ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2023
Просмотров: 230
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
техники и вооружения, мы не основная армия, наша общая численность на всю страну максимум 40 тысяч, из них часть срочников, и они находятся в гарнизоне. Где армия? Почему в аэропорту остаётся лишь моя 6 штурмовая рота, а 4 и 5 только прибывшая с того света уже отправляется на штурм Херсона? Неужели аэропорт будет удерживать одна неполная рота?
С такими мыслями мы собираемся на штурм, делать нечего, заднюю давать никто не собирается.
После обеда, уже около 17:00, мы выстраиваемся на взлетной полосе в колонну, около 30 УАЗов 4 и 5 роты, наша минометка должна ехать в УАЗах рот с минометами и небольшим запасом мин, грузовики остаются в аэропорту, на ходу закидываем минометы и каждый на ходу ищет себе места, в итоге я не желая залазить в переполненные УАЗы, жду до последнего УАЗа в колоне, это оказывается УАЗ моей роты, он единственный едет из числа 6й роты. Запрыгиваю в него, колона едет, нас 6 человек в УАЗе забитым боеприпасами, гранатами, Утёс и ПТУР. С трудом пытаюсь усесться, все едим, приготовив оружие к бою и контролируя все вокруг, в любой момент готовы открыть огонь. Выезжаем из аэропорта, пока едем вижу обратную сторону аэропорта, иногда встречаются места, в которых похоже были перестрелки. Колона движется быстро, все напряжены, навстречу проносится несколько «Тигров», кажется с кадыровцами, приветствуем друг друга поднятием руки. Движемся через пригород, какие‑то ангары, частные дома, навстречу попадаются группы гражданских людей с сумками, они бегут из города. Напряжение, пока едим с трудом пытаюсь удержаться в открытом кузове УАЗа, тесно, гранаты, гранатометы разбросаны по полу, мы сидим‑стоим на них, на ходу думаю о том, что так вот сами и подрываемся, списывая потом все на «Героически пал в бою». Пока едем смотрю вокруг сквозь прицел автомата и думаю, как в случае засады, надо будет умудриться в этой тесноте выпрыгнуть из УАЗа (пулями это ведро прошивается на сквозь, а учитывая количество гранат и РПГ он превращается в пороховую бочку). Ехали недолго, впереди показался маленький мост, по бокам от него высохшая речушка, поросшая высоким камышом, это уже въезд в город, дальше начинаются высотки. Я очень надеялся, что мы не будем заходить в город колонной, похоже ошибся, на мостике наша колона выстраивается и застывает на месте. Идеальное место для засады, колонна стоит на узкой дороге, по бокам высокий камыш, сзади частные дома, впереди и слева начинаются высотки, справа какой‑то завод.
У меня в голове не укладывается это блядство.
Мы просто идеальная мишень на своих не бронированных УАЗах, стоим минут 20 не двигаясь.
Вокруг то подъезжают, то уезжают гражданские автомобили. Видно, что скоро начнёт темнеть.
Просто клоунада, в голове крутится вопрос почему нас до сих пор не атаковали, толи заманивают дальше, толи город собираются сдать.
20‑30 минут колона так и стояла, плотно машина к машине. В итоге первые машины стали пытаться разворачиваться на узкой дороге и медленно двигаться обратно. Оказалось, что мы проебали нужный поворот. Одна рота занимала позиции справа от моста, другая слева, часть минометов с одной, часть с другой. Мне досталась позиция слева. Мимо нас на огромной скорости проезжали гражданские авто, в половине из них люди снимали нас на телефоны, пролетел микроавтобус Woltswagen, внутри я успел увидеть, что он забит крепкими мужчинами. дорогу никто не даёт команду блокировать, мимо пролетел мотоциклист одной рукой снимая нас на камеру типа GoPro.
Все это время мы занимали позиции по типу круговой обороны, сзади частный сектор в притык к нам, спереди через речушку
заросшую камышом Херсон. С каждой стороны примерно по 15 УАЗов, усиленные 82мм минометами, в ротах Утесы, АГСы, ПТУРы.
Атмосфера накалённая... начинает быстро темнеть, из города стала доноситься редкая стрельба. Приходит команда всем окопаться. Из наших туда вроде никто не заходил, но в процессе узнаю, что с разных направлений, к городу подошли остальные войска из нашей 7 дивизии, где‑то там и наш парашютный батальон, у каждого подразделения своё направление и точка которую необходимо взять, нам назначают Морской Порт, неужели нас все‑таки оправят входить в город ночью.
Перед речушкой небольшой земляной вал, неплохая позиция, но сзади впритык к нам частные дома, задумываюсь о том, что обойти нас при желании и атаковать, противнику, знающему местность, не составит труда. Темно, в домах свет не включают, меня не покидает легкое возбуждение от адреналина, какой там у нас план не понятно, как всегда вокруг никого ничего не знает. Сзади из частных домов начинают собираться в группы мужчины и подходить к нам выражая своё явное недовольство нашим присутствием, пытаемся вежливо что‑то объяснять, люди несколько нас побаиваются, но некоторые гражданские ведут себя очень грубо, мы тоже немного на взводе, непонятно что откуда ждать и от кого.
Примерно в 23:00, на позициях по правой стороне дороги что‑то начинает гореть, минут через 10 слева от нас тоже начинается пожар. Кто‑то поджег слева и справа от наших позиций сухой камыш. Очевидно, что кто‑то сделал это специально и это точно не наши. Теперь от поднявшегося сильного ветра, огромный кострище разгорается, освещая наши позиции как днём, возле нас все светло, но из‑за огня мы не видим, что в темноте вокруг. В наших рядах появилось беспокойство, все заняли позиции и внимательно наблюдали вокруг. Местные перестали подходить, возможно нас подсвечивают для огня артиллерии.
Камыш в реке разгорался все сильнее, загорались деревья, огонь стал высоким и сильным. Я стоял рядом с насыпью, на ней лежало несколько парней, наблюдавшие за противоположной стороной города через речку, покрытую сейчас огнём. Кто‑то сказал, что кого‑то там видит, тут же он громче крикнул «стой стрелять буду». Я подбежал к ним и лёг, прячась за насыпью, направляя оружие вниз и вглядываясь в темные места перед нами, где‑то горел огонь, но оставались промежутки, которые ещё не разгорелись. В одном из таких мест под нами, теперь я тоже увидел темный силуэт, целясь в него, начинаю кричать самым страшным голосом, на который способен, примерно следующее «стой, сука, я тебе башку сейчас прострелю! подними руки! ползи сюда! На корточках ползи!», примерно тоже самое кричали голоса рядом со мной.
Силуэт мешкался, но в итоге стал приближаться к нам, ползя на руках и ногах в горку. Когда он был достаточно близко ко мне, я привстал и схватил его за ворот, рывком дёрнул к себе через горку, здоровенный детина полетел на меня с вершины до которой он дополз к нам, я каким‑то образом грохнулся со склона вниз на колени.
Тут же подскочив и подбегая вверх на склон, обратно к неизвестному детине и пытаясь вновь взять его за шкирку, вижу, как кто‑то рядом замахнулся и вот‑вот ударит его прикладом в голову, кричу «не бей!», прыгаю к нему, приклад скользя по моим рукам с лязганьем встречается с его головой (не то чтобы мне его было жалко в тот момент, но поговорить с ним было намного интересней и просто так бить его, если он не сопротивляется, желания не было).
Детина начинает кричать «не бейте!», я натягиваю ему его кофту на голову, он одет в чёрные штаны и чёрную кофту (не по погоде), скручиваем ему руки, начинаю обыскивать его, у него ничего нет кроме зажигалки и от него воняет соляркой. Пытаюсь запугать его то крича, то переходя на спокойный тон, спрашиваем зачем он поджигает, и кто ему это приказал, тот отвечает, что шёл домой и испуганно постоянно повторяет «только не бейте». К слову его больше никто и не бил, не могу конечно ручаться за всю нашу армию, но на моих глазах никто не над кем не издевался и уж тем более не насиловал. Поднимаем его и головой вниз ведём к командирскому УАЗу, там ещё несколько таких мужчин в гражданской одежде лежат со стянутыми хомутами руками. Иду обратно общаясь с другими парнями на позициях, у меня нет сомнений что этот паренёк поджигал камыш, и он точно не заблудился. Идя обратно, вижу, что группа мужчин вышла из частных домов и кто‑то из них, матом разговаривает с нашими, подхожу держа автомат на груди, наш старшина дагестанец очень вежливо им пытается объяснить, что мы им не угрожаем, пытается убедить их пойти по домам. Спустя минут пять мужчины уходят, выглядят они не дружелюбно, у меня появляется опасение что возможно они из ВСУ и просто переодевшись подошли к нашим позициям, чтобы лучше рассмотреть. Вокруг темнота, рядом с нами все полыхает, иногда доноситься стрельба, у нас уже есть задержанные в гражданке, а люди не перестают ходить вокруг. Понятно лишь то, что эти поджоги обозначают наши позиции. Чувство встревоженности и возбуждение от адреналина не покидает, не понятно, чего ждать. Появляется какая‑то злость на гражданских людей, я конечно понимаю, что мы тут незваные гости, но для их же безопасности им лучше держатся от нас подальше. Поэтому злит и удивляет поведение гражданских. Какого хрена мы вообще здесь делаем, это точно не наша специализация, где росгвардия, мы не полиция и не ОМОН, все настроены на столкновения с ВСУ, но никто не хочет объяснять гражданским «нахуя мы сюда приехали», мы блядь в общем и сами не знаем, от командования идут приказы в последний момент. Рассуждать уже поздно, ты на передовой и либо ты, либо тебя.
Было уже часа два ночи, было очень холодно, начался мороз, некоторые стали пытаться спать по очереди. Ни у кого из минометки не было спальных мешков, поднялся сильный ветер и в морозе стал продирать до костей. Я, как и некоторые ходил, патрулируя позиции, так теплее если не останавливаться. Иногда было видно, что вдалеке, кто‑то, как будто бросал коктейли Молотова, не давая огню на наших позициях потухнуть. Прошла информация что у кого‑то из задержанных нашли в телефоне Телеграмм группу, в которой люди скидывают информацию, фото и видео о том, сколько где и когда видели войск. За нами следят онлайн и большое количество гражданских в этом участвует. Позитива не добавляет, атмосфера дерьмо, жрать нечего, минометка выехала без спальников и сухпаев.
Ходя вдоль рва, на котором наши окопались и наблюдали за городом, снова слышу, как кто‑то кричит что кого там в канаве видит, там же горит местами сильный огонь. Забегаю на ров, парень начинает орать с угрозами вниз «подними руки!», видя силуэт тоже начинаю матом орать, целясь в силуэт, понимаю, что если тень начнёт что‑то делать не так, то буду стрелять без промедления, нервы уже на пределе. Силуэт на карачках ползёт к нам, уже в упор, вижу, что это девушка, хватаю ее за шиворот и перетаскиваю через ров. Также одета не по погоде. Девчонка очень напугана и что‑то в кучу тараторит, смешивая русский и непонятные мне слова на украинском. Беру ее под ручку, как на свидании и веду в сторону командирского УАЗика, тут же подходит мой товарищ и берет ее под руку с другой стороны, медленно идя, успокаиваем ее, у неё истерика, и она ревет и говорит, что искала в этой горящей канаве мужа, а пряталась потому что нас боится, херня какая‑то. Говорю ей чтобы показала, что у неё есть в карманах, она быстро достаёт и отдаёт мне телефон и говорит что‑то типа забирайте все что хотите. Смотрю смартфон, прошу ее разблокировать его, она разблокирует его и отдаёт мне, смотрю мессенджеры и сообщения. Почти все последние сообщения в духе того «Ты где?», «Я там то», «Здесь везде вояки», «Здесь (адрес) тоже вояки», много что написано на украинском мне не понятно, но не стал читать дальше и отдал ей его обратно, стало снова как‑то мерзко от всего этого дерьма. Успокаивая ее на ходу, приводим к командованию и оставляем у них. В это время, на другой стороне высохшей речки, доносились крики типа «Слава Украине» и как будто кто‑то из них стрелял куда‑то, расстояние было большое, плохо видно, и мы не стреляли в ответ.
Очень сильно было холодно и усталость уже просто рубила с ног. Спустя полчаса девчонка проходила мимо нас в сторону частных домов сзади, она сказала, что ее отпустили и она пойдёт домой. В конце улицы, метрах в 200, была группа мужчин, они не приближались к нам, она ушла к ним и вместе они скрылись за перекрёстком позади наших позиций. Мне эта идея командования не понравилась, увидя командира я ему это высказал. Мне тоже не нравится все это, но очевидно, что женщина в здравом уме не будет ползать в темноте под позициями военных, тем более что там ещё и горит все. Что она там делала, можно только гадать. Часам к трём ночи меня стало просто отключать, убедившись, что кроме меня есть кому наблюдать, ложусь под дерево рядом с валяющейся бетонной трубой, за ней прячась от ветра лежит молодой паренёк с минометки. Он весь трясётся и стуча зубами говорит, что ему очень холодно, я тоже до костей промёрз, поэтому встаю и иду где ни будь найти спальник. Их на всех не хватало, не все их взяли, оставив большинство вещей на позициях в аэропорту. Обойдя всех, спальник так и не нашёл, те у кого они были не были готовы отдать свой, каждый спал пока была возможность, примерно так что двое спят, а третий дежурит. Некоторые находили какие‑то картонки и тряпки, укрываясь ими, пытались поспать пока не надо наблюдать. Найдя какие‑то клеенки и ходя мимо частных домов, которые были сзади нашей позиции в десяти метрах, вижу, что один из них был вроде как заброшен и не похож на жилой. Открыв калитку и пройдя во двор в полной темноте вижу, что этот старый дом, стоит в одном дворе с хорошим, видно, что жилым домом. Осторожно дохожу до раздолбанного дома, но в нем ничего нет, глядя на жилой дом рядом, находившийся в этом же дворе, стою и борюсь с желанием войти в него, если там есть люди, то попросить у них одеяла или что ни будь чтобы укрыться. Если в доме не будет людей, то просто войти и взять что ни будь чтобы согреться...
Спустя несколько минут отказываюсь от этой идеи, подумав, что если там есть люди, тем более с детьми, то мой ночной вход в их дом, просто всех напугает окончательно и реакция у них может быть самая разная, у них и так вокруг дома твориться то что никому не пожелаешь. Тихо закрыв за собой калитку, беру найденные клеенки и иду обратно к трубе, где пытался спать, стуча зубами мой молодой товарищ. Чувство мерзкое от всего вокруг, мы как твари просто пытаемся выжить, нам и противник не нужен, командование нас поставило в такие условия что бомжи живут лучше. От некоторых я слышал ворчание в отчаянии от мороза, что он сейчас пойдёт выбьет окно и залезет в какой ни будь дом, но никто этого так и не сделал. Я постелил одну клеенку на землю, мы легли с пареньком прижавшись к друг другу чтобы хоть как‑то согреться, сверху мы накрылись другой клеенкой, она не грела, но немного защищала от ветра. В полудрёме через полчаса мы встали ещё сильнее замёрзнув и стали ходить чтобы попытаться согреться, это особо не помогало, но спать не могли от холода. Также как мы, спали почти все, кто не взял спальники. Машины были заглушены и в них было не теплее, а 30 УАЗиков не хватало на 150‑200 человек. От командования был запрет на костры и приказ заглушить машины еще вечером. Несмотря на то что уже каждый в этом городе знал где мы находимся и сколько нас, а перед позициями полыхал пожар освещая нас в темноте как на ладони.
Около 4 утра я увидел, что командирский УАЗ завёлся и прогревается, там работает печка. Те УАЗы в которых была рабочая печка, последовали его примеру, всем было уже плевать, мороз и усталость пересилили осторожность. Я собрал немного дров и разжег костёр под деревом возле бетонной трубы, один офицер начал мне говорить, что костры жечь запрещено, но мне было уже плевать на такое командование, все стали меняться у костра, чтобы хоть как‑то обогреться. Такой бред, вокруг все и так полыхает. В итоге возражавший офицер также не стал брезговать чтобы погреться...
Так мы встретили рассвет нового дня.
1 марта
С часов пяти утра уже никто не спал. Командир батальона собрал 4 и 5 роту и почти в полном составе, пешим маршем повёл в город.
Минометчики остались на позициях с задачей прикрывать если потребуется огонь минометов, отдельные взвода и водители остались с нами.
С такими мыслями мы собираемся на штурм, делать нечего, заднюю давать никто не собирается.
После обеда, уже около 17:00, мы выстраиваемся на взлетной полосе в колонну, около 30 УАЗов 4 и 5 роты, наша минометка должна ехать в УАЗах рот с минометами и небольшим запасом мин, грузовики остаются в аэропорту, на ходу закидываем минометы и каждый на ходу ищет себе места, в итоге я не желая залазить в переполненные УАЗы, жду до последнего УАЗа в колоне, это оказывается УАЗ моей роты, он единственный едет из числа 6й роты. Запрыгиваю в него, колона едет, нас 6 человек в УАЗе забитым боеприпасами, гранатами, Утёс и ПТУР. С трудом пытаюсь усесться, все едим, приготовив оружие к бою и контролируя все вокруг, в любой момент готовы открыть огонь. Выезжаем из аэропорта, пока едем вижу обратную сторону аэропорта, иногда встречаются места, в которых похоже были перестрелки. Колона движется быстро, все напряжены, навстречу проносится несколько «Тигров», кажется с кадыровцами, приветствуем друг друга поднятием руки. Движемся через пригород, какие‑то ангары, частные дома, навстречу попадаются группы гражданских людей с сумками, они бегут из города. Напряжение, пока едим с трудом пытаюсь удержаться в открытом кузове УАЗа, тесно, гранаты, гранатометы разбросаны по полу, мы сидим‑стоим на них, на ходу думаю о том, что так вот сами и подрываемся, списывая потом все на «Героически пал в бою». Пока едем смотрю вокруг сквозь прицел автомата и думаю, как в случае засады, надо будет умудриться в этой тесноте выпрыгнуть из УАЗа (пулями это ведро прошивается на сквозь, а учитывая количество гранат и РПГ он превращается в пороховую бочку). Ехали недолго, впереди показался маленький мост, по бокам от него высохшая речушка, поросшая высоким камышом, это уже въезд в город, дальше начинаются высотки. Я очень надеялся, что мы не будем заходить в город колонной, похоже ошибся, на мостике наша колона выстраивается и застывает на месте. Идеальное место для засады, колонна стоит на узкой дороге, по бокам высокий камыш, сзади частные дома, впереди и слева начинаются высотки, справа какой‑то завод.
У меня в голове не укладывается это блядство.
Мы просто идеальная мишень на своих не бронированных УАЗах, стоим минут 20 не двигаясь.
Вокруг то подъезжают, то уезжают гражданские автомобили. Видно, что скоро начнёт темнеть.
Просто клоунада, в голове крутится вопрос почему нас до сих пор не атаковали, толи заманивают дальше, толи город собираются сдать.
20‑30 минут колона так и стояла, плотно машина к машине. В итоге первые машины стали пытаться разворачиваться на узкой дороге и медленно двигаться обратно. Оказалось, что мы проебали нужный поворот. Одна рота занимала позиции справа от моста, другая слева, часть минометов с одной, часть с другой. Мне досталась позиция слева. Мимо нас на огромной скорости проезжали гражданские авто, в половине из них люди снимали нас на телефоны, пролетел микроавтобус Woltswagen, внутри я успел увидеть, что он забит крепкими мужчинами. дорогу никто не даёт команду блокировать, мимо пролетел мотоциклист одной рукой снимая нас на камеру типа GoPro.
Все это время мы занимали позиции по типу круговой обороны, сзади частный сектор в притык к нам, спереди через речушку
заросшую камышом Херсон. С каждой стороны примерно по 15 УАЗов, усиленные 82мм минометами, в ротах Утесы, АГСы, ПТУРы.
Атмосфера накалённая... начинает быстро темнеть, из города стала доноситься редкая стрельба. Приходит команда всем окопаться. Из наших туда вроде никто не заходил, но в процессе узнаю, что с разных направлений, к городу подошли остальные войска из нашей 7 дивизии, где‑то там и наш парашютный батальон, у каждого подразделения своё направление и точка которую необходимо взять, нам назначают Морской Порт, неужели нас все‑таки оправят входить в город ночью.
Перед речушкой небольшой земляной вал, неплохая позиция, но сзади впритык к нам частные дома, задумываюсь о том, что обойти нас при желании и атаковать, противнику, знающему местность, не составит труда. Темно, в домах свет не включают, меня не покидает легкое возбуждение от адреналина, какой там у нас план не понятно, как всегда вокруг никого ничего не знает. Сзади из частных домов начинают собираться в группы мужчины и подходить к нам выражая своё явное недовольство нашим присутствием, пытаемся вежливо что‑то объяснять, люди несколько нас побаиваются, но некоторые гражданские ведут себя очень грубо, мы тоже немного на взводе, непонятно что откуда ждать и от кого.
Примерно в 23:00, на позициях по правой стороне дороги что‑то начинает гореть, минут через 10 слева от нас тоже начинается пожар. Кто‑то поджег слева и справа от наших позиций сухой камыш. Очевидно, что кто‑то сделал это специально и это точно не наши. Теперь от поднявшегося сильного ветра, огромный кострище разгорается, освещая наши позиции как днём, возле нас все светло, но из‑за огня мы не видим, что в темноте вокруг. В наших рядах появилось беспокойство, все заняли позиции и внимательно наблюдали вокруг. Местные перестали подходить, возможно нас подсвечивают для огня артиллерии.
Камыш в реке разгорался все сильнее, загорались деревья, огонь стал высоким и сильным. Я стоял рядом с насыпью, на ней лежало несколько парней, наблюдавшие за противоположной стороной города через речку, покрытую сейчас огнём. Кто‑то сказал, что кого‑то там видит, тут же он громче крикнул «стой стрелять буду». Я подбежал к ним и лёг, прячась за насыпью, направляя оружие вниз и вглядываясь в темные места перед нами, где‑то горел огонь, но оставались промежутки, которые ещё не разгорелись. В одном из таких мест под нами, теперь я тоже увидел темный силуэт, целясь в него, начинаю кричать самым страшным голосом, на который способен, примерно следующее «стой, сука, я тебе башку сейчас прострелю! подними руки! ползи сюда! На корточках ползи!», примерно тоже самое кричали голоса рядом со мной.
Силуэт мешкался, но в итоге стал приближаться к нам, ползя на руках и ногах в горку. Когда он был достаточно близко ко мне, я привстал и схватил его за ворот, рывком дёрнул к себе через горку, здоровенный детина полетел на меня с вершины до которой он дополз к нам, я каким‑то образом грохнулся со склона вниз на колени.
Тут же подскочив и подбегая вверх на склон, обратно к неизвестному детине и пытаясь вновь взять его за шкирку, вижу, как кто‑то рядом замахнулся и вот‑вот ударит его прикладом в голову, кричу «не бей!», прыгаю к нему, приклад скользя по моим рукам с лязганьем встречается с его головой (не то чтобы мне его было жалко в тот момент, но поговорить с ним было намного интересней и просто так бить его, если он не сопротивляется, желания не было).
Детина начинает кричать «не бейте!», я натягиваю ему его кофту на голову, он одет в чёрные штаны и чёрную кофту (не по погоде), скручиваем ему руки, начинаю обыскивать его, у него ничего нет кроме зажигалки и от него воняет соляркой. Пытаюсь запугать его то крича, то переходя на спокойный тон, спрашиваем зачем он поджигает, и кто ему это приказал, тот отвечает, что шёл домой и испуганно постоянно повторяет «только не бейте». К слову его больше никто и не бил, не могу конечно ручаться за всю нашу армию, но на моих глазах никто не над кем не издевался и уж тем более не насиловал. Поднимаем его и головой вниз ведём к командирскому УАЗу, там ещё несколько таких мужчин в гражданской одежде лежат со стянутыми хомутами руками. Иду обратно общаясь с другими парнями на позициях, у меня нет сомнений что этот паренёк поджигал камыш, и он точно не заблудился. Идя обратно, вижу, что группа мужчин вышла из частных домов и кто‑то из них, матом разговаривает с нашими, подхожу держа автомат на груди, наш старшина дагестанец очень вежливо им пытается объяснить, что мы им не угрожаем, пытается убедить их пойти по домам. Спустя минут пять мужчины уходят, выглядят они не дружелюбно, у меня появляется опасение что возможно они из ВСУ и просто переодевшись подошли к нашим позициям, чтобы лучше рассмотреть. Вокруг темнота, рядом с нами все полыхает, иногда доноситься стрельба, у нас уже есть задержанные в гражданке, а люди не перестают ходить вокруг. Понятно лишь то, что эти поджоги обозначают наши позиции. Чувство встревоженности и возбуждение от адреналина не покидает, не понятно, чего ждать. Появляется какая‑то злость на гражданских людей, я конечно понимаю, что мы тут незваные гости, но для их же безопасности им лучше держатся от нас подальше. Поэтому злит и удивляет поведение гражданских. Какого хрена мы вообще здесь делаем, это точно не наша специализация, где росгвардия, мы не полиция и не ОМОН, все настроены на столкновения с ВСУ, но никто не хочет объяснять гражданским «нахуя мы сюда приехали», мы блядь в общем и сами не знаем, от командования идут приказы в последний момент. Рассуждать уже поздно, ты на передовой и либо ты, либо тебя.
Было уже часа два ночи, было очень холодно, начался мороз, некоторые стали пытаться спать по очереди. Ни у кого из минометки не было спальных мешков, поднялся сильный ветер и в морозе стал продирать до костей. Я, как и некоторые ходил, патрулируя позиции, так теплее если не останавливаться. Иногда было видно, что вдалеке, кто‑то, как будто бросал коктейли Молотова, не давая огню на наших позициях потухнуть. Прошла информация что у кого‑то из задержанных нашли в телефоне Телеграмм группу, в которой люди скидывают информацию, фото и видео о том, сколько где и когда видели войск. За нами следят онлайн и большое количество гражданских в этом участвует. Позитива не добавляет, атмосфера дерьмо, жрать нечего, минометка выехала без спальников и сухпаев.
Ходя вдоль рва, на котором наши окопались и наблюдали за городом, снова слышу, как кто‑то кричит что кого там в канаве видит, там же горит местами сильный огонь. Забегаю на ров, парень начинает орать с угрозами вниз «подними руки!», видя силуэт тоже начинаю матом орать, целясь в силуэт, понимаю, что если тень начнёт что‑то делать не так, то буду стрелять без промедления, нервы уже на пределе. Силуэт на карачках ползёт к нам, уже в упор, вижу, что это девушка, хватаю ее за шиворот и перетаскиваю через ров. Также одета не по погоде. Девчонка очень напугана и что‑то в кучу тараторит, смешивая русский и непонятные мне слова на украинском. Беру ее под ручку, как на свидании и веду в сторону командирского УАЗика, тут же подходит мой товарищ и берет ее под руку с другой стороны, медленно идя, успокаиваем ее, у неё истерика, и она ревет и говорит, что искала в этой горящей канаве мужа, а пряталась потому что нас боится, херня какая‑то. Говорю ей чтобы показала, что у неё есть в карманах, она быстро достаёт и отдаёт мне телефон и говорит что‑то типа забирайте все что хотите. Смотрю смартфон, прошу ее разблокировать его, она разблокирует его и отдаёт мне, смотрю мессенджеры и сообщения. Почти все последние сообщения в духе того «Ты где?», «Я там то», «Здесь везде вояки», «Здесь (адрес) тоже вояки», много что написано на украинском мне не понятно, но не стал читать дальше и отдал ей его обратно, стало снова как‑то мерзко от всего этого дерьма. Успокаивая ее на ходу, приводим к командованию и оставляем у них. В это время, на другой стороне высохшей речки, доносились крики типа «Слава Украине» и как будто кто‑то из них стрелял куда‑то, расстояние было большое, плохо видно, и мы не стреляли в ответ.
Очень сильно было холодно и усталость уже просто рубила с ног. Спустя полчаса девчонка проходила мимо нас в сторону частных домов сзади, она сказала, что ее отпустили и она пойдёт домой. В конце улицы, метрах в 200, была группа мужчин, они не приближались к нам, она ушла к ним и вместе они скрылись за перекрёстком позади наших позиций. Мне эта идея командования не понравилась, увидя командира я ему это высказал. Мне тоже не нравится все это, но очевидно, что женщина в здравом уме не будет ползать в темноте под позициями военных, тем более что там ещё и горит все. Что она там делала, можно только гадать. Часам к трём ночи меня стало просто отключать, убедившись, что кроме меня есть кому наблюдать, ложусь под дерево рядом с валяющейся бетонной трубой, за ней прячась от ветра лежит молодой паренёк с минометки. Он весь трясётся и стуча зубами говорит, что ему очень холодно, я тоже до костей промёрз, поэтому встаю и иду где ни будь найти спальник. Их на всех не хватало, не все их взяли, оставив большинство вещей на позициях в аэропорту. Обойдя всех, спальник так и не нашёл, те у кого они были не были готовы отдать свой, каждый спал пока была возможность, примерно так что двое спят, а третий дежурит. Некоторые находили какие‑то картонки и тряпки, укрываясь ими, пытались поспать пока не надо наблюдать. Найдя какие‑то клеенки и ходя мимо частных домов, которые были сзади нашей позиции в десяти метрах, вижу, что один из них был вроде как заброшен и не похож на жилой. Открыв калитку и пройдя во двор в полной темноте вижу, что этот старый дом, стоит в одном дворе с хорошим, видно, что жилым домом. Осторожно дохожу до раздолбанного дома, но в нем ничего нет, глядя на жилой дом рядом, находившийся в этом же дворе, стою и борюсь с желанием войти в него, если там есть люди, то попросить у них одеяла или что ни будь чтобы укрыться. Если в доме не будет людей, то просто войти и взять что ни будь чтобы согреться...
Спустя несколько минут отказываюсь от этой идеи, подумав, что если там есть люди, тем более с детьми, то мой ночной вход в их дом, просто всех напугает окончательно и реакция у них может быть самая разная, у них и так вокруг дома твориться то что никому не пожелаешь. Тихо закрыв за собой калитку, беру найденные клеенки и иду обратно к трубе, где пытался спать, стуча зубами мой молодой товарищ. Чувство мерзкое от всего вокруг, мы как твари просто пытаемся выжить, нам и противник не нужен, командование нас поставило в такие условия что бомжи живут лучше. От некоторых я слышал ворчание в отчаянии от мороза, что он сейчас пойдёт выбьет окно и залезет в какой ни будь дом, но никто этого так и не сделал. Я постелил одну клеенку на землю, мы легли с пареньком прижавшись к друг другу чтобы хоть как‑то согреться, сверху мы накрылись другой клеенкой, она не грела, но немного защищала от ветра. В полудрёме через полчаса мы встали ещё сильнее замёрзнув и стали ходить чтобы попытаться согреться, это особо не помогало, но спать не могли от холода. Также как мы, спали почти все, кто не взял спальники. Машины были заглушены и в них было не теплее, а 30 УАЗиков не хватало на 150‑200 человек. От командования был запрет на костры и приказ заглушить машины еще вечером. Несмотря на то что уже каждый в этом городе знал где мы находимся и сколько нас, а перед позициями полыхал пожар освещая нас в темноте как на ладони.
Около 4 утра я увидел, что командирский УАЗ завёлся и прогревается, там работает печка. Те УАЗы в которых была рабочая печка, последовали его примеру, всем было уже плевать, мороз и усталость пересилили осторожность. Я собрал немного дров и разжег костёр под деревом возле бетонной трубы, один офицер начал мне говорить, что костры жечь запрещено, но мне было уже плевать на такое командование, все стали меняться у костра, чтобы хоть как‑то обогреться. Такой бред, вокруг все и так полыхает. В итоге возражавший офицер также не стал брезговать чтобы погреться...
Так мы встретили рассвет нового дня.
1 марта
С часов пяти утра уже никто не спал. Командир батальона собрал 4 и 5 роту и почти в полном составе, пешим маршем повёл в город.
Минометчики остались на позициях с задачей прикрывать если потребуется огонь минометов, отдельные взвода и водители остались с нами.