ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 837
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Она посмотрела в потолок и из ее глаз брызнули сдерживаемые ею слезы, скользя по вискам и затекая мокрыми дорожками в волосы. Для нее это было трудно, и Калеб знал, что так и будет, но это было самым простым из того, что ее ожидало впереди.
Он испытывал чувство вины наравне с сильным желанием, проникающим в его кровь. Вина была ничем по сравнению с непреодолимым желанием обладать Котенком в полной мере. И если это делало его развратным психом, то он уже давно это принял.
- Ноги, Котенок. Подними их.
Он наблюдал за тем, как ее колени стали сгибаться, и он сам чуть не согнулся пополам от возбуждения, когда потянув руками за свою сорочку, она подняла материю к бедрам. Он не ожидал, что она обнажится для него, но она это сделала.
Его член начал твердеть в такт его барабанящему сердцу, наполняясь, удлиняясь и умоляя выпустить его наружу.
Притянув колени к груди, Котенок сжала сорочку, задранную до талии, в кулаках. Ее киска была как на ладони - розовые лепестки раскрыты и налиты, а над ними возвышался аккуратный клитор.
Резко втянув в себя воздух, Калеб сглотнул.
Он мог бы смотреть на нее вечно, но целью этого упражнения было не его желание.
Это был самый выразительный способ восстановить их роли. Сегодня не должно было быть ни вспышек эмоций, ни споров в дороге, ни размышлений о жалости к ней.
- Ты, действительно, там очень красивая, Котенок.
Она хныкнула.
- Не понял? - рявкнул он.
- Спасибо, Хозяин, - исправилась она.
- Очень хорошо, Котенок. Теперь можешь опустить ноги.
Ее движения были быстрыми, он и представить себе не мог, что с ее травмами такая поспешность была возможной, но оставил это без комментариев. В равной степени он проигнорировал и ее всхлипывания.
- Lye zhaash chee (Лежачее), означает лечь ничком. Тебе понятно значение слова?
Рыдая, Котенок кивнула, - Да, Хозяин.
- Тогда перевернись на живот.
- Мне будет больно, - сказала она.
- По крайней мере, попытайся. Всегда старайся подчиняться. Позволь мне беспокоиться о том, что ты сможешь, а что не сможешь вынести, поэтому, возвращайся в исходное положение, спиной ко мне, - сказал Калеб.
Его слова были четкими и обсуждению не подлежали.
- Lye zhaash chee (Лежачее).
С губ Котенка снова сорвался хныкающий звук, но быстро сжав губы, и задержав дыхание, она попыталась перевернуться, словно черепаха, вылезающая из своего панциря. Калеб хотел помочь ей, и это напомнило ему о том первом случае ее неподчинения, когда он докрасна шлепал ее по груди, пока она не сдалась. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
Через минуту или две, она, наконец, заняла исходное положение. И теперь Калеб снова любовался тем, как ее попа опиралась на ее босые пятки.
- А теперь наклонись вперед, и приподними свой зад. В идеале, твои руки должны быть вытянуты перед собой, но сейчас держи их там, где тебе удобно.
Котенок мужественно выполнила приказ. Она предпочла держать свои руки скрещенными на груди, упираясь щекой в пол.
Сорочка скрывала от Калеба весь вид, поэтому, сделав шаг вперед, он поднял ткань, оголяя ее округлую попу.
- Ох, Котенок. Нравишься ты мне в этом положении. Очень нравишься.
В его словах не было ничего, кроме правды.
Не в силах устоять, он провел рукой по приоткрытым ягодицам и медленно раскрыл их еще шире. Котенок дрожала, но в остальном держалась стойко под его блуждающими пальцами.
- Можно мне тебя потрогать? - спросил он с намеком на вызов.
В течение нескольких секунд стояла полнейшая тишина, после чего, она ответила, - Да, Хозяин.
Калеб улыбнулся - это был тот самый ответ, который он ожидал услышать и тот самый ответ, который она должна была дать. Она училась.
- Хорошо, Котенок. Я горжусь тобой, - сказал он.
Он погладил мягкую кожу на внутренней стороне ее бедер, отчего Котенок порывисто выдохнула, и Калеб принял этот звук за отчаяние.
В ее состоянии, всего несколько дней спустя после таких травм, это было слишком много. Она хорошо справилась и он, правда, гордился ею. Этого было достаточно.
Опустив ее сорочку на место, он снова усадил ее в исходное положение. По ее щекам струились слезы, что портило общий вид ее лица, но Калеб поцеловал ее в мокрые щеки, помогая ей вернуть свое спокойствие.
После того, как он дал ей дополнительную дозу обезболивающего, он неспешно накормил ее завтраком, пока она тихонечко сидела между его коленями, и принимала все, что он ей давал.
Глава 8
День 9:
Доктор Слоан не спрашивает меня, почему я плачу, видимо она считает, что знает причину. Хотя, я бы предпочла, чтобы она все-таки спросила меня.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - говорю я, но это звучит как обвинение.
Доктор Слоан прочищает горло, - И о чем же я думаю?
- Что Калеб ужасен и жесток, а я глупая, раз люблю его.
Несколько иронично покачав головой, она, как мне кажется, беспристрастно отвечает мне, - Я совсем не думаю, что ты глупая. Даже наоборот, я считаю тебя необычайно храброй.
Я презрительно усмехаюсь.
- Точно. Храбрая. Рид сказал то же самое.
Я слышу, как царапает по листу ее ручка, пока она вносит дополнительные записи, - Значит, у тебя есть второе мнение. Ты не считаешь свои действия храбрыми?
- Не особо. Думаю, я просто делала то, что должна была делать. Калеб всегда говорит, что человек должен делать все, чтобы выжить. Выживание - это единственное, что имеет значение.
- А ты не считаешь, что выживание - это храбро?
- Я не знаю. Думаешь, тот парень, придавленный булыжником, отрезал себе руку, потому что он был храбрым? Это всего лишь инстинкт.
- Это называется бороться или бежать, и в зависимости от обстоятельств, один человек, несомненно, бывает храбрее другого. При твоих обстоятельствах, то, что сделала ты - очень храбро. Ты здесь, Оливия. Ты выжила.
- Я бы не хотела, чтобы ты меня так называла. Мне это не нравится.
- Ты бы предпочла мисс Руис? Агент Рид говорит, что ты не возражаешь против такого обращения.
- Да? Что еще он рассказал тебе обо мне?
Она застенчиво улыбнулась, и внезапно у меня закрались подозрения касательно их отношений. Мне не нравится, что они говорят обо мне.
- Мы должны обсуждать дело, мисс Руис. Мы обмениваемся всей информацией и записями, так же как и интуитивными выводами, которые у нас могут сложиться. Я говорила тебе об этом.
- Я знаю. Так что он рассказал обо мне?
В отношении Рида меня одолевает странное, не ослабевающее любопытство. Не знаю, что в нем такого, но, определенно, что-то есть.
- Он сказал, что ты хулиганка, - говорит она, но ее глаза улыбаются.
Я тоже слегка улыбаюсь. Такого Рид мне не говорил.
- Вернемся к нашей теме. Почему ты не считаешь себя храброй?
Я вздыхаю, - Я не знаю. Думаю... я здесь потому, что этого хочет Калеб.
Мы погружаемся в неловкое молчание. Я теряюсь в своих мыслях.
Этого. Хочет. Калеб. Я думала, что сделала все, что он хотел, изо всех сил пытаясь сделать его счастливым, но в конечном итоге... это не имеет значения.
- Ты продолжаешь говорить о нем в настоящем времени, почему?
В своем воображении я вижу его лицо, такое прекрасное и такое грустное. По его щеке размазана кровь, но мне все равно. Я уже не брезгливая. Это лицо мужчины, которого я люблю, единственного, которого я любила и мне сложно представить, что когда-нибудь будет другой.
Я вытираю новый поток слез. Этот ублюдок...
- Так легче, - наконец, отвечаю я, - мне не нравится мысль о том, что его больше нет.
Слоан кивает.
- Продолжай, расскажи мне о том, что случилось дальше.
- На самом деле, ничего особенного, после завтрака, он помог мне одеться. Затем, он привязал меня к кровати, вставил в рот кляп и ушел на несколько часов.
Теперь я понимаю, куда он уходил - в банк, но не знаю, следует ли мне говорить об этом Слоан. Опять же, Рид уже знает про деньги.
- Он ходил в банк, - добавила я.
Слоан возвращается к своему блокноту и делает какие-то записи.
- Почему здесь нет Рида? Почему вы приходите не в одно и то же время?
- У агента Рида и у меня разные должностные обязанности. Его интересует дело, меня же, наравне с делом, интересует твое самочувствие.
- Значит, ты хочешь сказать, что ему по барабану то, что со мной происходит.
Я не шокирована этой информацией - я уже знаю, что это правда, но все же, ее больно слышать от кого-то другого.
- Я этого не говорила. Пожалуйста, не переиначивай мои слова, - говорит Слоан.
Думаю, я поставила ее в неловкое положение, но не могу сказать, по какой причине.
- Агент Рид говорит, что ты поцеловала его...
У меня расширяются глаза, и слегка приоткрывается рот. Не могу поверить, что он рассказал ей! Зачем он это сделал?!
- И что!?!
Мое лицо вспыхивает, и я уверена, что это происходит в равной степени и от смущения, и от злости.
Ее бровь приподнята, уголки губ слегка сжаты - эту сторону Слоан я еще не видела.
- Я тебе не враг. Пожалуйста, прекрати занимать такую оборонительную позицию. Он рассказал мне об этом потому, что беспокоится о тебе, и единственная причина, по которой я подняла этот вопрос - только что высказанные тобой слова о том, что ты не заботишь его.
- Отлично! Я его поцеловала.
Я отвожу взгляд от Слоан в сторону окна.
Только Рид пользуется комнатой для допросов воспитанников детского сада, чтобы поговорить со мной. Наверное, я заставляю его нервничать. Хорошо.
- Почему?
- Потому что у него было то, что я хотела.
Как только эти слова срываются с моих губ, я понимаю, в каком должно быть свете они меня выставляют, но не могу сказать, что меня это особо волнует.
Я сосредотачиваю свое внимание на голубе, гуляющем взад и вперед за моим окном. Я завидую голубю. Ему не нужно заморачиваться об окружающем мире, кроме еды, сна и порчи статуй в парках. Это и есть жизнь.
- Это единственная причина?
Она пытается придать своим словам невинный смысл, но я знаю, что ничего из произнесенного ею, не бывает невинным, включая эти ее безумные рассказы о вариативной таксидермии.
Довольно легко забыть о том, что Слоан является агентом ФБР и что она обучена заниматься такими делами, как мое. Она производит впечатление весьма сопереживающего, даже ранимого человека, но она бы не была там, где она есть, если бы под ее овечьей шкурой не пряталась волчица.
Я отвожу взгляд от окна и смотрю на нее, заставляя себя нагло улыбнуться, - Ты ревнуешь, Джэнис?
Она и глазом не моргнула - Кого, Оливия?
Я снова улыбаюсь, и на этот раз, на ее лице появляется ответная улыбка. Да, у Слоан есть зубки. Мне это нравится.
Наша совместная баталия продолжается еще несколько минут. Она задает мне вопрос, на что я, перефразировав, задаю его ей обратно, после чего она снова задает его мне. Это могло бы показаться бессмысленным разговором, но я думаю, что с каждым подобным обменом, мы чуть больше узнаем друг о друге.
Но все же, я бы предпочла иметь дело с Ридом. И я не забыла сказать об этом Слоан.
- Знаешь, я не могу назвать это чем-то необычным. Некоторые жертвы насилия, как правило, тяготеют к сильным, властным мужчинам... таким, как агент Рид. Кроме того, они склонны воспроизводить поведение, ожидаемое от них их же насильниками, особенно, если это поведение сексуального характера.
Я чувствую себя так, словно она окунула меня в кипящее масло.
- Не надо. Не надо проводить со мной эту психотерапийную херню. Это был гребаный поцелуй, а не залог моей нетленной привязанности. И к твоему сведению, я не какая-то сломленная жертва насилия, которую тебе нужно приводить в чувство. Я в порядке.
Я снова начинаю плакать, и я ненавижу себя за это. Когда мои глаза, наконец, перестанут слезиться?!
- Прости, Ливви. Я не хотела тебя расстраивать, - говорит Слоан.
Ее слова искренни, и это раздражает меня еще больше, чем ее предположение о том, что я какая-то ненормальная. А разве нет?
Ты уже не знаешь, кто ты такая. Тебе некуда идти из этой больницы.
- Думаю, на сегодня достаточно. Хочешь остановиться? Мы можем поужинать в кафетерии, либо пойти в комнату отдыха и поиграть в карты, или шашки? Я обожаю шашки.