Я чувствую себя выжатой как лимон.

Измочаленной, если можно так выразиться. Я списываю это на потерю крови и недостаток сна.

Закрыть глаза прошлой ночью, после того как Гриз покинул комнату Дозера, оказалось нелегким делом. Каждый раз, когда я их закрывала, я вспоминала, как в комнату врывается Мав, его темный силуэт, промелькнувший в дверном проеме и его лицо, искаженное яростью, когда он приставил нож к моему горлу.

Даже сейчас при мысли о том, что я увижу его сегодня, у меня живот сводит от паники. Единственно, на что я сейчас надеюсь, так это на то, что, как и прошлой ночью, он по-прежнему раскаивается в содеянном. Но его настроение меняется как течение реки, быстро и непредсказуемо, поэтому как знать какую версию его личности я увижу сегодня.

Гриз сказал, Мав может измениться. Что со временем он увидит меня такой, какая я есть. Я не уверена, что это возможно. По-моему, он чересчур одержим идеей судить меня за сходство со своей бывшей. Я знаю лишь то, что не могу остаться здесь, если он будет продолжать угрожать тому, что у меня осталось.

Моей жизни и моей свободе.

То, что я пыталась защитить, убежав от Уорнера.

Сейчас, при свете дня, я уже не горю желанием покинуть здание клуба и попытать счастья на улице. Наверно, осознанное погружение в ту черную пучину во второй раз — не самое мудрое решение. Я понятия не имею, где я буду спать или на сколько дней мне хватит денег. Я снова останусь в одиночестве, которое не выношу, и без работы. Мне придется быть осторожной. По-прежнему есть вероятность, что меня кто-нибудь узнает и сдаст полиции. Огромная вероятность, что Дэвис приведет в действие свою угрозу.

После этого непродолжительного самоистязания, я, наконец, заставляю себя выбраться из кровати. Я вздрагиваю, поскольку моя шея кричит в знак протеста при каждом незначительном движении. Я направляюсь в ванную комнату и резко останавливаюсь, когда вижу свое отражение в зеркале. Паршиво. Возможно, хуже, чем я себя чувствую. Мои волосы спутаны и торчат в разные стороны, а мои глаза потускнели. Даже моя кожа выглядит белой как полотно. По правде говоря, я похожа на куклу.

Да… тряпичную куклу.

Может и не на четырехлетнюю игрушку, но, определенно, на ту, с которой небрежно играли.

Потрепанную. Помеченную. Безусловно, поврежденную.

Душ — идеальное лекарство в данной ситуации, так что я принимаю его, но осторожно, чтобы не намочить повязку. Насухо вытершись, я надеваю потертые джинсы и свободную серую футболку, оставляя волосы распущенными, чтобы они могли хоть немного прикрыть мою повязку.

---

К тому времени, как я вхожу в главную комнату, я готова столкнуться с кучей голодных, озлобленных байкеров, но это совсем не то, с чем я сталкиваюсь на самом деле. Нет. Вместо этого я вижу смеющихся Предвестников Хаоса, набивающих свои рты пончиками. И самого Пончика, атакующего картонную коробку на полу, трясущего головой из стороны в сторону вместе с коробкой. Однако, игривое настроение сходит на нет, когда парни замечают меня.

Ненавижу это. Внимание. Жалость. Такое чувство, что их взгляды, будто черви, пробираются мне под кожу. Я изо всех сил стараюсь вести себя беззаботно, но даже я улавливаю неуверенность в своем голосе.

— Ребята, я оставила вас одних всего на пару часов, а вы уже изменяете мне. Неудивительно.

Дозер направляется ко мне. Он притягивает меня к себе и заключает в объятия. Мне становится неловко, я жду, когда кто-нибудь что-нибудь скажет, но все молчат.

— Я подумал, этим утром тебе не помешает как следует отдохнуть.

— Спасибо.

Отклонившись назад, он перемещает свои руки на мои плечи, и его стальные серые глаза сужаются при взгляде на мою шею.

— Ты в порядке?

— В порядке.

Он сводит брови.

— Ты уверена, детка? Ради тебя я могу надрать ему задницу ещё раз.

— Да...

Стоп... погоди... ещё раз?

Гриз тычет своим пончиком в Дозера.

— Ты, наверно, забыл, но это Мав послал тебя забрать пончики. Не приписывай все заслуги себе.

Пока Ди отвлекся, я выбираюсь из его объятий и огибаю барную стойку. Я тянусь к коробке с пончиками. Мне нужно восполнить энергию и повысить уровень сахара в крови.

— Не знал, что он истерит по любому поводу.

Таз ухмыляется мне с того места, где сидит.

— Прости за бурную ночку, бродяжка. Ты в порядке? — я застываю с открытым ртом, так и не успев поднести к нему пончик. Мало того, что Таз весьма своеобразно поглощает свой пончик, так он еще интересуется, всё ли со мной хорошо? Я таращусь на него в изумлении.

Он ухмыляется ещё шире и продолжает есть. Не удержавшись, я спрашиваю:

— Что ты делаешь с этим бедным пончиком?

Он посмеивается над моей реакцией и отщипывает еще один кусочек с внутренней стороны пончика, затем засовывает его себе в рот. Не переставая жевать, он отвечает:

— Просто ем его с изнанки. Я всегда сначала съедаю лучшие кусочки.

Я морщу нос и кривлю губы, от чего уголок его рта ползет вверх, демонстрируя ямочку.

Гриз подходит ко мне и тихо говорит:

---

— Док приедет около трех, чтобы наложить тебе швы. Как только ему удастся освободиться.

— Хорошо, — шепчу я.

Он изучает мое лицо.

— Ты не передумала?

— Я не решила... пока.

— Что ж, тебе известно мое мнение, солнышко. Это место нуждается в тебе. Если я могу что-нибудь сделать, чтобы переубедить тебя, просто дай мне знать, ладно? — он притягивает меня к своему боку и сжимает рукой мое плечо, затем отпускает.

— Когда приезжают старухи? Э-э, когда мне лучше исчезнуть? — спрашиваю я.

Дозер откидывается на спинку стула и гладит себя по животу.

— Около пяти.

Кто-то издает пронзительный свист, напоминающий свист болельщика. Скорее всего, Боди, потому что вслед за этим он громогласно объявляет:

— Ого-го, а вот и он — мистер Прилежный Ученик.

Я наклоняюсь вперед, чтобы иметь представление о том, на кого они смотрят, но, думаю, в глубине души я уже знаю ответ.

Люци.

Он выходит из своего кабинета, неся в руке огромный портфель и продолговатую картонную тубу под мышкой. Когда я вижу его преображение, мое сердце сбивается с ритма, а внизу живота трепещет крыльями маленькая птичка. Он больше не похож на байкера-плохиша. Если уж на то пошло, он похож на дьявола в красном. Соблазнительного и источающего магнетизм.

Его темно-красная рубашка безупречно выглажена. Цвет идеально контрастирует с загаром его кожи и черными как смоль волосами. На нем также черные брюки и дорого выглядящая обувь. И он побрился. Да… побрился!

Возможно, он пытается вызвать массовую эпидемию мозга и остановку сердца.

Я ничего не могу поделать ни с похотью, ни с ненавистью, которые он во мне пробуждает, хотя понимаю, что мне нужно найти способ отключить влечение, которое я к нему испытываю.

Когда он подходит ближе, я вижу синяки, которые совсем не красят его великолепную челюсть и его левый глаз. Мысль о том, что я не единственная, кто пострадал прошлой ночью, доставляет мне какое-то ненормальное удовлетворение. Но печальная правда состоит в том, что даже побитый Мав по-прежнему остается самым сексуальным парнем, которого я когда-либо видела. Тем более сейчас, когда его точеные черты лица выставлены на всеобщее обозрение.

Захлопнув свой разинутый рот, я крепко стискиваю зубы, после чего разворачиваюсь и встаю к нему спиной. Мне нужно унять свое чересчур учащенное сердцебиение, вызванное его появлением, и постараться превратить этот поток тепла, растекающийся по моему телу, в неприступную стену, которую я должна воздвигнуть между нами.

---

Яркий. Заманчивый. Крошечный кусочек надежды, что, возможно, я нашла нечто большее, чем просто временное пристанище. С этим, наконец, разобрались. Если я останусь, я останусь из-за денег и только.

Я наливаю стакан сока. Очень. Очень. Медленно. Надеясь, что он выйдет из комнаты к тому времени, как я обернусь.

Держи карман шире.

Я ощущаю позади себя тепло. Оно поднимается по моей спине, и мои легкие наполняет легкий аромат. Пьянящий одеколон, чувственный и пряный, вторгается в мои чувства, и мои ноги чуть ли не подкашиваются. Мое тело начинает петь, поскольку его близость оплетает меня нитями тепла и желания. Мав откашливается, и меня будто ударяет статическим разрядом тока, потому что волоски на моих руках приподнимаются и встают дыбом. Меня бесит, что я абсолютно не властна на тем, как реагирую на него.

Абсолютно.

Я не понимаю, почему. Красные флаги и предупреждающие знаки советуют мне держаться от него подальше. Но будь я проклята, если мне удастся заставить свое тело слушаться.

— Нам надо поговорить, — выдыхает он напротив моей шеи, его акцент заметнее, чем когда-либо.

Хм… нет… нет… Нам однозначно не следует разговаривать. В разговоре неизбежна близость. Разговор подразумевает общение лицом к лицу. На близком расстоянии. То, с чем ни мое тело, ни мой разум сейчас не смогут справиться. Особенно, когда мои эмоции в полном раздрае.

— Нет, — шепчу я. — Все нормально. Я в порядке. Не беспокойся об этом.

— Куколка? — вздыхает он. Это имя вызывает как раздражение, так и трепет, устремляющийся к низу моего живота.

Я держу свою голову опущенной, чтобы не пришлось встречаться с ним взглядом в зеркале. Зеркале, которое минувшей ночью было разбито.

— Здесь не о чем говорить, — заявляю я.

— Прошлой ночью...

— Прошлой ночью ты был пьян.

— Да, был, но…

— Ты был пьян и думал, что я принесла в клуб наркотики. Хотя я говорила тебе, что я не наркоманка. Я обещала никогда не нарушать ваши правила. Но, как я вижу, рыжие волосы делают меня лгуньей, не заслуживающей доверия. Так что не беспокойся, я все понимаю, — я веду себя как отъявленная сука, которая выплескивает из себя яд, или девчонка, накинувшаяся на экзорциста, изгоняющего беса. Девчонка, несущая какую-то околесицу.

— Господи, — выдыхает он.

Краем глаза я замечаю, как он поднимает руку, вероятно, чтобы в привычном жесте провести ей по своей голове. На мгновение он затихает. Когда он протягивает руку вперед, чтобы прикоснуться ко мне, я отшатываюсь. Но это не останавливает его. Он отводит пряди моих волос и убирает их мне за плечо, чтобы ничто не мешало ему рассмотреть мою шею. Затем, большим пальцем, он приподнимает мой подбородок вверх и поворачивает его в сторону.

---

— Это, — он скользит большим пальцем по краю повязки, посылая электрические разряды прямо к средоточию моего желания, — больше не повторится.

Не обращая внимания на бешеный стук своего сердца, я отстраняюсь и фыркаю:

— Ты прав. Не повторится, — тяну свои волосы вперед, чтобы снова прикрыть ими повязку. — Потому что я не останусь. Я уеду сегодня после обеда. Я торчу здесь только, чтобы встретиться с врачом.

Ну, видимо, я приняла решение.

Понятия не имею, что он думает о моем маленьком заявлении, поскольку не вижу его лица. Он молчит. Но через минуту он хватает меня за локоть.

— А как же наша сделка?

Ошеломленная, я наконец поднимаю голову и смотрю на его отражение в зеркале. Его голова меньше, чем в дюйме от моей, а его глаза горят так, что напоминают расплавленное золото.

— Ты должен быть счастлив. Ведь ты же этого хотел, так? Чтобы я ушла, — резко выдаю я. — Поздравляю. Твое желание исполнится.

В ответ он награждает меня свирепым взглядом, по крайней мере, несколько его отражений в разбитом зеркале.

Внезапно раздается скрежет стула по полу. Голова Мава моментально поворачивается к бару.

— Сядь, мать твою, на место и кончай сверлить меня взглядом. Мы просто улаживаем проблему, — рявкает он.

Он снова поворачивается ко мне и опаляет меня своим взглядом. Я вижу в его глазах вожделение и ненависть. Видит ли он то же самое в моих глазах?

— Ну? И где, чёрт побери, ты собираешься остановиться?

— Найду где. А ты тем временем сможешь подыскать для Эджа другую. Кого-нибудь получше. Не такую простушку. Ты был прав, мне здесь не место.

— Черт… Я не… — он глубоко вздыхает. — Мы заключили сделку. Ты остаешься до вечеринки, а я удостоверяюсь в том, что ты не уйдешь отсюда без гроша в кармане. Тебе нужны деньги, а мне… — его пальцы крепко сжимают мою руку. — Еще три дня. И только. Ты остаешься, и клянусь, я больше не выкину подобного дерьма. Я не притронусь к тебе. Никто не притронется.

Я опускаю взгляд на свою руку, в которую он вцепился мертвой хваткой, и язвительно замечаю:

— Угу, называй меня сумасшедшей, но я тебе не верю.

Он отпускает меня и медленно проводит рукой по своему лицу. На полпути он замирает и опускает руку.

— Две тысячи долларов.

Мои глаза округляются от удивления.

— Извини?

— Ты остаешься. Выполняешь свою часть сделки. Я даю тебе две тысячи долларов.

Две тысячи долларов…

Я мысленно подсчитываю, насколько мне их хватит. Это — пища, жилье, одежда и время на поиски достойной работы. Пару секунд меня гложет совесть. Спать с мужчиной за деньги — все равно, что стать шлюхой. Вот о чем меня просит Мав. Быть его шлюхой. Но я — отчаявшаяся девушка, которой нужно рассмотреть все имеющиеся варианты. Отчаявшаяся девушка, которая не может позволить себе роскошь отклонить такое предложение.

---

Смотрите также файлы

• Советы по грамматике, пунктуации и стилю.docx

• Лекция Тема м холиноблокаторы. Н холиноблокаторы. Мхолиноблокаторы.docx

• Основные данные о работе Версия шаблона 1 цдор.doc

• A увеличение нагрузки на нижние конечности b.pdf

• Борьба с пожаром на судах по расширенной программе.doc