Файл: Доклада iv. Факторы побед и поражений. Общие кадровые трудности "корпусов народной милиции".pdf

31 живет в вакууме и черпает будущие кадры из общества, которому служит, престиж профессиональной воинской службы может быть ещё более подорван судьбой этих
“не выдержавших”. Следующий набор курсантов может оказаться ещё меньше, и в итоге вскоре влияние Училища на кадровую ситуацию в войсках быстро сойдёт на нет, как бы ни надрывался преподавательский состав на имеющейся скудной учебной базе, созданной собственными силами.
И всё это, напомним, происходит в то самое время, когда в войсках уже невооруженным глазом заметен “Лейтенантский излом” - постоянное массовое добровольное увольнение “по истечению срока контракта” способных и мотивированных идейных ополченцев, выдвинувшихся за годы службы на должности командиров в звании от лейтенанта до капитана. Новоназначенные взводные и ротные, формально получив офицерские погоны и офицерскую зарплату, в реальности оказываются перегруженными в финансовом и организационно-административном отношении настолько, что никаких преференций по сравнению с рядовыми просто не ощущают. Младший комсостав, которому интересно делать то-то полезное для войск, а не участвовать в различных схемах незаконного обогащения, быстро “выгорает” и уходит “на гражданку”, в Республики или в РФ, где дефицит специалистов становится все заметнее. Цифра “офицеров запаса”, официально числящихся на учёте в военкоматах Республик, может привести в растерянность неопытного наблюдателя.
Наблюдателя же опытного наводит на очень мрачные мысли о том, что, спустя 4,5 года войны, значимая часть младшего комсостава неопытна и не готова решать сложные задачи в ходе маневренной войны. Накопленный большой кровью опыт войны в лице лейтенантов, выросших в войсках из рядовых, побившись год-полтора рыбой об лёд
“армии мирного времени”, уходит из войск.
IV-3.“Позиционная война” и полная неготовность к ней корпусов Народной милиции
даже спустя четыре года после её начала.
Второй по масштабу проблемой военного строительства Республик, после кадрового наполнения выстраиваемой системы, является структурное несоответствие этой системы её текущим задачам, отрицательное влияние которой на кадровую ситуацию и взаимное обратное влияние трудно переоценить. За четыре года с момента окончания активных боевых действий российские руководители военного строительства в Республиках не продемонстрировали сколько-нибудь глубокого понимания практических задач, стоящих перед создаваемой ими армией.
Не надо было быть крупным военным аналитиком, обладающим эксклюзивной разведывательной информацией, чтобы весной 2015-го года предугадать, как именно будет использовать противник, не добитый ни осенью 2014-го, ни зимой, инициативу, отданную ему “Минском-2” и мерами по жесткому соблюдению “Минска” с нашей стороны.
Противник, временно лишенный возможности проводить активные наступательные действия, однако продолжающий обладать огромным перевесом в мобилизационном ресурсе, естественно выбрал тактику позиционной войны на истощение, которая

32 позволила ему в процессе накопления собственных сил для решительного удара обеспечить успешность их будущего применения и, постепенно наращивая превосходство в силах, деморализовать многих наших солдат на передовой ощущением беспомощности.
В ситуации длительной позиционной войны противник получил возможность
“обкатывать” новобранцев на передовой, создавая большую массу людей, имеющих фронтовой опыт и, при этом, не считающих его сугубо отрицательным, создавая тем самым относительно прочный кадровый “хребет” новой армии. Одновременно противник получил возможность в затяжных позиционных действиях проводить
“размен” потерь по выгодному для себя курсу – даже потери 3 к 1 в пользу Корпусов
Народной Милиции на самом деле выгодны противнику, имеющему почти десятикратный перевес в мобилизационном потенциале.
Единственной возможностью не дать балансу сил сместиться в сторону противника было бы обеспечение нашим войскам на передовой заведомого качественного превосходства над противником во всех областях. Только качественное, на порядок, превосходство во всех сферах боевой работы могло обеспечить “зеркальную” реализацию плана противника – рост его собственных потерь, естественным результатом которых было бы приобретение опыта и уверенности в себе нашими войсками. Для создания такого превосходства требовались не только качественные кадры, но и структурная организация, адекватная задачам длительной позиционной войны в имеющихся технических, экономических и географических условиях, располагающая необходимыми для этого ресурсами. В реальности же ситуацию позиционной войны обратил себе на пользу противник и продолжает эксплуатировать её с нарастающим успехом.
С нашей же стороны отсутствуют не только системные усилия по перехвату инициативы в этом вопросе, отсутствует даже понимание происходящих процессов, так как они скрыты от наблюдателей в РФ потоком фальшивой отчетности о ситуации в корпусах и на передовой. Результатом этого является растущая на глазах неспособность Корпусов Народной Милиции самостоятельно, без “Северного ветра”, противостоять не только полномасштабному наступлению противника по всему фронту, но и успешным операциям с ограниченными целями, достижение которых в создавшейся ситуации укрепивший свои силы противник будет в состоянии закрепить и отстоять. То есть в долгосрочной перспективе идея “армии-времянки” оказалась полностью провальной.
Также, как и в случае с кадровым кризисом, именно этот порочный подход к военному строительству в республиках как к построению “армии-времянки”, которой не критичны ни полноценная военная подготовка, ни соответствие штатных расписаний выполняемым задачам, стал первым и главным обстоятельством, определившим неспособность Корпусов выигрывать в позиционной войне.
Создание вместо армии “караульной команды” для “линии разграничения” офицерами, прибывшими из российской “армии мирного времени” началось со штатных расписаний, соответствовавших, возможно, требованиям Второй Мировой

33 войны, но местные условия - критическое несоответствие количества войск протяженности “фронта” - не оставили от этого соответствия камня на камне.
Согласно уставам российской армии, район обороны батальона по фронту может составлять до 5 км. Участки же, обороняемые батальонами и батальонными группами бригад на фронте в Донбассе, могут достигать 20 и более километров, при том, что нет и речи о возможности постоянного нахождении на передовой всего личного состава.
Бригады “держат” на своих участках фронта, фактически, батальонные участки, чтобы иметь возможность ротировать личный состав, давать людям отпуска и увольнения.
Территориальные батальоны, соответственно, чаще всего имеют на фронте постоянно людей численностью примерно в одну роту с чудовищно растянутыми по фронту опорными пунктами.
Ротные опорные пункты, как правило, удерживаются гарнизонами численностью максимум во взвод, взводные - примерно отделениями. Нет никакой возможности и смысла связывать линию фронта воедино ходами сообщения - ВОПы, РОПы и НП, наблюдательные пункты, отстоят друг от друга на несколько километров, прокопать такие дистанции в обозримое время с нашей стороны просто некому. Взаимопомощь огнём могла бы, хотя бы частично, решить этот вопрос, однако из-за дефицита исправного тяжелого пехотного вооружения “опорники” часто не имеют огневого взаимодействия на должном уровне и, таким образом, могут быть легко изолированы друг от друга и захвачены.
Малое количество личного состава на передовой, являющееся следствием вышеописанных кадровых проблем, определяет неразвитость даже этих немногих полевых укреплений - людям, даже когда у них есть необходимый шанцевый инструмент, просто некогда копать полноценные окопы и укрытия в “тяжелом” местном грунте, на котором обычная лопата часто не выдерживает и двух дней работы
- лопается. Поэтому значимая часть укреплений не на временной, а на постоянной основе состоит из мешков с землей, вынутой при рытье окопов. Высота этой постоянной импровизированной защиты над уровнем земли во многих местах достигает половины глубины окопа, что приводит к полной непригодности окопа для обороны всего лишь после одной очереди 30-мм пушки вражеской БМП-2. Шанцевый инструмент, соответствующий имеющимся инженерным задачам, гвозди, скобы, маскировочные сети и даже мешки для земли бойцы и командиры вынуждены покупать сами, на свои средства. Применение в первой линии обороны нашими войсками любых средств механизации земляных работ противник активно пресекает огнём из всех видов оружия, не считаясь ни с какими “перемириями”.
Подразделения, которые, изыскивая ресурсы, находят возможность достаточно масштабно развивать свои полевые фортификационные сооружения вручную, сталкиваются с тем, что дальше определенного, весьма скромного, предела они их расширять не могут из-за отсутствия людей, необходимых для их наполнения и поддержания в пригодном состоянии, и огневых средств, которые могли бы быть установлены на этих позициях.

34
Несмотря на то, что войска уже четыре года ведут позиционную войну, требующую капитального оборудования огневых позиций, укрытий, наблюдательных пунктов переднего края и т.д., они не получают никакого централизованного снабжения материалами для сооружения укреплений или денежными средствами на их приобретение. Оборудование позиций производится на средства личного состава, волонтерских организаций, "средства вырученные экономией топлива"и другими ухищрениями, на которыми приходится идти командирам. Максимум помощи, доступной войскам от властей - разрешения на разбор полуразрушенных зданий для получения хоть каких-то строительных материалов. О массовом получении войсками каких-либо серийно производимых стальных или железобетонных конструкций, упрощающих создание укреплений и улучшающих их защитные свойства, речи не идёт.
В это же время противник постоянно и энергично ведет полевые фортификационные работы, в том числе и с использованием на переднем крае средств механизации - экскаваторов и кранов, которые работают там целыми днями, пользуясь соблюдением
“перемирий” нашими войсками. Значительно большее количество личного состава на передовой и его постоянная ротация позволяют противнику постоянно вести работы по расширению позиций и выдвижению их вперёд. Позиции противника в массе своей электрифицированы, и он, в отличие от наших войск, не испытывает проблем с подзарядкой батарей портативных радиостанций и приборов ночного видения, освещением. Полевые средства электрификации (генераторы), предусмотренные штатными расписаниями не только недостаточны для множества позиций на растянутом фронте, но и не могут быть использованы в принципе из-за избыточной мощности и, соответственно, огромного потребления топлива.
Наши бойцы, в свою очередь, вынуждены за свои средства или на средства немногочисленных волонтерских организаций приобретать не только электрический кабель для электрификации передовой, но и печи-буржуйки для отопления, газ и газовые баллоны с горелками для приготовления пищи, так как нет никакой возможности и смысла в местных условиях доставлять три раза в день из пунктов временной дислокации (ПВД) готовую пищу на передовые позиции. Убогость логистики в области продовольственного снабжения, обусловленную накопившимися последствиями воровства и некомпетентности, ярче всего продемонстрировала ситуация, когда в 2017-м году даже не на передовую, а в ПВД одного из подразделений, находящееся в черте города Донецка, хлеб доставлялся на 80 и более процентов плесневелый - из целого мешка хлеба пригодны к употреблению в пищу были всего лишь несколько буханок.
Совершенно невероятным и немыслимым оказался кризис, возникший в ходе позиционной войны со снабжением войск жизненно необходимыми средствами полевой проводной связи - полевыми телефонами, коммутаторами и, главное, полевым телефонным кабелем, “полёвкой”.
Штатные расписания батальонов, требующие в обороне обязательного развёртывания проводной связи, предусматривают оснащение батальонов средствами связи сообразно вышеупомянутым рамкам районов обороны батальонов по фронту до 5 км.

35
Соответственно, количество опорных пунктов и позиций (КНП батальона и рот), требующих размещения средств проводной связи, рассчитано исходя из этой же цифры. Современные представления российских военных теоретиков о средствах связи батальона подразумевают наличие в мотострелковом батальоне одного коммутатора П-193М, 8 километров полевого кабеля П-274, 15 телефонных аппаратов
ТА-57, а также 4 км полевого телефонного кабеля и 5 телефонных аппаратов во взводе управления минометной батареи батальона. (цит. по учебнику “Общая тактика.
Батальон, рота” С.А. Батюшкин, М.2019, стр.37)
При имеющемся в реальности количестве наблюдательных и опорных пунктов наличие одного коммутатора П-193М зачастую не обеспечивает полностью единую сеть связи для всех абонентов, однако это обстоятельство становится совершенно несущественным на фоне чудовищной неукомплектованности войск полевыми телефонами ТА-57 и, главное, полевым кабелем. Большинству батальонов, занимающих позиции на передовой и так и не получивших от снабженцев штатных 8 км полевого кабеля, не хватит этих положенных по штату 8 км даже для того, чтобы просто связать все позиции по фронту одной линией, не говоря уже о том, чтобы обеспечить всем этим позициям связь со штабом батальона через коммутатор.
Кроме того, в условиях позиционного фронта с мизерным человеческим наполнением опорных пунктов насущной необходимостью является повсеместное наличие управляемых минно-взрывных заграждений(МВЗ). Потребности саперов в полевом кабеле для массированного обустройства таких МВЗ также совершенно не учитываются.
Отдельным фактором, усугубляющим ситуацию, является то, что “полевка”, полевой кабель П-274, в условиях длительной позиционной войны является расходным материалом, требующим наличия запаса и постоянного восполнения. Постоянные обстрелы передовых позиций противником с применением автоматических гранатометов АГС-17, 82-мм и 120-мм миномётов, танковых пушек, орудий БМП, САУ и буксируемой артиллерии, приводят к тому, что отрезки полевого кабеля протяженностью до километра-двух в тыл практически от каждого РОП/ВОП/НП передовой линии требуют постоянной замены, так как количество сростков на них перестаёт удовлетворять требованиям надежной связи. Каждое лето большие площади степей выгорают в пожарах, уничтожая проложенный по ним кабель целыми километрами.
Службы снабжения, однако, не рассматривают в качестве руководства к действию ни реальные требования по длинам проводных линий, ни того факта, что поддержание этих линий в работоспособном состоянии требует постоянного расхода провода.
Вопрос этот войсками неоднократно ставился, однако положение с обеспечением полевым кабелем продолжает быть местами просто чудовищным, особенно учитывая то, что применение противником в некоторых районах средств РЭБ делает невозможной любую радиосвязь кроме дорогостоящих комплексов с псевдослучайной перенастройкой рабочей частоты (ППРЧ), о дефиците которых и результатах использования которых будет рассказано в соответствующем разделе.