым существам и предметам, хоть как-то задевшим эту гордыню пусть только самим своим существованием.
Эта душа идет по пути растущего отчуждения от всей природы. Оружие всех хищников естественно не таков лишь вооруженный кулак человека — с искусно выделанным, замысленным, избранным оружием. Здесь начинается «искусство» как противоположность, природы. Всякий технический метод человека представляет робой искусство, да так они всегда и назывались: искусство стрельбы из лука, военное искусство, строительное искусство, искусство правления, жертвоприношения, гадания, рисования и стихосложения, научного экспериментирования. Искусственно, противоестественно любое человеческое действие — от зажигания огня и вплоть до тех свершений высших культур, которые обозначаются нами как собственно принадлежащие к «искусствам». У природы были вырваны привилегии творчества. Уже «свободная воля» есть акт мятежа. Творческий человек выходит из союза с природой и с каждым своим творением он уходит от нее все дальше, становится все враждебнее природе. Такова его «всемирная история», история неудержимого, рокового раскола между человеческим миром и Вселенной, история мятежника, переросшего материнское лоно и подымающего на него руку.
Трагедия человека начинается потому, что природа сильнее. Человек остается зависимым от нее, ибо она все охватывает, в том числе и его, свое творение. Все великие культуры являются поэтому столь же великими поражениями. Целые расы пребывают сломленными, внутренне разрушенными, впавшими в бесплодие и расстройство духа — это ее жертвы. Борьба против природы безнадежна и все же она будет вестись до самого конца.
Вторая ступень: речь и предприятие
7
Мы не знаем, как долго длился век вооруженной руки, иначе говоря, с каких пор существует человек. Число лет не так уж важно, хотя сегодня их насчитывают слишком много. Речь должна идти не о миллионах, даже не о сотнях тысяч лет, но изрядное количество тысячелетий все же минуло.
Теперь наступило время второй эпохальной трансформации, столь же внезапной и громадной. Как и первое, оно перевернуло до самого основания человеческую судьбу, вновь произошла подлинная мутация в указанном выше смысле слова. Она была давно замечена в исследованиях доисторического периода. Действительно, выставленные в наших музеях предметы вдруг обретают иной облик. Появляются глиняные горшки, следы «земледелия» и «скотоводства» — как их беззаботно и явно модернизаторски именуют — следы строительства хижин, погребений, намеки на средства передвижения. Заявляет о себе новый мир технического мышления и технических, методов. С музейной точки зрения, слишком плоской и помешанной на простом упорядочении находок, различаются древний и новый каменные века, палеолит и неолит. Но такое подразделение уже давно вызывает недовольство и его на протяжении десятилетий пытаются заменить каким-нибудь другим. Такие названия, как мезолит, мио — и миксонеолит, указывают, на то, что продолжают держаться простого порядка объектов, а потому не могут пойти дальше. Трансформировались, однако, не инструменты, а человек. Скажем еще раз: только по душе можно проследить историю человека.
Эта мутация довольно легко датируется — V тыс. до н.э.9 Самое большее через два тысячелетия уже начинаются высокие культуры Египта и Месопотамии. Видно, как темп истории трагически ускоряется. Раньше тысячелетия играли малозаметную роль, теперь важность обретает каждое столетие. Скатившийся камень быстрыми скачками падает вниз.
Но что именно произошло? Проникая глубже в новый мир форм человеческих деяний, мы скоро обнаруживаем запутанные и усложнившиеся взаимосвязи. Все эти техники друг друга предполагают. Содержание прирученных животных требует выращивания для них корма, а посев и жатва растений предполагают наличие тягловых и перевозящих грузы животных. Это, в свою очередь, требует построения заграждений, всякого рода постройки и перевозку строительных материалов, а транспорт опять-таки требует вьючных животных и кораблей.
Какой душевный переворот обнаруживается во всем этом? Я даю следующий ответ: планомерная деятельность многих. До сей поры каждый человек жил сам по себе, сам изготавливал свое оружие, в одиночку реализовывал тактику своей ежедневной борьбы. В другом никто не нуждался. Это неожиданно меняется. Новые методы простираются на длительные отрезки времени, иногда они требуют многих лет — достаточно проследить путь от срубленного дерева до путешествия на построенном из него корабле — и столь же длинных расстояний. Они распадаются на ряды точно следующих друг за другом единичных актов и групп рядоположенных действий. Такие целостные методы, однако, предполагают в качестве неотъемлемого средства слово, язык.
Речь с помощью предложений и слов не может явиться раньше или позже, она должна возникнуть именно тогда, скоро, как и все имеющее решающее значение, а именно, в тесной связи с новыми человеческими методами. Это нуждается в доказательстве.
Что такое «речь»?10 Без сомнения, это метод, имеющий своей целью сообщение — деятельность, которая осуществляется совместно многими людьми. «Язык» есть лишь абстрактная, внутренняя — грамматическая — форма речи, включающая и форму слова. Этa форма должна иметь известную распространенность и длительность употребления, иначе сообщение не может состояться. Ранее я показал11, что речь посредством предложений проистекает из более простых форм общения — поданные глазами знаки, сигналы, жесты, предупреждающие и угрожающие крики. Все они до сих пор подкрепляют речь с помощью предложений: мелодичность речи, ударение, мимика, движения руки. В современном письме они представлены знаками препинания.
И все же «текучая» речь по своему содержанию есть нечто совершенно новое. Со времен Гаманна и Гердера вновь и вновь задавался вопрос о ее происхождении. Причина того, что ни один из доныне предложенных ответов нас не удовлетворяет, заключается ложной постановке самого вопроса. Ибо первоисток словесной речи нельзя искать в самой речевой деятельности. Это было свойственно чуждым действительности романтикам, выводившим язык из «первоначальной поэзии человечества». Даже больше того, язык был первой поэзией, был одновременно мифом, лирикой, молитвой, а проза представала лишь как позднейшее ниспадение до повседневного пошлого использования. Но в таком случае следовало бы совсем иначе рассматривать внутреннюю форму языка, грамматику, логическое построение предложения. Уже такие самобытные языки, как банту или язык тюркских племен, отчетливо указывают на наличие в них совершенно ясных, строгих, однозначных различений12.
Но это ведет к основной ошибке врагов всякой романтики, рационалистов. Они держатся мнения, будто предложение выражает суждение или мысль. Они сидят за своими заваленными книгами письменными столами и ломают голову по поводу собственного мышления и писания. Поэтому целью речи им кажется «мысль». Поскольку они умеют только сидеть, ими забывается слушание речи, ответ на вопрос, наличие «Ты» для «Я». Они говорят: «Язык», подразумевая лекцию, доклад, трактат. Их взгляд на происхождение языка монологичен, а потому ложен.
Правильно поставленный вопрос звучит не так: «Когда возникает речь посредством слов?», но так: «Когда он возникает?» Тогда все сразу становится на свои места. Чаще всего не понимается и проглядывается цель речи в предложениях, а она вытекает из того времени, с которого она существует как беглая речь. Цель выявляется по форме построения предложений. Речь не монологична, но диалогична, роды предложений следуют не как в докладе, но как беседа между многими людьми. Цель речи — не понимание размышлений, а многостороннее согласие посредством вопросов и ответов. Каковы ее первоначальные формы? Не суждение, не высказывание, но приказ, выражение послушания, утверждение, вопрос, подтверждение, отрицание. Эти предложения всегда обращены к другому. Поначалу они, конечно, очень коротки: Сделай это! Готово? Да! Начинаем! Слова как обозначения понятий13 проистекают из цели предложения, так что сначала словарь племен охотников был совсем иным, чем в поселении скотоводов или в деревне рыбаков. Первоначально язык был трудной работой14 и проговаривалось только самое необходимое. Доныне крестьянин молчаливее горожанина, которому речь привычна, который не может рта закрыть и болтает со скуки, затевает пустые разговоры, даже если ему нечего сказать.
Первоначальной целью является осуществление деяния, согласно намерению, времени, месту, средствам. Однозначная формулировка была первым делом, и из трудностей понимания цели, передачи собственной воли другим проистекает техника грамматики — техника построения предложений и разбивки их по рядам правильных разделов приказов, вопросов, ответов, образование классов слов на основе практических, а не теоретических намерений и целей. Теоретическое размышление не играло почти никакой роли в происхождении речи. Всякая речь по своей природе практична, она происходит из «мышления руки».
8
Осуществляемое многими деяние мы называем предприятием (Unternehmen). Речь и предприятие предполагают друг друга подобно тому, как ранее рука и орудие. Разговор со многими имеет свою внутреннюю грамматическую форму, развившуюся при осуществлении предприятий, тогда, как привычка к предприятиям вырабатывалась с помощью привязанного к языку мышления. Ибо речь означает мысленное общение с другими. Речь есть деяние, но это духовное действие посредством чувственных средств. Прямая связь с телесным действием вскоре перестает быть необходимостью. Теперь, с V тыс. до н.э., эпохальным становится нечто новое: мышление, дух, интеллект или как его еще называть, через язык освобождается от привязанности к действующей руке, противопоставляет себя душе и жизни как особая сила. Здесь неожиданно и решительно все меняя, возникает чисто духовное размышление, «расчет»; совместное действие как единство приобретает такую эффективность, словно речь идет о деятельности великана. Как это иронически выразил Мефистофель в «Фаусте»:
Wenn ich sechs Hengste zahlen kann,
Sind ihre Kräfte nicht die meine?
Ich renne zu und bin ein rechter Mann,
Als hätt ich vierundzwanzig Beine.
(Но разве не мое, скажи, в итоге,
Все, из чего я пользу извлеку?
Купил я, скажем, резвых шестерню,
Не я ли мчу ногами всей шестерки
Когда я их в карете разгоню?
(Пер. Б.Пастернака)
Человек-хищник сознательно желает роста своего превосходства, выходящего за границы его телесной силы. Этой воле ко все большей власти он жертвует часть своей собственной жизни. На первом месте тут стоят мысль, расчет большей действенности. Во имя этого он согласен отдать часть личной свободы. Внутренне человек сохраняет независимость. Но в истории нет пути назад. Время и жизнь необратимы. Привыкнув к совместной деятельности многих и к ее успехам, человек все глубже погружается в роковые сети. Предприимчивое мышление все сильнее вторгается в его жизнь. Человек сделался рабом своей мысли.
Переход от употребления личных орудий к организации многих означает неслыханно возросшую искусность методов. Работа с искусственными материалами — гончарное, ткацкое дело — предвещает еще немного, но и она уже куда более одухотворенная, творческая, чем все предыдущее. Мы ничего не знаем о многочисленных методах, но иные из них оставили следы, говорящие об огромной силе мысли. Прежде всего те, что произросли из «строительной мысли». Существовало горное дело, добыча кремня, возникшая задолго до всякого знания о металлах. В Бельгии, Англии, Австрии, Сицилии, Португалии появились в эти времена шахты и штольни с вентиляцией и креплениями. В них работали с помощью орудий из оленьих рогов15. В «ранненеолитический» период существовали развитые связи между Португалией и Северной Испанией с Бретанью (в обход Южной Франции), между Бретанью и Ирландией, предполагавшие регулярное мореплавание, а также постройку эффективных повозок неизвестного нам образца. В Испании есть мегалитические строения из обтесанных камней гигантских размеров, с платформами до 100000 кг весом, которые зачастую должны были доставляться издалека и устанавливаться с помощью неведомой нам техники. Разве не ясно, что подобным предприятиям требовались замысел, совет, надзор, приказ, месяцы и годы подготовки, подвоз материалов, распределение задач во времени и в пространстве, набросок плана, принятие решений и управление их исполнением? Путешествие на корабле требует куда больших предварительных расчетов, чем изготовление кремневого ножа. Уже «составной лук» с испанских наскальных росписей того времени из сухожилий, рога и определенных пород дерева требует для своего изготовления сложных методов, простирающихся на 5-7 лет во времени. Мы наивно говорим «изобретение повозки», не задумываясь о предварительном размышлении, упорядочении, действии, которые включали в себя цель, путь и способ «езды», выбор и подготовку дороги (о ней обычно забывают), приобретение или приручение вьючных животных — вплоть до вычисления величины и сорта груза, его безопасности, управления повозкой и убежищах по дороге!