Файл: Книга была опубликована в 1967 году. Примерно в то же время были изданы два других классических сочинения Деррида О грамматологии.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 22.11.2023
Просмотров: 38
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
восполняется прошлым (только что прошедшим), в свою очередь восполняемым прошлым, и т. д. (и то же в направлении будущего: восполнение в протенции). Таким образом, живое настоящее несёт в себе различие: «Поскольку мы признаем эту непрерывность Теперь и не-Теперь… мы признаем и… неприсутствие и неочевидность в миге мгновения. Миг продолжителен в мигании глаза». Нет изолированного момента настоящего, то есть нет чистого присутствия. Различие предшествует присутствию, присустствие оказывается неразрывно связано с неприсутствием. А значит, во внутреннем монологе имеется и указание.
История бытия как присутствия, как самоприсутствия в абсолютном знании... эта история закрывается. История присутствия закрывается, ибо история никогда не означала ни чего иного, как презентации Бытия, произведения и воспоминания бытия в присутствии, как познания и господства. Так как абсолютное само-присутствие в со-знании есть бесконечное призвание полного присутствия, то достижение абсолютного знания есть конец бесконечного, которое могло быть лишь единством понятия logos ... Следовательно, история метафизики может быть выражена как развертывание структуры или схемы абсолютной воли-слышать-свою-речь... Голос без различия, голос без письма, является сразу и абсолютно живым и абсолютно мертвым".
Итак, репетитивная, репрезентативная сущность знака (речи) и время, темпоральность делают сомнительной возможность выражения без указания «в одиночестве душевной жизни». Чистая внутренность речи, её претензия быть воплощением присутствия и самоприсутствия опровергается её ре-презентативной и темпоральной природой.
Означение предстаёт у Деррида как движение различения (différance). Показав, что присутствие значения невозможно, на место отвергаемого присутствия Деррида ставит различие (différance). Идеальное — бесконечное différance. Таким образом, différance создаёт знак (объект).
Деррида демонстрирует, что условием предполагаемого само-присутствия речевого акта является самоотношение. А самоотношение предполагает разделённость самоприсутствия различием, «изначальное неприсутствие». Таким образом, différance создаёт субъекта.
Самоотношение вторгается и в предвыразительный уровень смысла (сознания, опыта): этот уровень также ужé захвачен темпоральностью — а темпоральность несёт в себе самоотношение, различие. Чистого само-присутствия нет и на этом доречевом, предвыразительном уровене смысла. «Смысл, будучи по природе темпоральным… всегда уже истек из себя в „выразительный слой“ переживания».
Итак, предвыразительный уровень смысла и выражение, выражение и указание оказываются изначально переплетены; их соединение есть восполнение «изначального несамоприсутствия».
Нет первичного присутствия и самоприсутствия; вместо этого — différance, цепь замещений и указаний и — восполнение неприсутствия.
Исчезает автор (субъект) и созерцательная полнота (объект); остаётся текст (письмо).
Эссе по книге Ж. Деррида «Голос и феномен»
В самом начале книги Деррида формулирует "предписание для самой общей формы нашего вопрошания: не утаивают ли все же феноменологическая необходимость, строгость и проницательность гуссерлевского анализа, нужды, на которые он отвечает и которые мы, прежде всего, должны распознать,— метафизические предпосылки". Согласно автору, "сознание обязано своим привилегированным статусом (о котором Гуссерль в конечном счете никогда не спрашивал, что это было, несмотря на превосходные, извечные и во многих отношениях революционные размышления, которые он ему посвящал) возможности живого голосового посредника». Мне кажется, что, самосознание появляется только в своем отношении к объекту, чье присутствие оно может хранить и повторять, что оно никогда не является совершенно чуждым или предшествующим возможности языка.
Возможность конституирующих идеальных объектов принадлежит сущности сознания, и так как эти идеальные объекты являются историческими продуктами, появляясь только благодаря актам творчества или интендирования, элемент сознания и элемент языка будут все более трудны для различения.
Проблематика "Голоса и Феномена" находится, по словам Деррида, в "точке ... юридически решающей; это вопрос о привилегии голоса и фонетического письма в их отношениях ко всей истории Запада, каковою она поддается представлению в истории метафизики, причем в ее самой новейшей, самой критической, самой бдительной форме: в трансцендентальной феноменологии Гуссерля». Что такое "хотеть сказать", каковы его исторические связи с тем, что мы надеемся идентифицировать под именем "голоса" и как значимость присутствия, присутствия объекта, присутствия смысла для сознания, присутствия для самого себя в так называемом живом слове и в самосознании.
Оценивая философский статус учения Э. Гуссерля, Деррида отмечает, что феноменология, метафизика присутствия в форме идеальности является также и философией жизни. Это философия жизни не только потому, что смерть в ее средоточии, исключая эмпирическое и внешнее значение, признается как мирской случай, но потому, что исток смысла вообще всегда определяется как акт
живого, как акт живого бытия. Жак Деррида пишет, о том, что "Гуссерль укореняет необходимую привилегию phone, которая подразумевается всей историей метафизики, и использует все ее ресурсы с величайшей критической утонченностью. Ибо phone не в звуковой субстанции или в физическом голосе, не в теле речи в мире, которую Гуссерль признает как подлинную родственность логосу воообще, но в голосе, феноменологически взятом, в речи в ее трансцендентальной плоти, в дыхании, интенциональном оживлении, которое превращает тело мира в плоть, создает из корпуса плоть, духовную телесность. Феноменологический голос и был этой духовной плотью, что продолжает говорить и быть для себя настоящей — слушать себя — в отсутствии мира".
Значимым фактором, согласно идеям книги «Голос и феномен», выступает то, что только сила превосходства голоса позволяет привилегии присутствия как сознания быть установленной, а именно быть исторически конституированной и продемонстрированной, а это выступает «трюизмом», который никогда не занимал первого ряда феноменологической сцены. История phone совершенно загадочна, так как она неотделима от истории идеализации, т.е. от "истории разума", или от истории как таковой. А чтобы действительно понять, где же лежит власть голоса, и каким образом метафизика, философия и определение бытия как присутствия конституируют эпоху речи как техническое господство объективного бытия, необходимо правильно понять единство techne и phone , объективность объекта.
Идеальным объектом считается самый объективный из объектов, независимо от событий эмпирической субъективности, он может бесконечно повторяться, оставаясь тем же самым. Поэтому, продолжая линию рассуждений, Деррида утверждает, что идеальное бытие, которое является ничем за пределами мира, должно повторяться и выражаться в посреднике. Посредник не должен уменьшать присутствия и самоприсутствия в тех актах, которые на него направлены, он должен сохранять и присутствие объекта перед интуицией, и самоприсутствие, абсолютную близость актов самим себе.
Феноменальность элемента, в котором может быть выражена идеальность объекта, являющаяся лишь его бытием, не может иметь мирской формы. Этот элемент является голосом, слышимым голосом. Фонические знаки слышатся субъектом, который предлагает их в абсолютной близости их настоящего. Обозначая в указанном контексте тематизм "следа", Деррида пишет, что живое настоящее исходит из несоответствия самому себе и из возможности сохраняющегося следа.
След не является атрибутом, ведь мы не можем сказать, что само живое настоящее им изначально и является. Как только мы допускаем пространственность в качестве интервала или различия, в качестве открытости внешнему, то никакого абсолютно внутреннего уже не может быть. Само внешнее проникло в то движение, посредством которого возникает внутреннее непространственного, которое называется временем, которое конституируется, демонстрируется.
По мысли Деррида, феноменология оказывается не в состоянии взломать метафизический горизонт. Философ рассмотрел систематическую взаимозависимость понятий смысла, идеальности, объективности, истины, интуиции, восприятия и выражения. Их общая матрица — бытие как присутствие: абсолютная близость самоидентичности, бытие-перед объектом, доступное повторению, сохранение темпорального настоящего, чьей идеальной формой является самоприсутствие трансцендентальной жизни... Живое настоящее – понятие, которое не могло быть расчленено на субъект и атрибут. Поэтому живое настоящее является концептуальным основанием феноменологии метафизики. В метафизике присутствия, в философии как познании присутствия объекта, как бытия-перед-собой знания в сознании мы верим просто-напросто в абсолютное знание как закрытие, если не конец истории.
Внутренний критицизм феноменологии и ее одновременная фундаментальная захваченность метафизикой; это и изначальное единство идеальности и феноменологического голоса; это и проблема сущностной связи речи со смертью субъекта и исчезновением объектов; это и круговое отношение между смыслом и значением и формой; это и завораживающее движение знаменитого различения – différance, выходящего на сцену с истощением всех оппозиций – лишь малая часть вопросов, затрагиваемых в произведении. По моему мнению, данная книга интересна как для философов, логиков, культурологов, так и для широкого круга читателей, которые интересуются современной французской философией.
История бытия как присутствия, как самоприсутствия в абсолютном знании... эта история закрывается. История присутствия закрывается, ибо история никогда не означала ни чего иного, как презентации Бытия, произведения и воспоминания бытия в присутствии, как познания и господства. Так как абсолютное само-присутствие в со-знании есть бесконечное призвание полного присутствия, то достижение абсолютного знания есть конец бесконечного, которое могло быть лишь единством понятия logos ... Следовательно, история метафизики может быть выражена как развертывание структуры или схемы абсолютной воли-слышать-свою-речь... Голос без различия, голос без письма, является сразу и абсолютно живым и абсолютно мертвым".
Итак, репетитивная, репрезентативная сущность знака (речи) и время, темпоральность делают сомнительной возможность выражения без указания «в одиночестве душевной жизни». Чистая внутренность речи, её претензия быть воплощением присутствия и самоприсутствия опровергается её ре-презентативной и темпоральной природой.
Означение предстаёт у Деррида как движение различения (différance). Показав, что присутствие значения невозможно, на место отвергаемого присутствия Деррида ставит различие (différance). Идеальное — бесконечное différance. Таким образом, différance создаёт знак (объект).
Деррида демонстрирует, что условием предполагаемого само-присутствия речевого акта является самоотношение. А самоотношение предполагает разделённость самоприсутствия различием, «изначальное неприсутствие». Таким образом, différance создаёт субъекта.
Самоотношение вторгается и в предвыразительный уровень смысла (сознания, опыта): этот уровень также ужé захвачен темпоральностью — а темпоральность несёт в себе самоотношение, различие. Чистого само-присутствия нет и на этом доречевом, предвыразительном уровене смысла. «Смысл, будучи по природе темпоральным… всегда уже истек из себя в „выразительный слой“ переживания».
Итак, предвыразительный уровень смысла и выражение, выражение и указание оказываются изначально переплетены; их соединение есть восполнение «изначального несамоприсутствия».
Нет первичного присутствия и самоприсутствия; вместо этого — différance, цепь замещений и указаний и — восполнение неприсутствия.
Исчезает автор (субъект) и созерцательная полнота (объект); остаётся текст (письмо).
Эссе по книге Ж. Деррида «Голос и феномен»
В самом начале книги Деррида формулирует "предписание для самой общей формы нашего вопрошания: не утаивают ли все же феноменологическая необходимость, строгость и проницательность гуссерлевского анализа, нужды, на которые он отвечает и которые мы, прежде всего, должны распознать,— метафизические предпосылки". Согласно автору, "сознание обязано своим привилегированным статусом (о котором Гуссерль в конечном счете никогда не спрашивал, что это было, несмотря на превосходные, извечные и во многих отношениях революционные размышления, которые он ему посвящал) возможности живого голосового посредника». Мне кажется, что, самосознание появляется только в своем отношении к объекту, чье присутствие оно может хранить и повторять, что оно никогда не является совершенно чуждым или предшествующим возможности языка.
Возможность конституирующих идеальных объектов принадлежит сущности сознания, и так как эти идеальные объекты являются историческими продуктами, появляясь только благодаря актам творчества или интендирования, элемент сознания и элемент языка будут все более трудны для различения.
Проблематика "Голоса и Феномена" находится, по словам Деррида, в "точке ... юридически решающей; это вопрос о привилегии голоса и фонетического письма в их отношениях ко всей истории Запада, каковою она поддается представлению в истории метафизики, причем в ее самой новейшей, самой критической, самой бдительной форме: в трансцендентальной феноменологии Гуссерля». Что такое "хотеть сказать", каковы его исторические связи с тем, что мы надеемся идентифицировать под именем "голоса" и как значимость присутствия, присутствия объекта, присутствия смысла для сознания, присутствия для самого себя в так называемом живом слове и в самосознании.
Оценивая философский статус учения Э. Гуссерля, Деррида отмечает, что феноменология, метафизика присутствия в форме идеальности является также и философией жизни. Это философия жизни не только потому, что смерть в ее средоточии, исключая эмпирическое и внешнее значение, признается как мирской случай, но потому, что исток смысла вообще всегда определяется как акт
живого, как акт живого бытия. Жак Деррида пишет, о том, что "Гуссерль укореняет необходимую привилегию phone, которая подразумевается всей историей метафизики, и использует все ее ресурсы с величайшей критической утонченностью. Ибо phone не в звуковой субстанции или в физическом голосе, не в теле речи в мире, которую Гуссерль признает как подлинную родственность логосу воообще, но в голосе, феноменологически взятом, в речи в ее трансцендентальной плоти, в дыхании, интенциональном оживлении, которое превращает тело мира в плоть, создает из корпуса плоть, духовную телесность. Феноменологический голос и был этой духовной плотью, что продолжает говорить и быть для себя настоящей — слушать себя — в отсутствии мира".
Значимым фактором, согласно идеям книги «Голос и феномен», выступает то, что только сила превосходства голоса позволяет привилегии присутствия как сознания быть установленной, а именно быть исторически конституированной и продемонстрированной, а это выступает «трюизмом», который никогда не занимал первого ряда феноменологической сцены. История phone совершенно загадочна, так как она неотделима от истории идеализации, т.е. от "истории разума", или от истории как таковой. А чтобы действительно понять, где же лежит власть голоса, и каким образом метафизика, философия и определение бытия как присутствия конституируют эпоху речи как техническое господство объективного бытия, необходимо правильно понять единство techne и phone , объективность объекта.
Идеальным объектом считается самый объективный из объектов, независимо от событий эмпирической субъективности, он может бесконечно повторяться, оставаясь тем же самым. Поэтому, продолжая линию рассуждений, Деррида утверждает, что идеальное бытие, которое является ничем за пределами мира, должно повторяться и выражаться в посреднике. Посредник не должен уменьшать присутствия и самоприсутствия в тех актах, которые на него направлены, он должен сохранять и присутствие объекта перед интуицией, и самоприсутствие, абсолютную близость актов самим себе.
Феноменальность элемента, в котором может быть выражена идеальность объекта, являющаяся лишь его бытием, не может иметь мирской формы. Этот элемент является голосом, слышимым голосом. Фонические знаки слышатся субъектом, который предлагает их в абсолютной близости их настоящего. Обозначая в указанном контексте тематизм "следа", Деррида пишет, что живое настоящее исходит из несоответствия самому себе и из возможности сохраняющегося следа.
След не является атрибутом, ведь мы не можем сказать, что само живое настоящее им изначально и является. Как только мы допускаем пространственность в качестве интервала или различия, в качестве открытости внешнему, то никакого абсолютно внутреннего уже не может быть. Само внешнее проникло в то движение, посредством которого возникает внутреннее непространственного, которое называется временем, которое конституируется, демонстрируется.
По мысли Деррида, феноменология оказывается не в состоянии взломать метафизический горизонт. Философ рассмотрел систематическую взаимозависимость понятий смысла, идеальности, объективности, истины, интуиции, восприятия и выражения. Их общая матрица — бытие как присутствие: абсолютная близость самоидентичности, бытие-перед объектом, доступное повторению, сохранение темпорального настоящего, чьей идеальной формой является самоприсутствие трансцендентальной жизни... Живое настоящее – понятие, которое не могло быть расчленено на субъект и атрибут. Поэтому живое настоящее является концептуальным основанием феноменологии метафизики. В метафизике присутствия, в философии как познании присутствия объекта, как бытия-перед-собой знания в сознании мы верим просто-напросто в абсолютное знание как закрытие, если не конец истории.
Внутренний критицизм феноменологии и ее одновременная фундаментальная захваченность метафизикой; это и изначальное единство идеальности и феноменологического голоса; это и проблема сущностной связи речи со смертью субъекта и исчезновением объектов; это и круговое отношение между смыслом и значением и формой; это и завораживающее движение знаменитого различения – différance, выходящего на сцену с истощением всех оппозиций – лишь малая часть вопросов, затрагиваемых в произведении. По моему мнению, данная книга интересна как для философов, логиков, культурологов, так и для широкого круга читателей, которые интересуются современной французской философией.