У Куколки перехватывает дыхание. Она отступает.

Я следую за ней поглощенный примитивным чувством потребности. Моя попытка проявить такт и набраться терпения давно позабыта.

Куколка чуть не спотыкается о туфли, лежащие на полу, но быстро выпрямляется. После того, как она смахивает свои волосы с лица, ее взгляд встречается с моим. В ее глазах вспыхивает паника, но помимо этого в них отражается тепло. Она хочет меня. Может, она не горит желанием признаваться себе в этом, но она ничего не может с собой поделать.

Осознав, что это неоспоримое притяжение хлещет в обоих направлениях, остатки моего контроля трещат по швам и рассыпаются. Именно так все и должно было быть в тот день, когда мы встретились. В тот день, когда я прижал ее к стене и, проведя рукой между ее ног, почувствовал доказательство ее реакции на меня. В тот день, когда она вонзила в меня свои коготки и произвела на меня неизгладимое впечатление. Впечатление, от которого я не смог избавиться.

Я должен был поцеловать ее тогда. Видит Бог, я хотел.

Она отступает, пока ее спина не ударяется о стену позади нее. Когда я подхожу ближе, она прижимает свои маленькие ручки к моей груди.

Я ухмыляюсь. Она что, правда считает, что остановит меня? Она ничего не весит. Я бы мог закинуть ее на плечо и утащить в свою комнату, бросить на кровать и подмять под себя в считанные секунды. Я бы в мгновение ока вскружил ей голову. Погрузился в нее по самые яйца, прежде чем она смогла бы произнести хоть слово. От этой картинки в моей голове мой член начинает пульсировать. Оказаться внутри нее будет слаще, чем побывать в раю.

― Мав, что ты делаешь?

Я ослепляю ее своей дьявольской усмешкой, к которой не прибегал последние несколько лет.

― Если ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, скажи мне остановиться.

Не в силах сдержать свое нестерпимое желание, я хватаю ее за руки и прижимаю их к стене рядом с ее головой. Я стою так близко, что тепло наших тел отскакивает друг от друга. Пространство между нами заполняется таким жаром, что можно разжечь печь. Ее грудь быстро поднимается и опадает. Она закрывает глаза и отворачивает голову в сторону. Судорожно втянув в свои легкие порцию кислорода, она с дрожью в голосе шепчет:

― Пожалуйста, остановись.

Но эти два слова пронизаны похотью, и спустя секунду она облизывает губы.

Я прижимаюсь к ней вплотную. Она подавляет стон. Я едва касаюсь носом ее уха.

― Нет, Куколка. Скажи это так, чтобы я поверил тебе. Если ты убедишь меня в том, что не хочешь этого, я остановлюсь.

---

Она открывает рот, но затем закрывает его, снова пытаясь сглотнуть образовавшийся в горле комок. Она не сможет это сделать.

Ее совершенные сиськи ударяются о верхнюю часть моего пресса. Мой член напрягается напротив ее живота, и меня окружает ее аромат. Она пахнет цветами, но мне нужно знать, так же ли она приятна на вкус, как и на запах.

Ее грудь усеяна светло-коричневыми веснушками. Веснушками, которые я очень хочу обвести и исследовать своим ртом, но не сейчас. Вместо этого я касаюсь губами ее уха и наблюдаю за ее дрожью. Затем я нежно скольжу ими по ее шее, направляясь к ключице.

Вся ее кожа покрывается мурашками, и Куколка хнычет.

― Даже при том, что от одного взгляда на тебя моя боль стала более реальной и обрушила на меня воспоминания прошлого, разорвав меня на части, я хотел тебя. Ты перевернула мой мир с того момента, как вошла в него, ― хрипло произношу я.

Ее тело тает напротив моего, и через несколько секунд она становится податливой как пластилин, ожидая, когда я придам ей ту форму, которая мне нужна. Я вжимаюсь в нее своей эрекцией, и она стонет. Я принимаю ее капитуляцию как приглашение и прокладываю себе обратный путь к ее уху.

― Я не хочу снова причинять тебе боль, Куколка. Причиняя боль тебе, я причиняю боль себе, а я бы предпочел доставлять тебе удовольствие. Доставлять удовольствие нам обоим. Скажи, что хочешь меня.

Я отступаю назад, но ее тело следует за мной в поисках меня.

― Скажи, ― повторяю я.

Ее глаза с трепетом открываются.

― Я не могу, ― говорит она так тихо, что я ее почти не слышу.

― Ты не можешь сделать это или ты не можешь сказать это?

Она изучает меня своими опьяненными от страсти глазами и кусает губу. Проверяя свою теорию, я медленно отвожу ее руки от стены и оборачиваю их вокруг моей шеи. Она краснеет, но охотно отвечает и хватается за меня. Поскольку теперь мои руки свободны, я скольжу ими вниз к ее бедрам и попке, которой я восхищался издалека в течение нескольких дней. Я приподнимаю ее и снова прижимаю к стене. С ее губ срывается вздох, и я чуть не набрасываюсь на нее своим ртом, чтобы поглотить его, но я хочу насладиться каждой секундой этого момента.

Я придвигаюсь ближе, оценивая ее учащенный пульс и тяжелое дыхание, которое легким касанием овевает мои губы, после чего накрываю ее рот своим.

Если бы я не знал наверняка, то подумал бы, что ее губы были лепестками. Они бархатистые и гладкие. Движения ее языка поначалу робкие и нерешительные, но пока я исследую ее рот и лаской побуждаю ее к действиям, она отвечает и издает эти тихие хнычущие стоны, которые сводят меня с ума. Мало-помалу я теряю контроль и углубляю поцелуй, забирая все то, в чем нуждаюсь.

---

Это непередаваемое чувство, которое я никогда раньше не испытывал. Дурманящее блаженство, которое до сих пор мне было неведомо. От него каждое мое нервное окончание покалывает.

Я мечтал о ее руках на моей коже. Я представлял, как ее ноготки царапают мою спину, а ее губы впиваются в мои, и, наконец,мое желание, черт подери, исполнилось. Даже ее ноги, которыми я был одержим, теперь обернуты вокруг моей талии. Но я не возьму ее здесь. В комнате Дозера. На его кровати. В первый раз я возьму ее там, где ей самое место. В моей кровати.

― Ты нужна мне в моей кровати, Куколка, ― говорю я ей, после чего провожу языком по ее нижней губе. Но на полпути ее рот теряет свою мягкость.

Все ее тело становится напряженным. Ее руки опускаются.

― Остановись.

Она толкает меня в грудь и пытается освободиться, так что я ослабляю свою хватку. Когда она продолжает извиваться в моих руках, я ставлю ее на пол.

Она отталкивает меня от себя. Я пытаюсь заполнить свободное пространство, образовавшееся между нами, но она яростно выпаливает:

― Остановись, Мав.

Сейчас ее голос звучит уверенней, а ее ладонь давит на мою грудь сильнее.

Я заглядываю ей в глаза и не вижу ни капли похоти, что была там раньше, только панику.

― Что случилось?

До меня тут же доходит, что я снова облажался, поскольку эмоции, отразившиеся на ее лице, это в основном гнев и смятение.

― Что случилось? ― она отводит взгляд в сторону и снова бормочет: ― Что случилось, ― затем она смотрит на меня снизу вверх и указывает на свою шею. ― Из-за тебя мне сегодня накладывали швы. Ты напал на меня прошлой ночью. С ножом, смею заметить. Мы не можем просто заняться сексом и забыть о случившемся. Может, для некоторых девчонок здесь это привычное дело, но для меня ― нет. Боже, ты хоть понимаешь, что даже не извинился?

― Мне жа…

― Мне не нужны твои извинения сейчас, когда мне приходится выпрашивать их у тебя. И да, может, я и поцеловала тебя, но это не значит, что я тебя прощаю. Ничего подобного, ― она качает головой и прикладывает пальцы к своим губам.

Я отвожу руку от ее рта, и она сверлит меня гневным взглядом. Я пользуюсь моментом, чтобы притянуть ее к себе. Затем, потирая ее скулу большим пальцем, говорю:

---

― Я не собираюсь нелепо оправдываться, потому что словами мне не исправить то, что я сделал прошлой ночью. Я знаю это. Но я обещаю, что больше такое не повторится. Мое прошлое теперь там, где и должно быть. В прошлом. Я не хочу снова причинять тебе боль. Если ты позволишь, я заглажу перед тобой свою вину.

― Откуда мне знать, что завтра ты не передумаешь и не возненавидишь меня?

― Я никогда не испытывал к тебе ненависти. Да, сначала я думал, что ты такая же, как она, и это сводило меня с ума. Но ты не похожа на нее. Даже близко. Ты ее полная противоположность. Теперь я это вижу.

Я провожу большим пальцем по ее нижней припухшей губе.

Куколка зажмуривается и снова трясет головой.

― Я не какая-то там игрушка, с которой ты можешь поразвлечься. Я знаю, что ты любишь контроль, Мав. Я видела это. Тебе нравится жесткий секс, ты связываешь девушек. Я не могу… делать то, что тебе нравится, не могу участвовать в этом.

Черт…

Боль рикошетом простреливает мою грудь. Чееерт. Я обхватываю ее лицо двумя руками. Мне нужно, чтобы она не только выслушала, но и услышала меня.

― Я знаю это. Знаю, что ты заслуживаешь лучшего.

Ее брови взлетают вверх.

― Знаешь?

Я киваю всего один раз.

― Да… знаю. Теперь я более внимателен, Куколка, и, черт побери, я вижу настоящую тебя.

Между нами повисает тишина, создавая неприступный барьер. Барьер, через который я не могу пробиться. Между нами стена, которой не было раньше. Несколько мгновений назад я удерживал ее в своих руках. Но где-то по пути я ее потерял.

Она бросает мне те же слова, что однажды бросил ей я.

― Докажи это.

Мое желание обладать ей возрастает. Потребность сжимает меня в своих тисках и кричит, чтобы я сделал ее своей. Боже, она гребаное совершенство.

Она не боится поставить меня на место. Она ― та женщина, что мне нужна. Та, у которой хватит духу бороться со мной и указывать мне на мои ошибки изо дня в день, если я не дам ей то, что ей нужно. Она не трусиха… она боец.

Я улыбаюсь. Потому что, догадывается она или нет, но она создана для меня.

― Если это то, что тебе нужно, я докажу. Я сделаю это. Во что бы то ни стало.

После всего того, через что я ее провел, она имеет право получить от меня любые необходимые ей доказательства.

Она высвобождается из моих рук, и на этот раз я позволяю ей отойти от меня.

― Разве тебя не ждет внизу компания?

Вот дерьмо. Я забыл главную причину, по которой пришел сюда.

― Да. Они отправили меня сюда, ― на ее лице появляется растерянное выражение. ― Старухи хотят познакомиться с тобой.

---

Она обхватывает одной рукой свой живот и придерживает ее другой рукой за локоть.

― Думаешь, это хорошая идея?

Хотелось бы мне сказать ей «да» и успокоить, чтобы она не нервничала, но дело в том, что она должна быть подготовлена и нет… это не очень хорошая идея. Я вздыхаю и пару раз нервно провожу по своим волосам.

― Скорее всего, нет. Но они не интересовались моим мнением, если ты понимаешь, о чем я.

Она несколько секунд изучает меня, а потом кивает головой.

― Хорошо. Только дай мне переодеться.

Она проходит мимо меня, направляясь в туалет, и через минуту выходит оттуда в джинсовых шортах и светло-розовой футболке с длинными рукавами. Я пару секунд пребываю в замешательстве. Ей должно быть известно, что на улице жарко. Почему длинные рукава?

Когда я вижу, как она дергает ткань вниз, прикрывая свои запястья, меня осеняет.

Она подходит ближе, и я хватаю ее за руки. Как и в первый день нашего знакомства, я провожу большим пальцем одной и другой руки по шрамам на ее запястьях. Она пытается отдернуть руки назад, но я держу их еще крепче. Шрамы шероховатые и неровные, один хуже другого. Я не верю, что она пыталась покончить с собой. Но меня пугает малейшая вероятность того, что я неправ.

― Как?

Она раздраженно фыркает.

― Куколка, я пытаюсь не быть козлом и не делать поспешных выводов. Я пытаюсь узнать тебя. Скажи мне, как ты получила эти шрамы.

― Быть может, ты не заслуживаешь права знать.

― Конечно, не заслуживаю. Но я все равно спрашиваю.

Она насупливается.

― Если потребуется, я буду ждать весь гребаный день. Но лучше не слишком затягивать, иначе они отправят за тобой поисковую группу.

Через несколько секунд после обдумывания моего ответа ее упрямство дает слабину.

― Это был единственный способ убежать от моего бывшего, ― я в недоумении морщу лоб. Она протяжно выдыхает и объясняет: ― Он тоже любил все держать под контролем. Он не хотел, чтобы я ушла. Звучит знакомо, правда?

Да, Куколка. Звучит знакомо. Но ты все равно никуда не уйдешь.

― Я порезалась о металл, пытаясь сбежать.

Я чувствую, что за этой историей кроется нечто гораздо большее, чем она говорит, но, думаю, на данный момент мне будет достаточно и этого откровения.

Она бросает на меня настороженный взгляд, как будто ждет, что я осужу ее. Но она не понимает, что я наконец-то увидел ее такой, какая она есть. У нее не черное сердце. Если она ушла от него, значит, у нее на то была веская причина. Она не подозревает, но я заметил и другие ее шрамы. Я заметил тот ущерб, который ей кто-то нанес. Скорее всего, он.

---

Смотрите также файлы

• Советы по грамматике, пунктуации и стилю.docx

• Лекция Тема м холиноблокаторы. Н холиноблокаторы. Мхолиноблокаторы.docx

• Основные данные о работе Версия шаблона 1 цдор.doc

• A увеличение нагрузки на нижние конечности b.pdf

• Борьба с пожаром на судах по расширенной программе.doc