Файл: Понятие и виды государственных пенсий(Понятие и роль государственного суверенитета).pdf

1.3. Ситуации ограничения суверенитета страны в мировых взаимоотношениях

Ключевую роль в юридизации суверенитета выполнила эволюция международного права и ход глобализации. Международное право совместило страны взаимными обязательствами, в итоге чего возникли международные организации, обладающие возможностью оказывать воздействие на национальные дела отдельных стран.

Глобализация в внешне-правовых отношениях демонстрируется в том, что сформированные международные институты для собственных участников создают единые стандарты в разнообразных сферах политики, права и экономики, воздействующие на внутреннее законодательство сотрудничающих стран. Тем самым осуществляется унификация законодательства стан.

Помимо этого, международные судебные инстанции в ситуации нарушения международно-правовых норм выбирают решения, предоставляющие обязанности на суверенные страны.

Данного рода связанность стран, созданная глобализацией, в юридическом взгляде создает всемирную структуру правовых норм, в которой право определенной страны выступает ее относительно отдельной ячейке.

Нормы мирового права в иерархии находятся выше положений большей части нормативных документов страны, поэтому возможно утверждать, что юридическим суверенитетом обладают юридические рамки воздействия. Это демонстрируется не в том, что лимитирована воля власти правительства в выборе решений, а так же в том, что нормы наиболее низкого порядка, сравнительно с мировыми нормами, в общем не будут влиять ввиду собственного несоответствия нормам наивысшего порядка. Данной же структурой обладает иерархически построенная структура органов власти, в которой для любого органа выделено собственное место, точнее выделены полномочия и предмет изучения и юридическая сила выбираемых этим органом нормативных актов для страны.

В.В. Оксамытный вычленяет следующие ситуации ограничения суверенитета страны в мировых взаимоотношениях (границы государственного суверенитета) [16, c.313]:

- когда страна добровольно берет на себя конкретные мировые обязательства;

- когда она является участником двустороннего либо многостороннего договора;

- когда страна вступает в ту либо другую мировую организацию, беря на себя определенные обязательства;

- когда мировыми либо региональными органами выбираются решения, обладающие обязательной силой для страны;

- когда страна признает верховенство мировых норм над внутренним законодательством.

Выдвинутые В.В. Оксамытным примеры причисляются к юридическому суверенитету, однако лимитировать фактическую сторону суверенитета такие ситуации не способны. К примеру, страна может как включится в ту либо другую компанию, так же и выйти из этой организации.

Помимо этого, в виде ограничивающих суверенитет факторов перечисляются принципы мирового права:

- первый принцип суверенного равенства стран; принцип не использования силы, а так же угрозы силой;

- принцип стабильности границ страны;

- принцип территориального единства страны;

- принцип мирного разрешения внешних споров между странами;

- принцип невмешательства в внутринациональные дела государства;

- принцип общего уважения прав личности;

- принцип самоопределения национальностей и народностей;

- принцип взаимного сотрудничества;

- принцип добросовестного исполнения мировых обязательств.

Немаловажным считается вопрос о моменте появления юридического суверенитета. Во-первых, юридический суверенитет обязан появляться в один и тот же момент со становлением политического господства конкретной социальной власти на этой территории. Большая часть властных решений облачается в правовой вид и каждое решение, если оно нацелено на установление конкретного строя и порядка в стране, обязано оформляться внешне и доступно для изучения. Но суверенитет обладает как внутренние, так же и внешние параметры. Верховенству внутри государства обязана соответствовать окружающая независимость, что и является предпосылкой появления мировой правосубъектности.

Во внешнем праве то либо другое государственное образование трансформируется в субъект внешних отношений в ситуации его признания от иных суверенных формирований. Так, А.Б. Венгеров говорит, что «суверенитет страны подразумевает во внутренней жизни государства верховенство правительственной власти, а в международных политических делах это признание международным сообществом народностей» [7, c.415].

Под мировым правовым признанием подразумевают признание согласно с мировым правом действующими государствами новых стран либо правительств или же иных органов, дающее возможность сформировать с ними официальные либо неофициальные, полные либо неполные, постоянные либо временные взаимоотношения.

С юридической позиции признание страны считается юридическим актом, на базе которого правительственный суверенитет приобретает собственное финальное оформление и правовая структура этого государства является частью всемирной или же региональной структуры.

Таким образом, юридическое установление суверенитета не постоянно адекватно его политическим базам и содержит компоненты фикции. В особенности, разговоры о том, что обладателем суверенитета и одним ресурсом власти в РФ считается ее многонациональный народ, считается весьма спорным. Такое положение считается фикцией и нацелено на обоснование политической базы власти, попыткой представить обладателем власти весь народ.

2. Обладатель суверенитета

2.1. Проблема обладателя суверенитета в истории юридической науки

Самым дискуссионным вопросом исследования государственного суверенитета считается вопрос о его обладателе. В нынешней юридической литературе, зачастую, под сувереном, обладателем государственного суверенитета, воспринимают того, кому он конкретно принадлежит, точнее страну. Но данная позиция часто оспаривается. Так, если исследовать данный вопрос в историческом разрезе, тогда следует заметить, что одним из начальных появилось представление, относительно которому обладателем суверенитета являлся Бог. В литературе христианства примерно до двенадцатого века любая земная власть выбиралась делегированной Богом, обладающей должностной и из-за этого лимитированный, относительный характер. Бог представлялся финальной вершиной системы власти. Только с закреплением позиций страны как светского, данная теория потеряла собственную актуальность. Однако в большинстве мусульманских стран она все еще обширно распространена, так как исламская правовая доктрина не расчленяет власть на светскую и духовную.

Относительно иной позиции, единственным непосредственным обладателем суверенитета является такая власть, которая не принимает «никакой иной власти и иного закона, иной нормы, от любой исходящей», точнее «наивысшая правительственная власть». Причем, беря во внимание разделение власти согласно вертикали и горизонтали, выделяется, что суверенитет относится государственной власти в общем, а относительно к федеративным странам лишь одна власть (федеральная) имеет государственный суверенитет, а остальная (региональная) считается несуверенной.

Критикуя данную позицию, Н. А. Ушаков говорил, что суверенитет относится конкретно к стране, что в особенности отчетливо демонстрируется в мировом праве, которое изучает его в виде собственного субъекта. Предполагается, так же, что ушаковский тезис наиболее присущ для трактовки обладателя суверенитета страны в обширном смысле, как государственно-организованного сообщества. В данной ситуации государственная власть является как один из параметров страны, точнее терминологически не соотносится с понятием страны. Суверенитет же страны в малом смысле, в форме политико-территориальной структуры властвования, проявляющейся во вне как сумма государственных органов, соотносится с понятием суверенитета правительственной власти, так как в данной ситуации государственная власть является содержанием страны [12, c.53].

Базируясь на посылке Ж. Бодена, гласящей о персонификации наивысшей власти в персоне главы страны, в науке создалась позиция, относительно которой, обладателем государственного суверенитета являлся «тот, кто обладает наивысшую власть; верховный руководитель; лицо, имеющее наивысшую власть в стране: король, император и другие; монарх»; или же «группа лиц либо государство, имеющее суверенную власть». Точнее правительственный орган, олицетворяющий полновластие страны. Им способен являться в зависимости от вида правления или же абсолютный монарх, который отождествлялся с личностью страны, или же народ, или же парламент, или же иной правительственный орган.

Так же, С. Р. Вихарев, базируясь на понятии того, что суверенитет реализуется конкретно государственными органами, понимал, что «Верховный Совет Союза Советских Социалистических республик считался единственным обладателем суверенитета Советской многонациональной страны». А в Англии являлась популярной теория, относительно которой суверенитет страны был собственностью «короля в парламенте», то есть, короля, палаты лордов, а так же и палаты общин, в сумме. При этом подразумевалось, что «палата общин работает не по своему праву, а согласно срочному полномочию от граждан страны». Из-за этого Д. Остин полагал, что суверенитет данной палаты считается предоставленным ей избирательным корпусом, из-за этого он постоянно пребывает в короле плюс пэрах, а так же избирательном корпусе общин. Такую же позицию принимал Е. Шлиф, который, сравнил суверенитет с правительственной властью, воспринимал под его обладателями уполномоченных в Конституции к реализации верховных государственных актов лиц, корпораций, а так же коллегий лиц. К примеру, в США ими являлись Президент, Палата представителей, а так же Сенат [1, c.245].

С позиции нынешней юриспруденции, суверенитет определяет качество страны в общем, а не конкретных его органов, так как «ни одно из элементов государственного механизма не имеет самостоятельно полновластие, которое возможно было бы соотнести с полновластием страны, каждый диктатор, обладающий самыми разветвленными полномочиями, не обладает властью без опоры на правительственный механизм».

Обширное воздействие на эволюцию учения об обладателе государственного суверенитета оказало возникновение сложных государств и стран, в которых власть короля была лимитирована. Теоретически определить такое положение вещей старались теория двойного суверенитета, относительно которой реальный, изначальный суверенитет относится неотчуждаемо имперским чинам, гражданам либо государству (под которым воспринимали народ как общее единство всех граждан страны), а монарху на базе договора с гражданами — производный, делегированный суверенитет. Данная теория часто критиковалась в науке, из-за того что предполагалось, что признание 2 суверенитетов в стране, из которых первый был подчинен иному, противоречит непосредственно понятию суверенитета. Однако, она не потеряла актуальности и в двадцатом веке. Ее адаптированным видом стали понимания о юридическом, а так же политическом суверенитетах, нашедшие собственное отражение в исследовании принадлежности суверенитета в одно и то же время и государству и власти либо его органам. Таким образом, первый вычленял два типа обладателей суверенитета: страна как «суммарный носитель наивысшей власти» и общего либо единоначального правителя как конкретного обладателя государственного суверенитета, «обладатель власти в своем смысле»). Лабанд изучал проблему о субъекте законодательной власти в виде тождественной проблеме об обладателе государственной власти, из-за этого вычленял два носителя: правительство и монарха. Данное учение обширно применялось германской наукой с единственной поправкой, что монарх в реализации власти лимитирован согласием парламента страны. Б. В. Щетинин и А. Н. Горшенев предполагали, что «определенным обладателем государственного суверенитета считалась социалистическая страна и его наивысшие органы правительственной власти и государственного руководства».

Один из сторонников этой теории, И. Д. Левин, выделял реальный суверенитет, выступающий его социально-политическим содержанием, и юридический суверенитет — как его юридическая форма. Носителем первого выступал господствующий класс, как «та социальная сила», которая «держит в руках само государство, как орудие своего господства» и владеет «собственностью на орудия и средства производства», а второго — органы государственной власти. Соответственно, он принадлежит «монарху, парламенту, избирательному корпусу; некоторым из них или им вместе взятым». В силу того, что форма определяется содержанием, И. Д. Левин ставил политический суверенитет выше юридического. А общим носителем, по его мнению, выступало государство как политическая организация класса, действующая через свои органы власти.

За рубежом обосновывали обособленное существование политического и юридического суверенитета Сидней Лоу, А. В. Дай-си и Морис Ориу. Так, Лоу и Дайси утверждали, что юридический суверенитет принадлежит парламенту, а политический — избирателям. При этом в отличие от И. Д. Левина, А. В. Дайси считал, что, несмотря на то, что «слово суверенитет часто употребляется скорее в политическом, чем в строго юридическом смысле», «политический суверенитет ниже юридического», поскольку «судьи не знают воли народа, кроме той, которая выражена парламентскими актами». У М. Ориу политический суверенитет выступает как суверенитет политической общности, который проявляется как право в действии — в создании права и охватывает законодательную и исполнительную (правительственную) власть, в осуществлении которой участвуют избиратели, а юридический суверенитет — это сила позитивного права. То есть юридический суверенитет в отличие от политического суверенитета является осуществившимся правом, сила которого в том, что созданное политической властью право подлежит исполнению или обязательному применению со стороны правительственной власти и граждан. Соответственно, он заключается в «праве присоединения» к велениям государственной власти, личных гарантиях и судебной власти, осуществляемой судьями от имени народа, и праве требовать, чтобы политический суверенитет соблюдал им же создаваемое право. Носитель политического суверенитета — нация, юридической персонификаций которой является государство как надклассовая организация, а юридический суверенитет принадлежит народу, который причастен также к политическому суверенитету как избирательный корпус.