В качестве примера такого консенсуса я бы хотела привести статус современного квир-коммьюнити в России: с недавним принятием закона о запрете пропаганды ЛГБТ, стала невозможной репрезентация квир-людей в медиа-пространстве наравне с теми, кто к нему не принадлежит, потому что это проявление видимости принадлежит публичному полю и современные правоохранители считают его недопустимым. Сейчас же Минюст пошел дальше и разрабатывает поправки о запрете смены гендерного маркера¹²: тело транс-людей и так находилось в постоянной власти государства - для начала процесса гендерного перехода и его правового закрепления требовалось прохождение государственной медицинской комиссии – то есть, частный вопрос тела индивида уже находился под властью государства, сейчас же государство окончательно политизировало этот вопрос, называя демонстрацию транс-тела и транс-субъектности пропагандой и подрывом «традиционных семейных ценностей»¹³.

И стоит упомянуть вынужденный характер этого консенсуса – даже при изменении условий меньшинство вряд ли сможет что-то предпринять (вследствие своей нерепрезентированности как сообщества) – говорит о несвободе участников консенсуса, объектов слабой толерантности.

Двигаясь дальше по спектру, мы приходим к идее, что в отношениях толерантности все должны быть равными субъектами и необходимы структурные условия для поддержания этого равенства. Также «сильная» толерантность, «концепция уважения», как ее называет Форст, наиболее соответствует требованию взаимности свободы – признания всех индивидов и групп равными правовыми/моральными/этическими и так далее субъектами – эта версия концепции толерантности также более требовательна к членам сообщества, так как требует понимания моральных и этических предпосылок идей и практик других групп и индивидов и их уважения, основываясь на идее человеческого достоинства и следующего из него равенства всех людей как автономных моральных субъектов со своей концепцией блага в кантовском духе¹⁴. Здесь мы можем увидеть совмещение коллективистского патернализма и индивидуальной свободы – где признание равенства является законом сообщества, и это же правило обеспечивает гражданам индивидуальную свободу, потому что ни одна идея или практика не может претендовать на доминирование среди других, помимо идеи и практики толерантности. На этом этапе мы встречаемся с важным вопросом: как поступать с теми гражданами

---

, которые отрицают толерантность как таковую? Далее я попытаюсь найти выход из этой ситуации.

Что делать?

Нетолерантность к нетолератности приводит к уничтожению толерантности и ограничению свободы индивидов в негативном смысле. Еще один парадокс обозначил еще Карл Поппер в своей работе «Открытое общество и его враги», где утверждается, что неограниченная толерантность приводит к повсеместному распространению нетолерантности. То есть, нетолерантность нельзя просто запретить и вытеснить, но при том ее нужно как-то ограничивать. Также, учитывая множественность определений свободы, свободы слова и толерантности, можно утверждать, что эти понятия находятся в пространстве борьбы за их означение, и достижение общественного консенсуса вокруг одного или другого определения будет иметь разные последствия для каждого сообщества, и сам факт консенсуса не отменяет продолжения борьбы, что указывает на его потенциальную нестабильность. В этом эссе мы постоянно встречаемся с противопоставлениями «чистых» концепций и субъектов, опосредующих их – позитивная и негативная свобода, эгалитаристская и либертарианская свобода слова, слабая и сильная толерантность, большинство и меньшинство, господствующие и дискредитируемые, сторонник и противники толерантности. Также мы имеем множество кейсов политических столкновений, продолжающих борьбу за означение понятий – например, дискуссии о первой поправке к конституции США, споры сторонников и противников мемориальных законов в Европе (уголовная ответственность за отрицание Холокоста) и множество других, даже с применением насилия.

Учитывая все эти неисчерпаемые антагонизмы, я думаю, что стоит обратиться к пути, который предлагает философиня Шанталь Муфф – агонистической демократии, позволяющей совместить плюрализм и борьбу. Муфф заимствует у Г. Стейтона идею о конституировании идентичности через различия¹⁵, что также отсылает нас к компоненту отрицания в концепции толерантности - формирование идентичности подразумевает наличия дихотомии «мы - они», что в перспективе может вырождаться в отношения «друг-враг», и главным вызовом для демократии оказывается не допустить превращения равных противников в врагов

---

, экзистенциальное противостояние по Шмитту¹⁶. Шанталь Муфф также пишет, что консенсусная модель демократии игнорирует несогласные и маргинализированные группы, чье мнение не удовлетворяет доминирующему соглашению.¹⁷ Этой проблемы не имеет агонистическая демократия, где представлены все противоборствующие голоса.

Конечно, этот проект во многом идеалистичен хотя бы потому, что требует радикальной трансформации властных отношений. В своей критике либерально-демократической толерантности Жижек указывает, что толерантность, в том виде, в котором она существует сейчас в западном мире, по сути используется господствующими группами для игнорирования структурного неравенства и эксплуатации¹⁸, классифицируя их как проблемы отношения – нетерпимости - деполитизируя, нейтрализуя их и низводя в статус «культурных различий». Поэтому именно подход возвращения политического наиболее отвечает требованиям сильной толерантности и достижения равенства в свободе.

Выводы?

Сообщество может называть по-настоящему свободным и демократическим, только если ни один отдельный индивид не может назвать себя властью и определять социальные отношения¹⁹ и ни один индивид не имеет власти над другим больше, чем другой индивид над ним, потому что взаимность является необходимым условием свободы. Негативная свобода склонна к установлению «права сильного», поэтому отчуждение части негативных прав человека необходимо для достижения равенства субъектов политики. Также субъекты политики сейчас не могут считаться равными из-за исторически сложившегося структурного неравенства, поэтому полная негативная свобода слова возможна только тогда, когда все группы, в том числе маргинализованные, имеют возможность высказывания - то есть, не сейчас, а в условиях агонистической демократии, основой которой является политическая борьба и плюрализм мнений, где также исчезает необходимость какой-либо цензуры. Наиболее оптимальным в контексте равенства я вижу подобие республиканского понимания свободы, где существует консенсус вокруг очень узкого и четко обозначенного круга ценностей (общего блага) – признания морального равенства субъектов (отдельных индивидов и групп) и свободы, а толерантность в своей «сильной» версии – одной из важных гражданских добродетелей. И как показал проведенный мой анализ понятий свободы, свободы слова и толерантности – конфликтность разных версий определения их сути означает, что достижение этого консенсуса тоже обязательно будет предварять борьба, Муфф называет такой консенсус конфликтным

---

²⁰.

В агонистической модели демократии субъекты политического с разными идентичностями воспринимают друг друга как равных, в праве отстаивать свои идеи, соперников – что содержит необходимый для «сильной» толерантности элемент понимания и уважения.

Я признаю, что теория Муфф не идеальна и вряд ли может быть полноценным решением проблем толерантности, о которых писал Жижек, но именно модель агонистической демократии позволяет совместить свободу в диффузном негативно-позитивном понимании и «сильную» толерантность. Более подробное рассмотрение модели агонистической демократии и развитие ее критики потребовало бы отдельного эссе (а может, и чего-то большего), как и вопрос о реализации этой модели.

Список литературы:

1. 
   Forst, R. Toleration // Edward N. Zalta (ed.) / The Stanford Encyclopedia of Philosophy. Fall 2017. URL: https://plato.stanford.edu/archives/fall2017/entries/toleration/ (дата доступа: 14.05.23).
   
2. 
   Mouffe Ch. The Democratic Paradox. // London: Verso. 2000. pp. 80—107.
   
3. 
   Skinner, Q. The republican ideal of political liberty. // Machiavelli and Republicanism, Cambridge University Press, 199. pp. 293 - 309.
   
4. 
   Sullivan K. M. Two concepts of freedom of speech // Harvard Law Review. 2010. Vol. 124, No. 1. pp. 143-177.
   
5. 
   Thompson John B. Shifting Boundaries of Public and Private Life // Theory, Culture & Society. SAGE. 2011. Vol. 28. № 4. pp. 49-70.
   
6. 
   Zizek S. Tolerance as an Ideological Category // Critical Inquiry. 2007. URL: https://www.lacan.com/zizek-inquiry.html (дата доступа: 14.05.23).
   
7. 
   Берлин И. Две концепции свободы. URL: http://kant.narod.ru/berlin.htm (дата доступа: 14.05.23).
   
8. 
   Ш. Муфф. Политика и политическое / пер. И.И.Мюрберг // Иснтитут философии РАН. С. 88-102. URL: https://iphras.ru/uplfile/root/biblio/pp/ppy_1/6.pdf (дата доступа: 14.05.23).
   

---

---

Смотрите также файлы

• Практическая работа к теме 1 Ценности и их роль для человека и общества Изучила контент (информацию).docx

• Практическая работа 1 Студент гр номер гр. Фио спбгэту лэти, 2022 г.pdf

• Государственное образовательное учреждение луганской народной республики.docx

• Бумажные деньги.rtf

• Контрольная работа 1 Модуль Систематика грибов, водорослей, высших споровых и голосеменных растений.doc