ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2023
Просмотров: 35
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
В 1770 г. Кант опубликовал работу «О форме и принципах чувственного и умопостигаемого мира», ставшей своего радо прологом для его основных работ «критического периода».
Замысел системы «критической» философии сложился у Канта в начале 1772 г., когда в письме к рецензенту диссертации он сообщил о намерении обстоятельно разработать её принципы в отношении природы «и теоретического и практического познания», осветив это в сочинении под примерным названием «Границы чувственности и разума».
Философия согласно взглядам Канта, должна отвечать на следующие вопросы: 1) что я могу знать? 2) что я должен знать? 3) на что я могу надеяться?
Ответ на первый вопрос содержится в «Критике чистого разума», на второй вопрос – в «Критике практического разума», на третий – в «Критике способности суждения». Это и есть три основные работы Канта «критического» периода.
В системе кантовской философии не только критически ниспровергаются те или иные концепции, но и создаются взамен концепции новые, представляемые как надежно обоснованные. Созидательные результаты «Критик», не менее значительны, нежели разрушительные.
2.1. Гносеологические воззрения И. Канта
Свою гносеологию Кант развивает в работе «Критика чистого разума». Прежде чем приступить к решению основной проблемы, охарактеризовать наше познание и определить область, на которую оно распространяется, Кант задает себе вопрос о том, как возможно само познание, каковы его условия и происхождение. Этого вопроса вся предшествовавшая философия не касалась и, поскольку она не была скептической, то довольствовалась простой и ни на чем не основанной уверенностью, что предметы нами познаваемы.
В Новое премя Иммануил Кант назвал «догматической» всю рационалистическую философию от Декарта (1596-1650) до Христиана Вольфа (1679-1754) за создание философских учений без предварительного исследования возможностей и предпосылок знания, исследования пределов познавательных способностей человека, то есть без решения вопроса о том, насколько человек способен познать истину. Изложенная им в «Критике чистого разума» критическая философия положила начало философскому критицизму.
Кардинальная мысль гносеологии Канта заключается в том, что все наше знание слагается из двух элементов – содержания, которым снабжает опыт, и формы, которая существует в уме до всякого опыта. Все человеческое познание начинается опытом, но самый опыт осуществляется только потому, что находит в нашем разуме доопытные (априорные) формы, заранее данные условия всякого познавания; поэтому, прежде всего надо исследовать эти неэмпирические условия эмпирического знания, и такое исследование Кант называет трансцендентальным (познание независимых от опыта явлений).
О существовании внешнего мира нам раньше всего сообщает наша чувственность, и ощущения указывают на объекты, как на причины ощущений. Мир вещей познается нами интуитивно, путем чувственных представлений, но эта интуиция возможна только потому, что материал, приносимый ощущениями, вставляется в априорные, независимые от опыта, субъективные формы человеческого ума; эти формы интуиции, согласно философии Канта, – время и пространство.
Все, что мы познаем посредством ощущений, мы познаем во времени и пространстве, и только в этой временно-пространственной оболочке является пред нами физический мир. Время и пространство – не идеи, не понятия, их происхождение не эмпирическое. По Канту, они – «чистые интуиции», формирующие хаос ощущений и обусловливающие чувственный опыт; они – субъективные формы ума, но эта субъективность общечеловеческая, и поэтому вытекающее из них познание имеет априорный и для всех обязательный характер. Вот почему и возможна чистая математика, геометрия с её пространственным, арифметика с её временным содержанием. Формы пространства и времени приложимы ко всем предметам возможного опыта, но и только к ним, только к явлениям, а вещи в себе для нас скрыты. Если пространство и время – субъективные формы человеческого ума, то понятно, что и обусловливаемое ими познание тоже субъективно-человеческое. Отсюда, однако, не следует, что объекты этого знания, явления, представляют собою одну лишь иллюзию, как учил Беркли: нам доступна вещь исключительно в форме явления, но само явление реально, оно – продукт объекта в себе и познающего субъекта и стоит посредине между ними. Надо, впрочем, заметить, что взгляды Канта на сущность вещи в себе и явления не совсем выдержаны и неодинаковы в различных произведениях его. Таким образом, ощущения, становясь интуициями или восприятиями явлений, подчиняются формам времени и пространства.
2.2. Этическая концепция философа
В своей теории этики Кант утверждает примат практического разума над собственно теоретическим, главенство деятельности над познанием. Но что такое «практическое»? В широком смысле слова в практическую сферу своего учения он относит этику, учение о государстве и праве, философию истории и религии, антропологию. Но узкий смысл термина «практический» неотъемлем от понятия разума, и практический разум у Канта — это разум законодательствующий, а значит, создающий принципы и правила морального поведения. В «Критике практического разума» излагается теория этики, причем «практическое есть все то, что возможно благодаря свободе» , «Практический разум» Канта в своей основе — это тот же самый разум, который в «Критике чистого разума» был теоретическим, но теперь иначе, чем прежде, применяется. Правда, по Канту, он перерастает в волю, производящую выбор и действия личности, согласно ее моральным понятиям. Но вместе с тем это все-таки разум, только обособившийся от своего прежнего применения, так как «практика» Канта в принципе не опирается на познание, потому что оно не в состоянии ничем ей помочь.
Примат практики у Канта означает первенство по значению для человека вопросов моральности поведения над вопросами научного познания. Вырабатывая принцип этого примата, Кант усвоил руссоистский мотив о независимости нравственного содержания личности от ее образования и сословного воспитания. Причем у Канта теоретическое познание самое большее в состоянии подтолкнуть моральную мысль человека к активности. С другой стороны, у него возникает надежда, что в сфере морального действия человеку удастся сомкнуться с трансцендентным, приобщиться к его содержанию.
Этика — главная часть философии Канта. Именно с размышлений над антиномиями, и в том числе над антиномией свободы, важной как раз для решения проблем этики, началось становление его «критицизма». «В центре кантовской философии стоит человек, его достоинство и его судьба» ,«Докритический» Кант, вслед за Шефтсбери и Руссо, высказывался за этику чувства, но потом стал строить мораль на принципах антологической двойственности человека, рационализма и антинатурализма. Его этика устремлена на должное, а не на сущее, она автономна и априорна. Под «автономностью» здесь понимается, в противоположность гетерономности, независимость моральных постулатов от внеморальных доводов и оснований.
Взгляд Канта на человека как на онтологически двойственное существо, причастное двум различным мирам — явлений и вещей в себе, — необходимо вел к этическому «расщеплению» человека и сферы его поведения. Эмпирический индивид и трансцендентная личность не могут обладать одними и теми же мерками оценки, выбора и действия, так что следует строить этику для человека — гражданина двух миров также и в моральном отношении, причем высшая нравственность не может быть выведена из эмпирии.
Рационализм кантовской этики означает убеждение философа в том, что не чувственные влечения и не порывы сердца, но разум должен судить о добре и зле. Поэтому, хотя «Критика практического разума» по своей основной структуре имеет аналогии с «Критикой чистого разума», в ней отсутствует часть, подобная трансцендентальной эстетике. Отсюда и антинатурализм этики Канта. Он считает натуралистическую этику Гольбаха и Гельвеция не подлинной этикой, а предписываемую ею мораль — несовершенной. Даже и Руссо не вышел далеко за пределы этики себялюбия. Этика, основанная на чувственных потребностях, не обеспечивает чистоты нравов. Отношение Канта к чувственности здесь, по сравнению с гносеологией, куда более прохладное.
Отсюда — жесткий нормативизм этики Канта, который ориентируется на должное (Sollen) и противопоставляется этике дескриптивной (описательной), с ориентацией последней на реально существующее (Sein). Эту позицию он занял не потому, что разочаровался в современной ему действительности, а потому, что исходил из своего учения о двойственности человеческой природы, счел структуру всякого реально существующего в смысле морали поведения в принципе недостаточной и ущербной.
И поэтому этика Канта автономна. Автономия нравственной воли означает, что она закон для самой себя. Практический разум сам себе предписывает принципы нравственного поведения, находит их в себе в качестве своего внутреннего априорного побуждения. Он единственный источник морали, подобно тому как рассудок превратился у Канта, в соответствии с его «критицизмом», в единственный источник законов природы. Таким образом, автономность этики Канта, доведенная им до предела, прямо перерастает в априоризм. Для этой этики ориентиром оказываются не фактические поступки людей, а нормы, вытекающие из «чистой» моральной воли. Это этика долга. В априоризме долга Кант ищет источник всеобщности моральных норм. Неправомерно противопоставляя нормы существующей моральной практике людей, он переворачивает отношение между моральной волей и законом поведения: моральная воля у него априорно формирует закон, а не наоборот.
По мнению Канта, люди по своей эмпирической природе более злы, чем добры, ибо животный эгоизм толкает их к антиморальному злосердечию и коварству, несмотря на наличие у них влечения к общительности и задатков гуманности и личного достоинства. В этом он видит реальное противоречие. Лишь как существо в себе человек полностью нравствен и в этом смысле добр. Такая постановка этической проблемы Кантом соответствовала степени развития и положению немецкого бюргерства конца XVIII в. В те годы, когда английская буржуазия захватила чуть ли не полмира, немецкие бюргеры, не имеющие экономической силы и еще неспособные к завоеванию политической власти, «дошли», по выражению Маркса, только до Кантовой «доброй воли» и смогли утвердить буржуазные идеалы пока только в потустороннем мире, специально для этих идеалов предназначенном. Этические абстракции заменили собой реальную политику.
Но нет оснований сомневаться в общей буржуазной направленности этических концепций Канта. И это видно из характера его отношения к натуралистической этике французских просветителей. Кант возвышает их этику над животным эгоизмом, но также и принижает ее, упрекая в том, что она — самое большее — обосновывает поступки, не подлежащие порицанию, вместо
того чтобы заняться обоснованием поступков, подлежащих одобрению. Просветительская мораль идет как бы по линии наименьшего сопротивления и нередко смешивает добродетель с пороком. Кроме того, она «догматична», так как ссылается на вечные законы природы.
Но здесь обнаруживается двойственность позиции Канта. С одной стороны, он безапелляционно утверждает, что эмпиризм искореняет нравственность: «…все эмпирическое… в высшей степени вредно для чистоты самих нравов» , так что «эмпирические (т. е. основывающиеся на принципе житейского счастья. — И. Н.) принципы вообще непригодны к тому, чтобы основывать на них моральные законы» .
«Чем больше просвещенный разум предается мысли о наслаждении жизнью и счастьем, тем дальше человек от истинной удовлетворенности».
С другой стороны, Кант высказывается более умеренно. Он допускает, что счастье и полезные следствия воли, определяемой себялюбием, «могли бы, несомненно, служить вполне подходящим типом для нравственно доброго, но все же не были бы с ним тождественны». Отношение практического разума к натуралистической этике счастья в таком случае уже не таково, что он ее «совершенно исключает». Достаточно того, что «чистый практический разум сдерживает самолюбие, ограничивая его…» Эгоизм может стать просвещенным, а просвещение есть «великое благо». Тем самым этика счастья оправданна, но в отличие от законов рассудочного познания она не должна полностью возобладать даже в мире явлений. Кант увидел ограниченность буржуазного эгоизма, столь идеализированного Локком и французскими просветителями, и он стремится сузить поле его деятельности. Это видно из учения Канта о видах императивов в этике и из его взглядов на соотношение «легальных» и «моральных» поступков.
2.3. Социально-философская теория мыслителя
Социальная философия, выведенная из априорных принципов практического разума и способности суждения, возможна у Канта в форме философии права, которая сама есть применение моральной философии ко всему внешнему, природному. Правовой формализм Канта доведен до крайности: единственным критерием необходимости закона является его всеобщая универсальная применимость с полным отвлечением от всяких особенностей субъекта и предмета регулирования. В философии права Канта концепции юридического мировоззрения подверглись существенным преобразованиям. У Канта идеи естественного права, естественного закона, естественного состояния и общественного договора получили статус априорно выведенных регулятивных идей чистого практического разума как принципов долженствования, чья истинность не может быть опровергнута или подтверждена никаким опытом. Истины философии обладают не познавательно-теоретической, а только регулятивной достоверностью. Т.о. Кант завершил трактовку права и философии права как нормативной системы долженствований. Кант выстроил философию права на фундаменте моральной философии. Подобно Руссо, философия права и само право было понято Кантом как нормативное философское знание должного, как теоретическое обоснование политики, а сама политика рассматривалась как прикладное правоведение. Т.о. две тенденции: моралистическая и нормативно-долженствующая были реализованы в философии права Канта на принципах трансцендентальной философии с небывалой систематичностью и философской аргументированностью. В кантовской философии истории телеология природы интерпретирована им в правовом измерении, как процесс создания мирового правового порядка. Правовой порядок как последняя цель природы и всемирной истории предстал пунктом, в котором соединились в системе критической философии Канта: философия права, выведенная из принципов практического разума и философия истории в контексте телеологической способности суждения. Трансцендентальная философия Канта не могла познать и объяснить реальную общественную жизнь, но явилась высшим достижением и завершением эволюции юридического мировоззрения в новоевропейской социальной философии. Кант завершил морализаторскую и нормативно-должен-ствующую тенденции, а в телеологической философии истории продолжил тенденцию “историзации” юридического мировоззрения. Все принципы и понятия юридического мировоззрения обрели статус всего лишь нормативных (в философии права) или целевых (в философии истории) конструктов. Юридическое мировоззрение утратило в философии Канта претензии на универсальную применимость в объяснении общества и иллюзии автономии и самодостаточности права. “Завершение“ юридического мировоззрения стало максимальным, хотя и односторонним развитием и осуществлением его принципов и возможностей. Одновременно оно стало его границей, фиксировавшей начало перехода к новой эпохе истории западноевропейской философии.