Файл: 1. Понятие оконченного преступления 4 Момент окончания преступления 12.docx
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 127
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Итак, упование на последний нормативный признак понятия оконченного преступления все-таки не привело к выявлению специфики данного преступления. Следовательно, удачным это понятие считать все-таки нельзя.
Для науки уголовного права несовершенство нормативной дефиниции оконченного преступления не новость. Предпринято ряд попыток усовершенствовать определение [1; 9], но они отходят от системы действующего уголовно-правового регулирования.
С точки зрения логики понятие оконченного преступления — положительное, понятие неоконченного преступления — отрицательное. По идее из каждого из них должно получиться противоположное понятие, если, соответственно, ввести или исключить отрицание. В то же время это возможно осуществить при условии, что и положительное, и отрицательное понятия сформулированы на основе логики.
При преобразовании понятия «оконченное преступление» в «неоконченное» получится, что неоконченное преступление не должно содержать всех признаков состава преступления, а, как отмечалось, таковое исключено. Значит, необходимо попробовать произвести соответствующую логическую операцию с понятием неоконченного преступления.
В отличие от родовидового понятия оконченного преступления, понятие неоконченного преступления в ч. 2 ст. 29 УК РФ является перечислительным. При соответствующей его трансформации можно уяснить только то, что оконченным преступлением не признается приготовление к преступлению и покушение на преступление. Между тем содержательно это ничего не дает.
Однако дело не совсем безнадежно, ибо законодатель сформулировал понятия приготовления к преступлению и покушения на преступления, а их общие признаки, по сути, и должны быть признаками понятия неоконченного преступления. В соответствии с ч. 1 и 3 ст. 30 УК РФ общими признаками приготовления к преступлению и покушения на преступление являются: 1) умысел; 2) лицо; 3) действия (бездействие); 4) недоведение преступления до конца; 5) не зависящие от лица обстоятельства [10].
Признаки умысла, лица и действий (бездействия) явно не могут предопределять отграничение оконченного преступления от неоконченного. Умысел как форма вины не способен не присутствовать в составе преступления, который, по терминологии ч. 1 ст. 29 УК РФ, должен содержаться в деянии и при оконченном преступлении. Закон говорит о лице как о том, кто совершает оконченное преступление. Наконец, среди признаков составов преступления повсеместно встречаются действия (бездействие).
Остаются лишь признаки недоведения преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам. Из них следует, что оконченным преступлением нельзя не считать преступление, доведенное до конца. Это и есть тот специфический признак, который должен признаваться присущим исключительно оконченному преступлению.
Вопрос заключается в следующем: каким образом определить, доведено преступление до конца или не доведено? Объективный показатель, естественно, один — наличие и полнота всех признаков состава преступления, предусмотренных в Особенной части уголовного законодательства (полная предусмотренность в ней данных признаков).
Так, в приведенном случае с частичной реализацией умысла при грабеже оконченного преступления быть не могло, поскольку содержание умысла воплотилось в действительность не полностью. Умысел был на хищение в крупном или особо крупном размере, а деяние совершено в значительном размере.
А в случаях с нереализацией умысла при убийстве оконченного преступления также быть не могло, так как содержание умысла не воплотилось в действительность. Он был на причинение смерти, а наступили промежуточные результаты в виде причинения вреда здоровью.
Вместе с тем с наличием и полнотой всех признаков состава преступления, предусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса, нет проблем только в преступлениях, совершаемых по неосторожности. В соответствии с законом в отношении них встает вопрос: совершено преступление или нет, ибо они не способны быть неоконченными. Поскольку же возможным оконченным преступлениям, совершаемым по неосторожности, не противостоят неоконченные преступления, давать первым название оконченных при недопустимости логической операции «деление понятий» нелепо [10].
Иная ситуация с умышленными преступлениями. На основании ст. 30 УК РФ они могут быть неоконченными. Тем самым применительно к ним наличие и полнота всех признаков состава, предусмотренного в Особенной части уголовного законодательства, не могут быть установлены сами по себе. Они такие, как воплотились в действительность, и больше никакие.
Наличие и полнота всех признаков состава умышленного преступления (предусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса) могут быть установлены на основании того, что лицо желало получить в качестве результата совершения деяния. Говоря иначе, важен субъективный показатель, которым способна выступать лишь цель совершения преступления.
Цель — это то, к чему стремятся, что нужно осуществить [3]. Совпадение цели совершения преступления и наличия (или полноты) всех признаков состава, предусмотренного в Особенной части уголовного законодательства, это свидетельство совершения оконченного преступления. Несовпадение цели совершения преступления и наличия (или полноты) данных признаков есть свидетельство совершения неоконченного преступления.
По закону цель характеризует преступление только с прямым умыслом. Лишь оно в нормативной формуле имеет признак желания (ч. 2 ст. 25 УК РФ). Желание же — внутреннее стремление к осуществлению чего-нибудь, обладанию чем-нибудь [3] немыслимо без целеполагания.
Необходимо различать цель как составную часть желания при прямом умысле и как самостоятельный признак субъективной стороны преступления. В первом случае цель относится исключительно к общественно опасным последствиям, предусмотренным в соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса (ч. 2 ст. 25 УК РФ). В последнем случае цель ставится непосредственно перед общественно опасными действиями (бездействием) безотносительно к последствиям (например, во многих статьях Особенной части уголовного законодательства присутствуют цели сбыта — ст. 146, 171.1, 186, 187, 191.1, 228, 234, 234.1, 238, 238.1, 326, 327, 327.1, 327.2 УК РФ).
2. Момент окончания преступления
Момент окончания преступления, можно сказать, представляет собой юридическую фикцию, благодаря которому различные по своему фактическому окончанию преступления, объявляются оконченными в определенный момент развития преступного деяния.
Конструкция оконченного преступления воспроизводит юридический момент окончания преступления, поэтому, последний, в свою очередь, зависит от вида конструкции состава оконченного преступления.
Варианты юридического момента окончания преступления в зависимости от вида конструкции состава распределяются следующим образом: при использовании конструкции материального состава юридический момент окончания устанавливается на стадии наступления преступного результата и придания ему юридического выражения.
Сходным по своей конструкции видится состав опасности, в котором в уголовном законе по аналогии с материальным составом указаны общественно опасные последствия, однако момент окончания преступления связан только с угрозой наступления таких последствий.
В формальном составе юридический момент окончания преступления переносится на стадию совершения деяния. В этом случае преступный результат не воплощается в норме уголовного закона, но это не означает его отсутствие. Поэтому правильнее признать утверждение о том, что на формальный состав результата не влияет время окончания преступления.
В усеченном составе момент окончания преступления связан с началом совершения деяния (но по своему описанию этот состав не отличается от формального состава). Наиболее сложными признаются комбинированные составы, сочетающие различные вариации момента окончания преступления (например, стадия наступления результата деяния или планирование и исполнение деяния и др.).
Анализ уголовного законодательства РФ показывает, что с очевидностью прослеживается приоритет использования конструкций, не связанных с обязательным установлением преступных последствий (их доля составляет 73,3 %). Доля же применения законодателем конструкции материального состава сравнительно невелика и составляет 26,7 %.
Выбор конструкции состава преступления представляется важной задачей, решение которой демонстрирует волю законодателя признать преступление оконченным на определенной стадии механизма преступного деяния. При этом, на первый взгляд, все выглядит достаточно просто: правоприменитель определяет вид конструкции состава, в результате чего получает представление о моменте окончания преступления (в преступлениях с материальным составом момент окончания должен связываться с наступлением последствий; с формальным составом — с совершением деяния; с составом планирования — с приготовительными действиями и т. д.). Однако в большинстве случаев правоприменитель сталкивается как с трудностями определения вида состава оконченного преступления, так и момента окончания преступления (даже при верном установлении вида конструкции) из-за неточности, неясности, неоднозначности текста закона [2].
Именно поэтому существуют четкие связи между конструкцией преступления и временем совершения преступления, приводящие к тому, что, с одной стороны, представление о структуре состава очерчивает границы времени совершения преступления, а с другой стороны, состав преступления указывает на использование определенной конструкции преступления.
Например, исходя из толкования момента окончания разбоя, предложенного Пленумом Верховного Суда РФ в Постановлении № 29 от 27 декабря 2003 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [5], можно сделать вывод об использовании законодателем конструкции усеченного состава, связывающей юридический момент окончания преступления с моментом нападения (иначе говоря, с начальным этапом стадии совершения деяния).
Особую сложность представляет установление усеченного состава преступления, поскольку, как уже указывалось выше, по своему описанию в норме уголовного закона такой состав идентичен формальному. В этом случае определение вида конструкции состава и, соответственно, момента окончания преступления должно основываться на смысловом значении тех терминов, которыми обрисовывается преступное деяние. Такое значение должно свидетельствовать об установлении момента окончания на начале совершения преступления, независимо от дальнейших действий виновного.
Например, термин «принуждение», используемый в составах преступлений, предусмотренных ст. 120, 133, 179, 240, 302 УК РФ[1], означает действия, направленные на получение желаемого результата, т.е. предполагается, что кто-то заставляет совершить действия, которые могут привести к желаемому результату либо не достигнуть его [4].
Думается, использование такой формулировки при описании деяния демонстрирует установление момента окончания преступления на начальном этапе его совершения, т. е. предполагает усеченный состав.
Другая ситуация с использованием термина «воспрепятствование». Несмотря на то, что лексическое значение данного термина, означающего создание препятствий с целью недопущения чего-либо [4, с. 198], также предполагает деятельность, результат которой отдален от совершаемых действий (что в принципе должно свидетельствовать об усеченном составе преступления), конструкция состава преступления с использованием этого термина может быть различной. Это связано с включением в его содержание в нормах уголовного закона различных смысловых нагрузок. Например, в составе воспрепятствования осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий (ст. 141 УК РФ) данный термин означает любое вмешательство в деятельность, независимо от того, были ли реализованы избирательные права субъектом[3].
Такое смысловое значение предполагает наличие усеченного состава. Иная ситуация имеет место в составе воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности (ст. 169 УК РФ), поскольку в диспозиции статьи законодатель наполняет данный термин следующим содержанием: «Неправомерный отказ в государственной регистрации, неправомерный отказ в выдаче специального разрешения» и т.д., что предполагает оконченные формы поведения должностного лица. Соответственно, данный состав следует признать формальным, а не усеченным.
Таким образом, определение вида конструкции состава оконченного преступления представляет собой достаточно сложный процесс, решение задач которого зависит в первую очередь от того, насколько точно в уголовном законе конструкция состава преступления получила описание, что позволяет перейти ко второй главе исследования, посвященной способам и правилам описания конструкции состава преступления и момента окончания преступления в диспозициях статей Особенной части УК РФ.