Файл: Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дерби Брайа Пылающая Эмбер.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 884
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
— А признаки...
Между нами повисает мертвая тишина.
— Изнасилования? — спрашивает он.
Скрестив руки, я киваю.
— Есть признаки, указывающие на то, что недавно она занималась грубым сексом, но никаких следов спермы. Изнасилование сложнее определить, если пациент ведёт активную половую жизнь. У вас двоих был...
Вспомнив о прошлом вечере и о том, насколько я был груб, когда трахал её в своём кабинете, я снова киваю.
— Тогда будем надеяться, что худшего не произошло, — говорит Алистер с абсолютной уверенностью в голосе.
Я с облегчением выдыхаю, когда он выходит из комнаты и поворачивается, чтобы в последний раз взглянуть на спящую в кровати Эмбер.
— Ты хочешь сказать, что он тебя изнасиловал?
— Я думала, ты знаешь! — паника в её глазах подтверждает то, о чем я даже не смел предположить, чему не хотел верить, хотя не исключал такой возможности. — Я думала...
— Я не знал, — от резкого подъема с кровати мою спину пронзает нестерпимый жар. Я завожу руки за голову, а затем сдвигаю их на затылок. — Господи Боже!
Я поступил с этим сукиным сыном слишком мягко. Он умер легко и без боли. Тогда как я должен был содрать кожу с его костей.
Я хватаюсь за прикроватный столик и швыряю его в другой конец комнаты, посылая точно в стену.
Я поворачиваюсь и практически реву во всю глотку:
— Почему, чёрт возьми, ты не сказала мне, прежде чем я его убил?
Но по её лицу бежит ещё больше слез.
— Чёрт!
Это я во всем виноват. Я вижу, как она сломлена, и понимаю, что не Уорнер её сломал. Это сделал я. Она убежала, потому что я ей не доверял. Её подстрелили, изнасиловали и чуть не убили. Никто не виноват, ни одна гребаная душа, кроме меня самого. Я был обязан её защищать, а в результате подвел во всех смыслах этого слова.
Часть меня хочет подойти к ней. Сказать, что я не виню её, что она ни в чем не виновата, что это ничего не меняет. Я по-прежнему её люблю. Другая половина хочет разнести эту комнату и всю эту гребаную больницу в щепки.
Когда она закрывает лицо руками, я устремляюсь к ней. Притягиваю её к своей груди и позволяю выплакаться на моей футболке. Я целую её в макушку и шепчу:
— Это не твоя вина, детка, а моя. Ты не сделала ничего такого, чтобы заслужить это. Для меня ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя. Ты меня слышишь, Куколка? Я люблю тебя. Мы справимся с этим.
Я забираюсь к ней в постель и держу её в своих объятиях, пока она не засыпает. Но минута за минутой угрызения совести гложат меня изнутри, разрастаясь и множась.
Прежде чем уйти, я убираю волосы с её лица и целую напоследок в висок.
ЭМБЕР
Я резко просыпаюсь от испуга, когда под моей рукой что-то шевелится, а ещё что-то опускается поверх неё. Затаив дыхание, я открываю глаза и вижу возле своей кровати Мава. От него пахнет спиртным.
Я понимаю, что его рука лежит под моей, а его лоб прижал к тыльной стороне руки, и он стоит на коленях рядом с кроватью.
— Мав?
— Куколка. Что мне сделать?
— Что ты имеешь в виду?
Воспользовавшись кнопкой, я настраиваю кровать, чтобы сесть, поскольку пока ещё не могу сидеть самостоятельно.
— Как мне это исправить? Что сделать, чёрт возьми, чтобы это исправить? — нечленораздельно спрашивает он с едва заметным акцентом.
Я долго обдумываю его вопрос. Есть ли какой-то способ всё исправить? Мы не можем стереть то, что произошло. Не можем повернуть время вспять. Уорнер мёртв. Но воспоминания, наверно, никуда не денутся. Хотя со временем, надеюсь, кошмары пройдут.
— Я не думаю, что ты сможешь это исправить. Никто не сможет. Но, возможно, в один прекрасный день это не будет причинять такую боль, как сейчас.
Мав сжимает одеяло в кулаке.
— Ты говоришь, что не винишь меня, но как такое возможно? Я виноват. Я знал тебя как никто другой и не должен был в тебе сомневаться.
Я опускаю свободную руку ему на затылок, хотя этим движением сдвигаю повязку на животе. Его жёсткие волосы щекочут мне ладонь.
— Я могла бы попытаться объясниться. Но я этого не сделала, Мав.
Он трясёт головой из стороны в сторону.
— Нет. Ты была права. Тебе не стоило ничего объяснять.
Его рука движется по моему бедру и сжимает его.
— Я просто надеюсь, что однажды ты сможешь меня простить. Не сейчас, быть может, даже не завтра, но однажды.
Он поднимает голову, и у меня перехватывает дыхание. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, но потом отвожу её, боясь причинить ему боль. Похоже, ему на сегодня достаточно. Его лицо напоминает мне о том, как выглядела Сандаун, когда я увидела её в багажнике внедорожника. Избитое и опухшее.
— Что ты натворил?
Он проводит языком по рассечённой губе и шипит. Затем прикладывает к ней разбитые костяшки пальцев и пожимает плечами.
— Кто-то должен был заплатить. Я, Таз, не важно. Только не ты.
— Таз сотворил это с тобой?
Он встаёт, отводит прядь моих волос, наклоняется и целует меня в лоб.
— Нет, Дозер. После того, как я выбил дерьмо из Таза, Дозер был более чем счастлив сделать то же самое со мной.
Впервые после встречи с Уорнером я выхожу из себя. Поднимаю на него испепеляющий взгляд, который вызывает у него ухмылку. Только она быстро сходит с его лица, стоит ему чертыхнуться и снова коснуться тыльной стороной руки рассеченной губы.
— Чёрт, это больно. Почему ты так смотришь на меня? — уголок его губ ползет вниз.
— Никто больше не должен страдать. Ты меня понял? Все кончено.
— За исключением Дэвиса, когда я его найду.
Я стараюсь и дальше сверлить его взглядом, но, пожалуй, он прав.
— За исключением Дэвиса, — в конце концов, киваю я.
— Чёрт. Перестань меня смешить, — произносит он, снова расплываясь в улыбке.
Я улыбаюсь, а затем смеюсь, когда мой ответ доставляет ему ещё больше боли, а его речь выдаёт в нем истинного байкера.
Встретившись со мной взглядом, он со всей искренностью говорит:
— Приятно снова смотреть в твои глаза и видеть твою улыбку, — затем он обхватывает моё лицо ладонями и проводит большим пальцем по моей щеке. — Я скучал по тебе, Куколка. Больше никогда так не уходи, хорошо?
Я киваю.
Мав пытается подавить свою усмешку, отворачивается и направляется к дивану, который использовал в течение последних двух недель в качестве кровати.
— У меня всего один вопрос.
Он бросает подушку на одну сторону дивана и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Какой?
— Ты сказал, что недели не пройдёт как Лил отравит меня своей готовкой. Выходит, ты нанял медсестру и повара?
— Нет, только медсестру, — он берет одеяло, какое-то время просто держит его в руках, поворачивается и качает головой. — Я знаю, к чему ты клонишь. Ты и твой дерзкий рот.
Прикусив губу, я вскидываю бровь.
Он опять отворачивается и встряхивает одеяло над диваном, бубня себе что-то под нос, но что именно я не улавливаю.
— Что это было?
— Я посмотрел несколько кулинарных телешоу и купил пару книг.
Хотя сейчас чувствовать себя счастливой как-то неправильно, я не в силах сдержать смех и подавить любопытство.
— Книги? О чем?
Он снимает жилет, бережно складывает его пополам и кладет на кресло. Садится и начинает снимать сапоги. Пожав плечами, он отвечает:
— О готовке, детях и заботе об инвалиде.
— Ха. Ха. Ха. Очень смешно.
Он улыбается, а затем шипит:
— Чёрт. Ты остановишься или нет?
Он протяжно выдыхает, проводит руками по волосам, долгое время разглядывает меня, после чего ложится. Заводит руки за голову и смотрит в потолок, скрещивая ноги на подлокотнике дивана.
Я улыбаюсь и нажимаю кнопку, чтобы снова принять положение лёжа.
— Спокойной ночи, Мав.
Кажется, проходит вечность, прежде чем он произносит:
— Спокойной ночи, Куколка.
Это то, что он говорит каждую ночь на протяжении последних двух недель.
Я долго лежу без сна, думая о нем и слушая его дыхание, даже после того, как оно становится глубоким от сна. Впервые после случившегося, когда я закрываю глаза, мои мысли не наводняют жуткие образы, а моими снами не завладевают кошмары.
Глава 46
Некоторые люди становятся частью нашей жизни, потому что сам Господь Бог отвел им это место.
МАВЕРИК
В ожидании переезда ко мне Эмбер и Уилл я переместил свою кровать из хозяйской спальни в одну из гостевых, а в хозяйской поставил две новые регулируемые односпальные кровати рядом друг с другом. Эмбер и, скорее всего, Уилл будут проводить там много времени, лёжа в постели, поэтому я купил развлекательный центр, новый 42-дюймовый телевизор и все остальное, что пришло мне на ум, чтобы помочь им с комфортом проводить время.
По правде говоря, я не знал, как сблизиться с Уилл, чтобы узнать её получше. До сих пор она относилась ко мне так же, как Эмбер. Она посещала больницу почти каждый день, зная, что я был там. Но, кроме нескольких брошенных в мою сторону взглядов, она тоже игнорировала моё присутствие.
Бетани посоветовала мне не торопиться с ней и не давить на неё. Уилл уже вдоволь настрадалась, сейчас ей, как никогда, необходимо почувствовать себя в безопасности и обрести определенную стабильность. Также она сказала, что Уилл и Эмбер понадобится время, чтобы наверстать упущенное и залечить раны. Она предупредила меня, что Уилл не захочет спать одна в чужом доме, и в этом не будет ничего странного.
В течение последующих нескольких месяцев я откладывал в памяти всё, что она говорила.
Первый месяц нашего совместного проживания стал настоящим испытанием, указывающим на то, сможем ли Эмбер, Уилл и я ужиться в одном доме и надолго ли нас хватит.
Если вдаваться в детали, я определенно не понимал на что подписался, а вот Эмбер, по-моему, понимала, что ей придётся зависеть от меня. Уилл в свою очередь просто цеплялась за человека, которому больше всего доверяла, и брала пример с Эмбер.
Для всех нас это был потрясающий опыт, хотя, с другой стороны, он походил на какой-то научный эксперимент.
У нас было несколько пожаров и свиданий с пожарными по моей вине, два потопа и сломанный Bluray по вине Уилл, и парочка нервных срывов Эмбер из-за невозможности покинуть кровать. Она дважды вредила себе, думая, что сможет легко передвигаться по дому и мыться без чьей-либо помощи.
Что касается полученных мною познаний, я многое открыл для себя за первые четыре недели. Я узнал о Спанч Бобе и Фантазерах. Я узнал о времени принятия ванн и о том, что на второй книге Уилл обычно засыпала. Я также узнал, что пятилетних детей нужно занимать чем-нибудь каждый час после пробуждения, а, когда вы обещаете им что-то сделать, они не отстанут от вас, пока вы не исполните обещание. Я узнал, какую музыку они обе любят; музыку, от которой иногда уши вянут. Я узнал, что основная часть моего лексикона удостаивалась негодующего взгляда Эмбер, который всегда меня заводил, поэтому я нарочно вставлял в свою речь то тут, то там возмущавшие её словечки. Я узнал, что бардак и жизнь в хаосе сводили Эмбер с ума, а еще она ненавидела свою беспомощность. Я узнал, что единственным лекарством от кошмаров был тот, с кем обычно ты чувствуешь себя в безопасности, для Уилл это была Эмбер, а для Эмбер — я. Мне стало известно, что у них обеих были определенные капризы, столкновения с которыми в дальнейшем я старался избегать. Я узнал, что Эмбер ненавидит тунца и соленые огурцы, а Уилл ненавидит около восьмидесяти процентов овощей, что, как я полагаю, характерно для детей её возраста, к тому же она терпеть не может спагетти. У неё даже есть песня, которую она поёт о том, как она ненавидит «пахетти» и не собирается их есть.