Файл: He was intermittently depressed, but that was only the beginning. His mother had suffered from depression and committed suicide on Mothers Day, when Kurt was 21 and home on military leave during World War ii.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 14
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
As a psychiatrist and neuroscientist who studies creativity, I’ve had the pleasure of working with many gifted and high-profile subjects over the years, but Kurt Vonnegut—dear, funny, eccentric, lovable, tormented Kurt Vonnegut—will always be one of my favorites. Kurt was a faculty member at the Iowa Writers’ Workshop in the 1960s, and participated in the first big study I did as a member of the university’s psychiatry department. I was examining the anecdotal link between creativity and mental illness, and Kurt was an excellent case study.
He was intermittently depressed, but that was only the beginning. His mother had suffered from depression and committed suicide on Mother’s Day, when Kurt was 21 and home on military leave during World War II. His son, Mark, was originally diagnosed with schizophrenia but may actually have bipolar disorder. (Mark, who is a practicing physician, recounts his experiences in two books, The Eden Express and Just Like Someone Without Mental Illness Only More So, in which he reveals that many family members struggled with psychiatric problems. “My mother, my cousins, and my sisters weren’t doing so great,” he writes. “We had eating disorders, co-dependency, outstanding warrants, drug and alcohol problems, dating and employment problems, and other ‘issues.’ ”)
While mental illness clearly runs in the Vonnegut family, so, I found, does creativity. Kurt’s father was a gifted architect, and his older brother Bernard was a talented physical chemist and inventor who possessed 28 patents. Mark is a writer, and both of Kurt’s daughters are visual artists. Kurt’s work, of course, needs no introduction.
For many of my subjects from that first study—all writers associated with the Iowa Writers’ Workshop—mental illness and creativity went hand in hand. This link is not surprising. The archetype of the mad genius dates back to at least classical times, when Aristotle noted, “Those who have been eminent in philosophy, politics, poetry, and the arts have all had tendencies toward melancholia.” This pattern is a recurring theme in Shakespeare’s plays, such as when Theseus, in A Midsummer Night’s Dream, observes, “The lunatic, the lover, and the poet / Are of imagination all compact.” John Dryden made a similar point in a heroic couplet: “Great wits are sure to madness near allied, / And thin partitions do their bounds divide.”
Compared with many of history’s creative luminaries, Vonnegut, who died of natural causes, got off relatively easy. Among those who ended up losing their battles with mental illness through suicide are Virginia Woolf, Ernest Hemingway, Vincent van Gogh, John Berryman, Hart Crane, Mark Rothko, Diane Arbus, Anne Sexton, and Arshile Gorky.
My interest in this pattern is rooted in my dual identities as a scientist and a literary scholar. In an early parallel with Sylvia Plath, a writer I admired, I studied literature at Radcliffe and then went to Oxford on a Fulbright scholarship; she studied literature at Smith and attended Cambridge on a Fulbright. Then our paths diverged, and she joined the tragic list above. My curiosity about our different outcomes has shaped my career. I earned a doctorate in literature in 1963 and joined the faculty of the University of Iowa to teach Renaissance literature. At the time, I was the first woman the university’s English department had ever hired into a tenure-track position, and so I was careful to publish under the gender-neutral name of N. J. C. Andreasen.
Как психиатр и нейробиолог, изучающий творчество, я имел удовольствие работать со многими одаренными и известными людьми на протяжении многих лет, но Курт Воннегут — дорогой, забавный, эксцентричный, милый, измученный Курт Воннегут — всегда будет одним из мои любимые. Курт был преподавателем на семинаре писателей Айовы в 1960-х годах и участвовал в первом крупном исследовании, которое я проводил в качестве члена психиатрического факультета университета. Я изучал анекдотичную связь между творчеством и психическим заболеванием, и Курт был отличным примером.
Периодически он впадал в депрессию, но это было только начало. Его мать страдала депрессией и покончила жизнь самоубийством в День матери, когда Курту был 21 год, и он находился дома в отпуске во время Второй мировой войны. У его сына Марка изначально была диагностирована шизофрения, но на самом деле у него может быть биполярное расстройство. (Марк, практикующий врач, рассказывает о своем опыте в двух книгах: «Эдемский экспресс» и «Как кто-то без психических заболеваний, только в большей степени», в которых он рассказывает, что многие члены семьи боролись с психическими проблемами. «Моя мать, мои двоюродные братья, и у моих сестер дела обстояли не так хорошо, — пишет он. — У нас были расстройства пищевого поведения, созависимость, непогашенные судебные приказы, проблемы с наркотиками и алкоголем, проблемы со свиданиями и трудоустройством и другие «проблемы».)
В то время как психическое заболевание явно распространено в семье Воннегутов, то же самое, как я обнаружил, связано с творчеством. Отец Курта был одаренным архитектором, а его старший брат Бернард — талантливым физико-химиком и изобретателем, обладателем 28 патентов. Марк — писатель, а обе дочери Курта — художники.Работа Курта, конечно, не нуждается в представлении.
У многих из моих испытуемых из того первого исследования — у всех писателей, участвовавших в семинаре писателей Айовы, — психические заболевания и творческие способности шли рука об руку. Эта ссылка неудивительна. Архетип безумного гения восходит по крайней мере к классическим временам, когда Аристотель заметил: «Те, кто был выдающимся в философии, политике, поэзии и искусстве, имели склонность к меланхолии». Эта закономерность является повторяющейся темой в пьесах Шекспира, например, когда Тесей в «Сне в летнюю ночь» замечает: «Сумасшедший, влюбленный и поэт / Все в воображении компактны». Джон Драйден высказал аналогичную мысль в героическом двустишии: «Великие умы обязательно доходят до безумия рядом с союзниками, / И тонкие перегородки разделяют их границы».
По сравнению со многими творческими светилами истории, Воннегут, умерший естественной смертью
, отделался относительно легко. Среди тех, кто в конечном итоге проиграл свои битвы с психическими заболеваниями из-за самоубийства, были Вирджиния Вульф, Эрнест Хемингуэй, Винсент Ван Гог, Джон Берриман, Харт Крейн, Марк Ротко, Дайан Арбус, Энн Секстон и Аршил Горки.
Мой интерес к этой схеме коренится в моей двойной идентичности как ученого и литературоведа. В ранней параллели с Сильвией Плат, писательницей, которой я восхищался, я изучал литературу в Рэдклиффе, а затем поступил в Оксфорд по стипендии Фулбрайта; она изучала литературу в Смите и училась в Кембридже по программе Фулбрайта. Потом наши пути разошлись, и она присоединилась к трагическому списку выше. Мое любопытство по поводу наших различных результатов сформировало мою карьеру.В 1963 году я получил докторскую степень по литературе и поступил на факультет Университета Айовы, чтобы преподавать литературу эпохи Возрождения. В то время я была первой женщиной, которую факультет английского языка университета нанял на постоянную должность, поэтому я постаралась публиковаться под гендерно-нейтральным именем Н. Дж. К. Андреасен.