Файл: Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дерби Брайа Пылающая Эмбер.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 878
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Мои мысли сразу же уносятся туда, где им не место. Не здесь. Не сейчас.
— Сколько тебе лет?
Уголки ее губ ползут вверх.
— Достаточно взрослая.
Внезапно ее рука ударяет по моей руке, и я опускаю взгляд вниз. В ее ладони лежит пятидолларовая банкнота.
В моей груди зарождается искра надежды
— Не так много, но это всё, что я могу сделать. Я должна была лучше тебя предупредить о том, что она собиралась сделать. Я просто… плохо сплю, когда остаюсь здесь и, ну, думаю, что встала этим утром не с той ноги.
— Ты не должна…
— Нет, должна. Мой отец учил меня приглядывать за теми, кто нуждается, а у девчонок вроде нас не так много вариантов. Я не имею в виду, что ты девчонка, потому что ты немного старше меня, а… короче… возьми их, — она отворачивается от меня и играет с браслетами на запястье. — Найди способ заработать деньги, Рыжая, прежде чем способ найдет тебя. Купи себе какое-нибудь средство защиты. Последнее, что тебе нужно, так это попасть в неприятности или залететь от какого-нибудь Джо.
— Айви, я не могу их принять.
Она опускает голову и улыбается, но это грустная улыбка.
— Ага, и я надеюсь, что не примешь. Но здесь ты не найдешь другие варианты заработать деньги по-быстрому, не используя при этом свое тело. Поверь, я пробовала.
Я пытаюсь вернуть ей деньги.
— Нет, тебе они нужны больше, чем мне. Кроме того, я знаю, где можно раздобыть больше.
В ее словах есть смысл. Она встает и делает два шага, а затем говорит:
— Впрочем, вот что я тебе скажу. Однажды, когда выиграешь в лотерею, найди меня, хорошо? Отплатишь услугой за услугу. Считай, что это — долговая расписка.
— Айви…
— Успокойся, Рыжая, и прикрывай спину, потому что никто не прикроет ее за тебя. Даже если они уверяют в обратном, прикрывай ее в любом случае, потому что люди лгут.
На этих словах она уходит.
Я смотрю ей вслед до тех пор, пока она не исчезает из вида, и зажимаю в кулаке деньги.
Айви права в том, что в жизни существуют вещи, за которые стоит бороться. Вот та причина, по которой я не осталась с Уорнером в ожидании следующего наказания, которое он, несомненно, уготовил бы мне.
Я хотела большего. Нуждалась в большем. Заслуживала большего.
Я представила в своем воображении картину будущего, которое меня ждет. Ничего фееричного, просто нормальное, безопасное, надежное будущее, какого у меня никогда не было.
Айви назвала это — мой идеал. Но после той борьбы, которую я вела на протяжении последних нескольких лет, чтобы пробиться через этот лабиринт терний и шипов, возможно, было бы уместнее назвать это моим таинственным садом.
Единственная стоящая вещь в этой жизни, ради которой я сделаю все, что угодно.
Глава 2
Иногда из всего разнообразия представленных вариантов остаётся лишь худший. Разница того, насколько он хуже остальных, определяется тем, как низко мы падем...
Мой взгляд мечется туда-сюда: от кулона с тыквой в левой руке к коробке презервативов в правой руке.
Кулон, привлекший моё внимание, напомнил о том, что у меня есть ещё один вариант. Я могу потратить деньги и позвонить моей сестре Сандаун (прим. Sundown (англ.) — закат). Но, стоит мне опустить взгляд на свисающую с серебряной цепочки подвеску в виде маленькой тыквы с прорезями для глаз, носа и рта, со счастливым лицом вместо устрашающего, я понимаю, что не смогу это сделать.
Не смогу позвонить.
Взять те гроши, которые Санни зарабатывает официанткой и получает от государства на содержание моей племянницы Уиллоу — не вариант, независимо от того, какой в каком отчаянии я нахожусь. Плюс ко всему, я никоим образом не хочу, связавшись с ними, подвергнуть их опасности.
Уилл — единственный человек в мире, которого я люблю всем сердцем, безгранично. Я никогда не поставлю её жизнь под угрозу.
Сейчас середина августа, а это значит, что со дня на день она начнёт учиться. Её первый день в детском саду... Держу пари, что она нервничает, а в дополнение к этому еще и приятно взволнована. Представляю, как она будет с важным видом носить этот кулон, словно какой-то знак почёта, с гордостью рассказывая своим маленьким друзьям, что его ей подарила родная тётя. Подарила бы, если бы была дома.
Меня подташнивает, когда я думаю обо всех тех днях её жизни, которые я пропустила.
И пропущу.
Но мне лучше гнать эти мысли прочь. Сейчас они мне не помогут. Я не могу продолжать зацикливаться на прошлом, когда должна беспокоиться о своём ближайшем будущем.
У меня всего пять баксов за душой. То есть моё пропитание на два, может быть, на три дня, если повезёт. Но что потом?
Я вновь устремляю взгляд на презервативы.
Смогу ли я на самом деле сделать то, что предложила Айви? Продать себя? Удовлетворяя какого-нибудь незнакомца за деньги?
Я не хочу этого делать. После всего, что я пережила, я даже не знаю, смогу ли.
Я весь день ходила от магазина к магазину. В течение нескольких прошедших недель я пыталась найти работу, практически вымаливая её. Но без удостоверения личности и подобающего внешнего вида никто меня не наймет. К тому же, я не могу нигде работать, поскольку не должна светиться.
Отец Уорнера, его знакомые и половина мира, несомненно, ищут меня сейчас, после сообщения в средствах массовой информации о пожаре и моём исчезновении. Я знала, что «благодаря» отцу Уорнера, который был сенатором штата, эта новость, скорее всего, станет самой обсуждаемой в местных новостях, но я не знала, что она выйдет за пределы Калифорнии.
Три недели назад, когда я скрывалась от летнего зноя внутри гипермаркета, я замерла на месте как вкопанная. На одном из огромных экранов телевизоров с высокой четкостью возникло лицо Уорнера. Он стоял за трибуной и умолял общественность позвонить по номеру 800, указанному в нижней части экрана, если они располагали какой-либо информацией о моём местонахождении. Я с ужасом наблюдала за тем, как на экране появилась наша фотография. На фото я улыбалась, а значит, она была сделана несколько месяцев назад, когда мы только начали встречаться. Когда я находилась в блаженном неведении относительно того, кем он был на самом деле. Камера, наведенная на него, делала особый акцент на его искренних, покрасневших от слез глазах и расстроенном выражении лица. Стопроцентное притворство. Затем дрожащим голосом, от которого у меня побежал мороз по коже, он произнес: «Эм, я люблю тебя. Если ты меня слышишь, возвращайся домой». Он покачал головой, словно ему внезапно стало тяжело говорить, и наклонился вперёд. Тихим голосом он прошептал: «Пожалуйста, помогите мне вернуть мою любимую домой. Спасибо».
Не знаю, почему меня удивляло, что он по-прежнему на свободе и не подозревается в моем исчезновении, несмотря на кровь, которая повсюду была на месте преступления. И почему не было упомянуто о его извращенных и нездоровых наклонностях. Его отец, наверняка, не пожалел денег и заплатил всем за молчание, чего я и боялась. Именно по этой причине я не обратилась к властям. Уорнер всегда хвастался тем, что его отец был неприкосновенной персоной; он держал в руках полицейских, адвокатов и даже судью.
Не хватало, чтобы кто-то узнал меня и вызвал копов.
У них нет ордера на мой арест. Но я требовалась для допроса по поводу пожара. Впрочем, это могло оказаться простой уловкой, которая вынудит меня сдаться, чтобы они могли схватить меня, запереть в камере или вернуть Уорнеру. И если я окажусь во власти Уорнера, вне всяких сомнений, я дорого заплачу за поджог его дома и привлечения внимания общественности к нему и его отцу.
Я выдыхаю и заправляю прядь волос за ухо.
Как ни странно, разница между тем, чтобы продать себя, и тем, через что он заставил меня пройти, — не такая уж и большая. Единственное существенное отличие в том, что после того, как мной попользуются, я уйду с деньгами, а не с воспаленными конечностями, синяками и ушибами.
Даже в мыслях это звучит слишком жестоко. Кем я стала? Бездушной, озлобленной девчонкой? В кого он превратил меня? В того, кому уже наплевать на любовь или мечты о жизни с тем самым единственным мужчиной, который будет любить меня такой, какая я есть до конца моих дней? А ведь именно об этом я мечтала. До Уорнера.
— Прости, милая. Ты не возражаешь?
Я оборачиваюсь и вижу с любопытством наблюдающую за мной женщину. Сногсшибательную женщину. У неё на лице минимум макияжа, красивые, голубые глаза и губы, как у Анджелины Джоли. Она — своего рода помесь королевы красоты и фанатки рок-группы с самыми удивительными каштановыми волосами. Они великолепные, густые и блестящие, как в тех роликах, рекламирующих средства по уходу за волосами. Она одета с шиком: на ней дизайнерские обтягивающие джинсы, чёрные обалденные туфли и черно-красная рубашка, демонстрирующая шикарное декольте.
Мея тут же захлестнула зависть к её природной красоте и чистой, модной одежде, поскольку очевидно, что эта женщина, в отличие от меня, не живет в ситуации, когда нет возможности свести концы с концами. В миллионный раз я задаюсь вопросом, что было бы, если бы мне не приходилось постоянно мириться с отсутствием денег.
Не сразу, но мне все же удаётся избавиться от восставшего внутри зелёного монстра. Ненавижу зависть. Терпеть не могу ни видеть её, ни чувствовать. Она как болезнь, которая разъедает тебя изнутри, если ты ее подкармливаешь, так что я пресекаю это на корню. Я давно поняла, что должна принимать себя такой, какая я есть, а не взращивать в себе болезни, завидуя другим.
Огромный подвиг, если учесть, что я выросла с Сандаун, которая похожа на современную версию Покахонтас с голубыми глазами.
— Ты не возражаешь, если я... потесню тебя, Тыковка?
Женщина одаривает меня тёплой улыбкой и указывает вперёд.
— Тыковка?
Через пару секунд неловкого молчания, она снова указывает на мою руку.
— А, точно, — говорю я.
— Мило. Для твоей дочери?
По какой-то необъяснимой причине я прячу кулон за спину.
— Нет. Я... Он для меня.
Её улыбка чуть заметно никнет, словно она чувствует ложь. Девушка поправляет ремешок сумочки на своём плече и с интересом меня разглядывает. Наши взгляды снова встречаются, когда она спрашивает:
— Ты в порядке?
На этот раз я хочу сказать ей правду. Но я не делаю этого. Я киваю и говорю:
— Да, я в порядке, — затем, понимая, что по-прежнему стою на её пути, я отхожу в сторону. — Извини... Я просто...
Она отмахивается.
— Не беспокойся.
Она подходит и изучает презервативы. Подобно радиомаячку мои глаза впиваются в коробки, которые она вертит в своих руках, а затем практически выскакивают из орбит, когда она кидает в свою корзину не одну или две, а целых пять больших коробок презервативов.