Файл: Three new papers examine fears that machines will put humans out of work.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.01.2024
Просмотров: 17
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Automation angst
Three new papers examine fears that machines will put humans out of work
AS FAR back as the Industrial Revolution there have been periodic panics about the impact of automation. Handloom weavers’ resistance to new machines earned them a pejorative name—Luddites—that has become a byword for all those who try in vain to stop technological progress. Such anxieties resurfaced in America in the early 1960s, thanks to the rapid automation of agriculture, even though the economy was booming. They are even more prevalent in the rich world now, as advances in information technology (IT) threaten jobs that previously seemed invulnerable to automation. Whether the anxiety is any more justified this time round is the subject of three new papers in the Journal of Economic Perspectives.
Angst about automation typically focuses on the substitution effect, whereby jobs once done by people are taken over by machines—the fate of the Luddites. The current fear is that ever more versatile robots will substitute for labour on a scale never seen before. However, previous experience shows that focusing on substitution shows only part of the picture. According to David Autor, an economist at MIT and author of one of the papers, those with a gloomy view of automation are disregarding the many jobs that come into being thanks to the existence of whizz-bang new machines. Only that, he argues, can explain why the share of America’s population in work rose during the 20th century despite dazzling technological advances, or why the drop in agricultural employment, from 40% of the workforce to 2%, did not lead to mass unemployment.
Between 1980 and 2010, Mr Autor points out, the number of bank clerks in America actually increased despite the rapid spread of the cashpoint. That was because the IT revolution not only enabled machines to dispense cash; it also allowed clerks to work out what extra financial products customers might be interested in and process applications for them. The new jobs that technology makes possible, Mr Autor argues, more than compensate for those lost through substitution. It is just easier to identify the disappearing but familiar occupations than it is to foresee the new ones created in their stead.
Modern techno-pessimists argue that the ground is shifting because so many more jobs can now be handed over to machines. Another of the three papers suggests that advances in machine intelligence may be revolutionary rather than evolutionary. Gill Pratt, an expert on robotics, highlights two techniques that could cause such a breakthrough. One is “cloud robotics”, in which robots learn from one another, leading to a rapid growth in competence. The second is “deep learning”, in which robots process vast amounts of data to expand their capabilities, forming associations that can be generalised. Enhancing these two approaches are some more general trends, such as the exponential growth in the availability and capacity of wireless internet access, data storage and computational power.
If this potential were to be realised, robots could march off the production lines where they carry out specific tasks and take over a far more diverse set of roles in large parts of the economy, including manual occupations. One much touted example would be driverless vehicles, which could endanger the livelihoods of legions of taxi drivers and couriers. Moreover, suggests Mr Pratt, the advances could be so rapid that unlike previous waves of automation robots might displace a much bigger share of the workforce in a much shorter time.
One way to think about the impact of technology is by categorising the tasks involved in any job between cognitive and manual on the one hand, and routine and non-routine on the other hand. It is occupations in administration and middle management, which involve cognitive but routine tasks, that have been the most vulnerable to automation so far. By contrast, employees whose work is cognitive but not routine have largely gained from technological change, since it enables them to process and present information more readily. Likewise, many forms of manual employment have proved difficult to computerise, and have thus been largely unaffected.
This explains a pattern that has become common in the labour markets of advanced economies in recent decades, whereby there has been growth in employment at both the top and the bottom of the spectrum but a hollowing-out in the middle. But Mr Pratt’s work suggests that this comforting resilience may not last, as machines begin to take on both previously manual jobs (thanks to advances in automation) and non-routine ones (courtesy of improvements in artificial intelligence).
This time is the same
Mr Autor argues that many jobs still require a mixture of skills, flexibility and judgment; they draw upon “tacit” knowledge that is a very long way from being codified or performed by robots. Moreover, automation is likely to be circumscribed, he argues, as politicians fret about wider social consequences. Most important of all, even if they do destroy as many jobs as pessimists imagine, many other as yet unimagined ones that cannot be done by robots are likely to be created.
The difficulty of foreseeing the jobs of the future is a theme of the third paper, by a trio of economic historians, on the history of automation angst. In 1930, for example, John Maynard Keynes published a famous essay that predicted that the grandchildren of his generation would scarcely have to work at all. Keynes regarded that as a sign of progress, whereas many today fear such an outcome. Current predictions of the obliteration of jobs may be as far off the mark as his hopelessly rosy view.
TRANSLATE
Страх перед автоматизацией
В трех новых работах рассматриваются опасение, что машины лишат людей работы
Еще со времен промышленной революции периодически возникали приступы паники по поводу последствий автоматизации. Сопротивление ткачей ручных станков новым машинам принесло им уничижительное название - луддиты, которое стало нарицательным для всех, кто тщетно пытается остановить технический прогресс. Подобные опасения вновь возникли в Америке в начале 1960-х годов, благодаря быстрой автоматизации сельского хозяйства, хотя экономика страны процветала. Сейчас они еще более распространены в богатых странах, поскольку прогресс в области информационных технологий (ИТ) угрожает рабочим местам, которые раньше казались неподвережены автоматизации. О том, насколько оправдано беспокойство на этот раз, говорится в трех новых статьях, опубликованных в журнале Journal of Economic Perspectives.
Недовольство автоматизацией обычно сосредоточено на эффекте замещения, когда рабочие места, которые когда-то выполнялись людьми, переходят к машинам - судьба луддитов. В настоящее время существует опасение, что все более универсальные роботы заменят труд в невиданных ранее масштабах. Однако предыдущий опыт показывает, что концентрация на замещении показывает лишь часть картины. По мнению Дэвида Аутора, экономиста из Массачусетского технологического института и автора одного из докладов, те, кто мрачно смотрит на автоматизацию, не принимают во внимание множество рабочих мест, которые появляются благодаря появлению новых машин. Только это, по его мнению, может объяснить, почему доля занятого населения Америки в течение 20-го века росла, несмотря на ослепительный технический прогресс, или почему сокращение занятости в сельском хозяйстве с 40% рабочей силы до 2% не привело к массовой безработице.
В период с 1980 по 2010 год, отмечает г-н Аутор, число банковских клерков в Америке фактически увеличилось, несмотря на быстрое распространение банкоматов. Это произошло потому, что ИТ-революция не только позволила банкоматам выдавать наличные деньги, но и дала возможность клеркам, сфокусироваться на дополнительных финансовых продуктах, которые могут заинтересовать клиентов, и обрабатывать заявки на их получение. По мнению г-на Аутора, новые рабочие места, которые становятся возможными благодаря технологиям, с лихвой компенсируют те, которые были потеряны в результате замещения. Просто легче определить исчезающие, но привычные профессии, чем предвидеть новые, созданные вместо них.
Современные технопессимисты утверждают, что земля уходит из-под ног, потому что гораздо больше рабочих мест теперь можно передать машинам. Еще одна из трех статей предполагает, что прогресс в области машинного интеллекта может быть скорее революционным, чем эволюционным. Гилл Пратт, эксперт по робототехнике, выделяет две технологии, которые могут привести к такому прорыву. Первая - это "облачная робототехника", в которой роботы учатся друг у друга, что приводит к быстрому росту компетентности. Вторая - "глубокое обучение", при котором роботы обрабатывают огромные объемы данных для расширения своих возможностей, формируя ассоциации, которые могут быть обобщены. Эти два подхода усиливают некоторые более общие тенденции, такие как экспоненциальный рост доступности и возможностей беспроводного доступа в Интернет, хранения данных и вычислительной мощности.
Если бы этот потенциал был реализован, роботы могли бы сойти с производственных линий, на которых они выполняют конкретные задачи, и взять на себя гораздо более разнообразные функции в крупных отраслях экономики, включая ручные профессии. Одним из самых громких примеров являются автомобили без водителя, которые могут поставить под угрозу существование армии таксистов и курьеров. Более того, считает г-н Пратт, прогресс может быть настолько быстрым, что в отличие от предыдущих волн автоматизации роботы могут вытеснить гораздо большую часть рабочей силы за гораздо более короткое время.
Один из способов оценить влияние технологий - это разделить задачи, связанные с любой работой, на когнитивные и ручные, с одной стороны, и рутинные и нерутинные - с другой. До сих пор наиболее уязвимыми для автоматизации были профессии в административной сфере и в сфере среднего менеджмента, которые связаны с когнитивными, но рутинными задачами. Напротив, работники, чья работа носит когнитивный, но не рутинный характер, в значительной степени выиграли от технологических изменений, поскольку они позволяют им обрабатывать и представлять информацию более оперативно. Аналогичным образом, многие виды ручного труда оказалось трудно компьютеризировать, и поэтому они практически не пострадали.
Это объясняет картину, которая стала типичной для рынков труда развитых стран в последние десятилетия: рост занятости наблюдался как в верхней, так и в нижней части спектра, но в середине наблюдалась пустота. Но работа г-на Пратта показывает, что эта успокаивающая устойчивость может оказаться недолговечной, поскольку машины начинают брать на себя как ранее ручную работу (благодаря достижениям в области автоматизации), так и нерутинную (благодаря совершенствованию искусственного интеллекта).
На этот раз то же самое
Г-н Аутор утверждает, что многие профессии по-прежнему требуют сочетания навыков, гибкости и суждений; они опираются на "негласные" знания, которые еще очень далеки от кодификации или выполнения роботами. Более того, по его мнению, автоматизация, скорее всего, будет ограничена, поскольку политики опасаются более широких социальных последствий. Самое главное, даже если автоматизация уничтожит столько рабочих мест, сколько предполагают пессимисты, скорее всего, будет создано множество других, еще не созданных рабочих мест, которые не смогут выполнять роботы.
Трудность предвидения рабочих мест будущего - это тема третьей статьи трио историков экономики, посвященной истории недовольства автоматизацией. Например, в 1930 году Джон Мейнард Кейнс опубликовал знаменитое эссе, в котором предсказал, что внукам его поколения почти не придется работать. Кейнс считал это признаком прогресса, тогда как сегодня многие боятся такого исхода. Современные прогнозы об уничтожении рабочих мест могут оказаться столь же далекими от истины, как и его безнадежно радужный взгляд.