Файл: Конспект статьи В. М. Аллахвердова из журнала Методология и история психологии.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.11.2023
Просмотров: 67
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
3. Конспект статьи В.М. Аллахвердова из журнала «Методология и история психологии».
Психология объявила себя самостоятельной наукой всего лишь лет сто пятьдесят назад. И, не успев еще толком оформиться в этом качестве, тут же оказалась в кризисе. В 1877 г., т.е. еще за два года до создания В. Вундтом лаборатории экспериментальной психологии — первой психологической структуры, получившей мировое признание, — о кризисе объявил Ф. Брентано. Целая монография под названием «Кризис психологии» была опубликована Р. Вилли в 1898 г. К началу XX в. ощущение кризиса в психологии стало едва ли не общепринятым. Все было шатким. Блестящие спекулятивные построения великих философов рухнули, не выдержав опытной проверки. Н. Н. Ланге находит яркий образ: психологи подобны Приаму, сидящему на развалинах Трои. Тем самым как бы говоря: психолог — еще царь, однако его великолепные дворцы уже не приспособлены для жизни. Надо было срочно сооружать что-то новое. Но что? В 1927 г. монографическое исследование кризиса в психологии предпринимают независимо друг от друга два великих психолога — К. Бюлер и Л. С. Выготский. Правда, В. П. Зинченко (2004, с. 86) замечает, что для мировой психологии 1927 год был как раз годом не кризиса, а расцвета, но это лишь подчеркивает, что даже в период расцвета у великих психологов сохраняется ощущение кризиса.
А. Н. Леонтьев (1966) уже во второй половине XX в. утверждает, что психологи до сих пор не имеют архитектурного проекта для строительства своих сооружений, хотя и собрали груду первоклассного строительного материала. Публикации, гласящие, что психология находится в глубоком кризисе, продолжаются с завидной регулярностью. Все это позволило мне (Аллахвердов, 1993) написать о перманентном кризисе психологии. В 2011–12 гг. наличие кризиса признала примерно половина самых известных специалистов России в области методологии психологии, опрошенных редакцией журнала «Методология и история психологии» (правда, остальные наличие кризиса уверенно отрицали). В качестве наиболее типичного образца лженауки чаще всего называют астрологию. В 1975 году 186 ведущих мировых ученых, включая 18 нобелевских лауреатов, выступили с протестом против предоставления астрологам доступа к средствам массовой информации. В России публичной критикой астрологии как лженауки занимается «Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований» при Президиуме РАН.
Субъект познания не может соотносить свои сегодняшние знания с будущими, поскольку последние ему неизвестны. Никто не может знать, что должно получиться в итоге познания, а потому по ходу познавательной деятельности никогда до конца не ясно, что в получаемых знаниях верно и надо сохранять, а что — отбросить. К тому же, познающий никогда не имеет дело со всей действительностью во всей полноте. В лучшем случае ему доступно только частичное описание реальности, а значит, невозможно непосредственно оценить, насколько полученный результат адекватен действительности в целом. В общем, как писал Б. Рассел (2001б), «все, что мы считаем познанием, в большей или меньшей степени недостоверно, и не существует способа решения вопроса, какая степень недостоверности делает нашу уверенность в чем-либо недостойной названия “познание”, как не существует способа решить, сколько человек должен потерять волос, чтобы считаться лысым».
Позитивисты, уже в XIX в. предчувствуя будущие проблемы, решились провести демаркационную линию между наукой и не-наукой, надеясь тем самым противостоять невежеству и догматизму. Рассмотрим разные версии построения демаркационной линии. Версия первая. Окружающий мир является нам в фактах, без них мы ничего не можем знать о мире. Факты — воздух ученого (И. П. Павлов). Результат научного поиска будет достоверен, только если он строго опирается на факты. Поэтому только то, что можно наблюдать и измерять, является научным.
Версия вторая. Цель научного познания — сделать мир понятным, т.е. свести непонятное к понятному, очевидному. Физик Р. Фейнман (Фейнман, Лейтон, Сэндс, 1966) красиво сказал: «Истинное величие науки состоит в том, что мы можем найти такой способ рассуждения, при котором закон становится очевидным». М. Полани (1985) приводит пример исследования, которое воспринимает как нелепость, потому что не видит никакой возможности найти ему хоть какое-нибудь объяснение.
Версия третья. Цель науки — находить применение на практике. Раз это так, то если созданные учеными объяснения «работают» и приносят пользу, значит, они научны. Практика, как отмечал К. Маркс, имеет двуединую природу: с одной стороны, мы действуем, исходя из
наших субъективных представлений о мире, но с другой — наши действия происходят в реальном мире. Поэтому добиться желаемого результата мы сможем только тогда, когда наши субъективные представления соответствуют реальному миру с точностью, достаточной для решения практических задач. Практика — критерий истины. Действительно, если мы добиваемся практического успеха, то это повышает веру в наши теории. Трудно не согласиться с В. Гейзенбергом (1987, с. 331): «Достаточно представить себе ту предельную степень точности, какой требует посадка на Луну, ту невообразимую меру надежности и отточенности, какая здесь продемонстрирована, чтобы понять, сколь прочная база достоверной истинности лежит в основании новоевропейского естествознания».
Итак, умение достичь практического эффекта чрезвычайно важно, но его мало, чтобы признать деятельность научной. В следующей статье рассмотрим другие версии в надежде, что все-таки удастся провести демаркационную линию между наукой и не-наукой.