Файл: Проблема смысла жизни как одна из основных тем казахской философии.docx
Добавлен: 18.01.2024
Просмотров: 237
Скачиваний: 12
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
красоту как целесообразность без цели, он выступает не только против утилитаризма, но и внутренне связанных с ним рационализма и имманентизма. - Спасти мир как целое может только «бесполезная», рассудочно непостижимая, премирная красота... Тема смысла жизни затрагивается Достоевским в знаменитом разговоре Ивана Карамазова с Алешей, хотя лишь попутно, в связи с трагическими антитезами нравственного миропорядка, подводящими к проблеме теодицеи. «Итак, - говорит Иван, - принимаю Бога, и не только с охотой, но, мало того, принимаю и премудрость его, и цель его, нам совершенно уже неизвестные, верую в порядок, в смысл жизни, верую в вечную гармонию...», но «мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять». Не принимает Иван Карамазов и идеи «строительной жертвы», «бархатной революции», созидающей всеобщее счастие и гармонию на крови и страданиях одного маленького существа. - Здесь вновь не обойти кантовской реминисценции: человек не может рассматриваться только как средство, ибо «разумное естество существует как цель сама по себе» («Основы метафизики нравственности», 1785. Религиозный характер нравственной философии в России конца XIX-начала XX в. следует объяснить именно тем обстоятельством, что только в религии проблема бессмертия души решается как естественная, само собой разумеющаяся. Если веришь в бога, значит признаешь бессмертие души. И в этом случае моя жизнь вписывается в более значительную перспективу, нежели тот короткий временной промежуток, предоставленный мне на этой земле. Поэтому, можно предположить, что религиозность могла быть не глубоко личностной внутренней характеристикой моей души, а определялась пониманием того духовного значения и влияния, которое имела религиозная вера при решении фундаментальных проблем человеческого существования. Невольно приходит на память вольтеровское: «если бы бога не было, то его следовало бы придумать». Для Вольтера вера в бога являлась необходимой опорой морали. И Канту не обойтись было без «религии в пределах только разума». Вообще моральные, духовные, смысложизненные проблемы очень не просты и не могут решаться однозначно. При их постановке и решении надо учитывать, что сам человек - это вечная загадка, «тайна», как любил говорить Достоевский. Именно сложность проблемы требует от нас, чтобы мы очень внимательно относились к опыту разных направлений, течений, подчас прямо противоположных мыслителей. Культурное постижение предполагает Подобную широкость, это признание того факта, что культура познается через многообразие смыслов, значений. Многие русские философы конца XIX в. не принимали мораль и в целом глубинную жизненную установку утилитаризма и гедонизма по причине именно однозначности и безапелляционности решения важнейших духовных проблем человеческого существования. Одним из таких мыслителей был В. В. Розанов, оригинальный философ и писатель, автор замечательной книги «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского». 3.2 Василий Васильевич Розанов В религиозно-философском осмыслении творчества Достоевского безусловно первенствовал Василий Васильевич Розанов (1856-1919), мистически утвердивший свои права на духовное преемство браком с женщиной, которая некогда была «одна плоть» с творцом «Братьев Карамазовых»... Статья B.B.Розанова «Цель человеческой жизни» (1892) положила начало серии выступлений русских мыслителей, посвященных этой теме. Работа над статьей почти совпала по времени с написанием книги «Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М.Достоевского», в которой цель человеческой жизни определена В.В. Розановым так: «Истина, добро и свобода суть главные и постоянные идеалы, к осуществлению которых направляется человеческая природа в главных элементах своих - разуме, чувстве и воле». Подобная точка зрения изложена и в его статье о цели человеческой жизни. Весьма ощутимо здесь стремление связать вопрос о смысле жизни с философской антропологией, к чему тяготел и Ф.М.Достоевский, но в целом не положительные идеалы, смущающие своей абстрактностью и внешним сходством с девизами Великой Французской революции составляют главное достоинство этого труда. Гораздо более убедительной выглядит критика утилитарной трактовки смысла жизни, и не случайно выводы В.В. Розанова найдут понимание у большинства авторов, которые будут писать на данную тему после него. Близость В.В. Розанова к Канту, которого он, в отличие от Достоевского, должен был изучать непосредственно, хотя бы во время работы над книгой «О понимании» (1886), проявляется не только в критике утилитаризма, но и в этических взглядах, принципах персоналистического мировоззрения и даже, как это ни покажется неожиданным, в некотором общем эмоциональном настрое. Приближение к осуществлению индивидуальной цели жизни Розанов связывает с субъективным переживанием радости. Но ведь и Кант в своей «Этической аскетике» называет важнейшими чертами нравственного идеала «веселое настроение», «всегда радостный дух»1. Конечно, в русле христианской традиции, ставящей в грех уныние, подобный консенсус вполне естествен, но, поскольку, говоря словами A.M. Бухарева, «вкралось незаметно к нам какое-то духовно-рабское и мраколюбивое направление самой веры и благочестия»2, нелишне вспомнить и стихи псалма: «Работайте Господеви в веселии, внидите пред ним в радости» (Пс. 99, 2). 3.3 Виктор Иванович Несмелов В марте 1895 г. с публичной лекцией о смысле жизни выступил крупнейший русский богослов, профессор Казанской духовной академии Виктор Иванович Несмелов (1863-1937), в центре научных интересов которого была религиозно-философская антропология. Он поставил своей задачей раскрыть сущность христианской веры исходя из последовательного анализа человеческой личности, и в первую очередь- ее сознания. Согласно Несмелову сознание представляет собой непрерывный творческий процесс, началом этих явлений выступает я, которое следует отличать от понятия личности. Я - только феноменально, личность - субстанциальна, иррациональна, богоподобна, В актах самосознания я может отождествлять себя как со свободой самосущей личностью, так и с несвободным бренным телом, починенным законам природной необходимости. Каждый человек знает, что он, с одной стороны, свободен, - и в этом смысле богоподобен, и одновременно, что он зависим - как существо сотворенное. У Державина сказано предельно точно: Я телом в прахе истлеваю, умом громам повелеваю, Я царь - я раб, я червь - я Бог! Но будучи я столь чудесен, Отколе происшел - безвестен, А сам собой а быть не мог. Твое создание я, Создатель! Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей и царь! Ключ к постижению тайны человека и смысла его жизни - в уяснении сущности первородного греха и избрании открытого Евангелием узкого пути в небесное царство (Мф. 7, 13-14). До ходу своих рассуждений Несмелов последовательно разоблачает все мнимые решения проблемы смысла жизни и в первую очередь широко распространенный тезис об отвлеченном благе как идеалъной цели общественного и индивидуального бытия. Тезис этот все утописты, начиная с Платона, и все они, вплоть до самого последнего времени, готовы были принести на алтарь без-ликого божества не одну человеческую жертву. Ясное уразумение богоподобия каждой личности совершенно исключает такую возможность. 3.4Владимир С. Соловьев По-видимому, проблема смысла жизни в середине 1890-х гг. буквально носилась в воздухе, ибо почти тотчас за Несмеловым к ней практически одновременно обращаются Вл.С. Соловьев и А. И. Введенский. В 1896 г. в 12-ом номере «Книжек Недели» Вл.Соловьев напечатал статью «Нравственный смысл жизни», которая позднее превратилась в предисловие к 1-му изданию «Оправдания добра» (1898). Вывод Вл.Соловьева по сравнению с трудами его предшественников не представляет чего-то существенно нового. «Нравственный смысл жизни, - пишет он, - первоначально определяется, самим добром, доступным нам внутренне через нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние формы добра освобождены нравственным подвигом от рабства страстям и от ограниченности личного и коллективного себялюбия». Коротко говоря, Вл.Соловьев достаточно, откровенно примыкает здесь к Канту, видя свою задачу глазным образом в том, чтобы раскрыть «всеединство» добра и тем самым дать ему спекулятивное оправдание, Поскольку же Добру в определениях Вл.Соловьев явно приписываются свойства Божества, его «оправдание» необходимо принимает черты теодицеи. 3.5Александр Иванович Введенский смысл жизнь философия 3.6Н. Я. Грот В работе «Основание нравственного долга» Грот
анализирует основоположения этики эвдемонизма, рассматривающего нравственность как реализацию стремления к счастью. Грот отчетливо и определенно заявляет, что между идеалами эвдемонизма, эпикуреизма и геданизма, с одной стороны, и платонизма и христианства - с другой, примирения быть не может. Полярна ориентация этих идеалов. Христианство, по Гроту, направляет идеалы воли как высшего нравственного начала к творчеству высших духовных и нравственных ценностей, а этика счастья заземляет и понижает нравственную волю человека. На Грота оказал огромное влияние А. Шопенгауэр с его концепцией мировой воли как творящего мирового начала. Для Н.Я.Грота также неприемлема мораль пользы и счастья. Вообще нравственная дилемма, полагал Грот, всегда неизменна, во все времена: нравственный долг или личное счастье и «третьего решения вопроса, - убежден Грот, - ни логически, ни психологически быть не может». Человеком движет нравственный долг, а в его основе "Лежит «общая мировая воля к жизни - „всеобщая душа", как говорили древние». Грот весьма определенно формулирует свою исходную позицию, считая, что «психологически главным устоем нразственнои жизни и деятельности является в нас мировая воля к жизни духовной». Вот на этом, убежден Грот, уже можно выстраивать духовную и нравственную жизнь. Итак, для Грота очевидно, что дилемма: долг или счастье? - разрешается в пользу долга. Грот интересен тем, что он предпринимает попытку примирить позиции А. Шопенгауэра и И. Канта, точнее, синтезировать их: кантовскую мораль долга и шопенгауэровскую мировую волю, «очищенную» от пессимизма. Пессимизма не жизненного, а теоретического. В реальной жизни Грот, как и многие другие русские-мыслители, был настроен отнюдь не оптимистически, считая, что ему выпало жить в тяжкое время. Это, кстати, фатально для России: трагическое несоответствие между мыслями и мечтами о России, «богоизбранной» Россией и реальной Россией, никак не соответствующей этим прекрасным мечтам. 3.7Л. М. Лопатин Второй редактор журнала «Вопросы философии и психологии» Л. М. Лопатин, психолог, философ-спиритуалист, большой друг Вл. Соловьева, также занят поиском основоположений, при которых только и позволительно - психологически и логически - ставить проблему осмысленности жизни. Для Лопатина необходимо говорить о нравственном смысле жизни, который становится реальным лишь в том случае, если мы исходим из идеи свободы воли как исходной. Сама идея свободы воли предполагает всепроникающую творческую активность. «Задача жизни, - подчеркивает Лопатин, - в ее всепроникающей творческой организации». Синтез свободы воли и творческой активности формирует в духовном мире состояние нравственной свободы. Лопатин предостерегает читателя против того, чтобы понимать нравственную свободу как простое отрицание необходимости. И здесь Лопатин органично (для себя) приходит к идее бессмертия души как одной из обязательных и безусловных составляющих духовной структуры личности. Без веры в бессмертие души не обосновать идею внутреннего достоинства личности, что является, по Лопатину, коренным началом нравственности. В основу нравственной жизни Лопатин готов положить не любовь и сострадание, а признание достоинства свободной личности. Лопатин утверждает, что достоинство личности является самым глубоким внутренним стимулом нравственной жизни, но реализуется он только в том случае, если жизнь наша спроецирована в вечность. Он убежден в том, что «вечное достоинство человеческой личности подразумевает ее вечную реальность». Или, как в другом месте выражает эту идею Лопатин, «вечность внутреннего существа человека». Художественно-философский, духовный опыт Ф. М. Достоевского был для русской нравственной философии конца XIX в. тем ориентиром, с которым она сверяла свои идеи и в котором находила духовную поддержку. И Введенскому, и Гроту, и Лопатину очевидно: для решения проблемы смысла жизни нужна абсолютная уверенность в том, что жизнь человека не ограничена временными рамками, она спроецирована в вечность и это обеспечивает основания для нравственного творчества. Не зря Лопатин говорит об органичной внутренней связи творчества с идеей бессмертия души. В этом он видел глубокую внутреннюю необходимость разрешения проблемы смысла жизни для человека. Русская нравственная философия конца XIX- начала XX в. была настроена весьма критически в отношении философско-социологических теорий, видевших в решении социально-экономических проблем путь к достижению материального и духовного благополучия. Предельная поляризация русской мысли на рубеже веков имела трагические последствия для нашей страны. Мы до недавнего времени о русской религиозно-философской мысли говорили не иначе, как в резко критическом тоне. Сейчас нередко наблюдается прямо противоположная позиция, считающая, что в России была только религиозно-философская мысль, а иной просто не было. Причем утверждается часто это без понимания существа дела. Важно выяснить реальные истоки, корни религиозно-философской мысли, а заниматься апологетикой - не дело исследователя. Необходимо также понять ее духовное, нравственное значение не только для верующих, но и для культуры, морали, человеческого сознания. Для русской мысли после Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого главным человеческим назначением в этом мире является реализация нравственного потенциала, без чего все остальное теряет смысл. Следует отметить моральную направленность, заостренность русской мысли, почему мы и называем русскую философию конца XIX в. нравственной. Если идет речь об устройстве общественном, то это должно быть прежде, всего и в конечном счете нравственное устройство. Нравственные условия должны закладываться в фундамент здания, это самые необходимые условия, без которых здание не будет иметь никакого человеческого смысла. 3.8 Е. Н. Трубецкой Очень интересную попытку синтетического решения проблемы смысла жизни (на религиозной основе) предпринимает кн. Е. Н. Трубецкой. Основная тема философии Трубецкого - вопрос о смысле жизни и его религиозное, художественное и философское решение. Этой проблеме посвящены работы «Смысл жизни», «Социальная утопия Платона», «Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи», «Два мира в древнерусской иконописи» и др. Особенно остро поставлен вопрос в работе «Смысл жизни», написанной в 1918 г. Россия лежит в развалинах, она угрожает гибелью всемирной культуре, и в такие эпохи, справедливо замечает Трубецкой, потребность ответить на вопрос о смысле жизни «чувствуется сильнее, чем когда-либо». Жестокое страдание заставляет углубиться в поиски ответа на вопрос о смысле - цели жизни. Пафос работы «Смысл жизни» - поиск синтеза божеского и человеческого путей. Решение вопроса о смысле и цели человеческой жизни Трубецкому видится в, рамках христианского сознания, однако сам предмет исследования шире, здесь есть общезначимый духовный жизненный смысл, способный послужить идее культурного внеконфессионального (или межконфессионального) синтеза. Как религиозный мыслитель, Трубецкой полагает, что только ориентация человеческой души на небесное отличает подлинную духовную жизнь от ее подобия или от жизни бездуховной. «Единственная достойная человека форма общежития, - пишет Трубецкой, - есть та, где царствует правда божеская, а не человеческая. Вся философия Платона - не что иное, как искание этого „вышнего города"».1 Это Трубецкой писал в 1908 г. в блестящей теоретической историко-философской работе о Платоне. Но жизнь вносила коррективы и в религиозную концепцию. Надо, убежден Трубецкой, найти пути единения человеческого и божеского. Образец такого единения, с точки зрения Трубецкого, предметно зримо представлен был в древнерусской иконописи. «Не один только потусторонний мир Божественной славы нашел себе изображение в древнерусской иконописи. В ней мы находим живое, действенное соприкосновение двух миров, двух планов существования». Итак, Трубецкой считает правомерным и более соответствующим духу христианства как богочеловеческой религии говорить о двух линиях жизни: плоскостной, земной, или горизонтальной, и небесной, восходящей, или вертикальной: «Одна утверждается здесь на земле, упирается в землю обоими концами. Другая, напротив, стремится прочь от земли, вверх». И эти две линии скрещиваются. Только тогда реализуется смысл любого бытия: человеческого, природного, божественного. Ибо «полнота всемирного смысла может явиться только в объединении неба и земли. Одно из двух - или все в мире в конечном счете осмысленно, или все бессмысленно. В конце XX в. мысль Трубецкого о необходимости синтеза божеского и природного, или духовного и материального, в высшей степени актуальна. В то время, когда человек все сделал для того, чтобы поставить на карту
вопрос о физическом существовании жизни, идея единения земного и духовного, человека и мира, личности и общества более чем необходима человеку и человечеству как первостепенная и объединяющая. Сегодня нет более значимой цели, и она способна привести к созданию такой жизни, где человек и человечество наконец-то могут реально воплотить идею всечеловеческого братства, включающего в свою духовную орбиту мир природы, землю, без которой человеку никогда не устроиться. На Западе в начале XX в. великий гуманист А. Швейцер говорил о необходимости новой морали и этики. Этика должна исходить из принципа благоговения перед жизнью. Возлюбить жизнь до жизни, до осознания смысла ее, построить духовную жизнь на началах любви ко всему человеческому, божественному и природному, принять в свою душу весь мир как свою собственную судьбу - первый и самый важный ориентир на пути решения проблемы смысла жизни. Русская нравственная философия шла к этому великому синтезу. Окончательного ответа не будет никогда, да и вряд ли нужно к нему стремиться. Важно видеть другие пути, их значимость и найти свой путь, не отторгающий другие, а включающий все их богатство, человеческий, духовный и природный смысл. В будущем объединяющей человечество идеей станет идея творческого созидания и нравственного синтеза, всеединства и любви. И этот процесс должен начаться уже сегодня, чтобы такое будущее состоялось. .9Семен Людвигович Франк Последним довелось писать о смысле жизни Семену Людвиговичу Франку (1877-1950), уже находившемуся в вынужденной эмиграции. В свойственной ему удивительно простой и ясной манере он воспроизвел аргументы и выводы своих предшественников, создав насыщенный, выразительный финал русской философской симфонии, убедительно раскрывающей значение и силу соборного сознания. Есть, конечно, в этой симфонии риторические длинноты, повторения, порой встречаются неожиданные нонаккорды, неразрешенные диссонансы. Осталась, в частности, не вполне разработанной кантовская тема: три столь родственных русской духовности мотива, перечисляемые в последовательности трех «Критик» - апофатики, персонализма и антиутилитаризма, - не без успеха развивались русскими мыслителями до начала мировой войны, затем философия обнаружила свою проницаемость для политических пристрастий: кто прямолинейно связал Канта с Крупном, кто преодолевал кантианство алогизмом, кто - панлогизмом... Понятно, что и «Абсолютное Сознание» не успело пройти соборной проверки. И тем не менее, в самом существенном можно еще раз подчеркнуть полное единомыслие русских религиозных философов. Конкретное осмысление каждой конкретной личной жизни как жизни «лика», «образа Божия», осуществляется ее соотнесением с трансцендентного Полнотою Жизни и Смысла, т.е. в богосознании, которое по своей природе тáинственно и синэргийно (Ин. 6, 44, 45), а значит поддерживает непосредственное богообщение. Осмысленная жизнь стремится быть непрестанным бого-служением, благоговейным и радостным несением своего креста, иначе - несением всякого служения в непрерывном богосознании и богообщении. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Стоит ли жизнь того, чтобы жить или нет, это единственно серьезный вопрос. А.Камю «Я кончен. Зачем я жил?!!!» - воскликнул однажды русский философ и писатель В.В.Розанов. В течение тысячелетий люди не перестают задаваться этим вечным вопросом, спорить о главном - о смысле жизни, ее нравственных ценностях и об отношении к ней, зачем им даны могущественный разум, разнообразные чувства, эмоции, твердая воля и богатое воображение. Миллиарды человеческих жизней в пределах только одного века уходят в Вечность. Поколения сменяют друг друга. С наступлением старости или роковой болезни, почувствовав свою обреченности, человек все более задумывается, что такое жизнь, зачем он жил, что совершил, во что верил. Была ли его жизнь полезной, не напрасной, высоким ли было его предназначение? Какие благие дела, реализованные помыслы и какая память останутся после жизни? И есть ли вообще в жизни смысл? Или это «бессмысленное чередование рождений и смертей»? (Е.Н. Трубецкой). Если есть, то в чем он, и как вести осмысленную жизнь, как сделать ее счастливой и достойной? И что после смерти? Поисками ответов на эти вопросы занимались и занимаются и мифология, и различные мифологические учения, и искусство, и многочисленные направления философии. В этой работе я показала только несколько направлений в философии, осветила только несколько работ философов, которые пытались ответить на глобальный вопрос: «В чем смысл жизни?» В отличие от мифологии и религии, которые, как правило стремятся навязать, продиктовать человеку определенные решения, философия апеллирует прежде всего к разуму человека и исходит из того, что человек должен искать ответ самостоятельно, прилагая для этого собственные духовные усилия. Философия же помогает ему, аккумулируя и критически анализируя предшествующий опыт человечества в такого рода поисках. Из всего изложенного, я могу сделать такой вывод: что смысл существования человека - в самом существовании, в самом бытие человека. В дальнейшем с развитием науки и техники, с космизацией человечества, выходом его в будущем в бесконечные просторы Вселенной вероятно изменят во многом и наши представления о времени, что, по-видимому, будет связано с новым пониманием смысла человеческой жизни, ее длительности, смерти и бессмертия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
В мире причин и следствий. Смысл жизни: диалог мировоззрений. - М.: Знание.
Зеленкова И.Л. Проблема смысла жизни: опыт историко-эстетических исследований. - Мн.: Университетское.
Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и прим. И.К. Гаврюшина. - М.: Издат. группа «Прогресс - Культура».
Смысл жизни в русской философии. Конец XIX - начала XX века. Под редакцией А.Ф.Замалеева. С.-Петербург «Наука».
Философия. Учебное пособие для студентов ВУЗов/ В.Ф.Берков, П.А.Водопьянов, Е.Е.Волчек и др. Под ред.Ю.А.Харина. - Мн.: ТетраСистемс. Виктор Франкл. Человек в поисках смысла. Москва, Прогресс, 1990 г.
Введение в философию: Учебник для вузов. Фролов И.Т. и др. - М..: Политиздат.
В поисках смысла. Мудрость тысячелетий. / Составитель А.Е. Мачехин. Изд.2-е, перераб. И доп. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
Фрейд З. Неудовлетворенность культурой. Мир философии. - М. - Ч.2. - С.127-138.
анализирует основоположения этики эвдемонизма, рассматривающего нравственность как реализацию стремления к счастью. Грот отчетливо и определенно заявляет, что между идеалами эвдемонизма, эпикуреизма и геданизма, с одной стороны, и платонизма и христианства - с другой, примирения быть не может. Полярна ориентация этих идеалов. Христианство, по Гроту, направляет идеалы воли как высшего нравственного начала к творчеству высших духовных и нравственных ценностей, а этика счастья заземляет и понижает нравственную волю человека. На Грота оказал огромное влияние А. Шопенгауэр с его концепцией мировой воли как творящего мирового начала. Для Н.Я.Грота также неприемлема мораль пользы и счастья. Вообще нравственная дилемма, полагал Грот, всегда неизменна, во все времена: нравственный долг или личное счастье и «третьего решения вопроса, - убежден Грот, - ни логически, ни психологически быть не может». Человеком движет нравственный долг, а в его основе "Лежит «общая мировая воля к жизни - „всеобщая душа", как говорили древние». Грот весьма определенно формулирует свою исходную позицию, считая, что «психологически главным устоем нразственнои жизни и деятельности является в нас мировая воля к жизни духовной». Вот на этом, убежден Грот, уже можно выстраивать духовную и нравственную жизнь. Итак, для Грота очевидно, что дилемма: долг или счастье? - разрешается в пользу долга. Грот интересен тем, что он предпринимает попытку примирить позиции А. Шопенгауэра и И. Канта, точнее, синтезировать их: кантовскую мораль долга и шопенгауэровскую мировую волю, «очищенную» от пессимизма. Пессимизма не жизненного, а теоретического. В реальной жизни Грот, как и многие другие русские-мыслители, был настроен отнюдь не оптимистически, считая, что ему выпало жить в тяжкое время. Это, кстати, фатально для России: трагическое несоответствие между мыслями и мечтами о России, «богоизбранной» Россией и реальной Россией, никак не соответствующей этим прекрасным мечтам. 3.7Л. М. Лопатин Второй редактор журнала «Вопросы философии и психологии» Л. М. Лопатин, психолог, философ-спиритуалист, большой друг Вл. Соловьева, также занят поиском основоположений, при которых только и позволительно - психологически и логически - ставить проблему осмысленности жизни. Для Лопатина необходимо говорить о нравственном смысле жизни, который становится реальным лишь в том случае, если мы исходим из идеи свободы воли как исходной. Сама идея свободы воли предполагает всепроникающую творческую активность. «Задача жизни, - подчеркивает Лопатин, - в ее всепроникающей творческой организации». Синтез свободы воли и творческой активности формирует в духовном мире состояние нравственной свободы. Лопатин предостерегает читателя против того, чтобы понимать нравственную свободу как простое отрицание необходимости. И здесь Лопатин органично (для себя) приходит к идее бессмертия души как одной из обязательных и безусловных составляющих духовной структуры личности. Без веры в бессмертие души не обосновать идею внутреннего достоинства личности, что является, по Лопатину, коренным началом нравственности. В основу нравственной жизни Лопатин готов положить не любовь и сострадание, а признание достоинства свободной личности. Лопатин утверждает, что достоинство личности является самым глубоким внутренним стимулом нравственной жизни, но реализуется он только в том случае, если жизнь наша спроецирована в вечность. Он убежден в том, что «вечное достоинство человеческой личности подразумевает ее вечную реальность». Или, как в другом месте выражает эту идею Лопатин, «вечность внутреннего существа человека». Художественно-философский, духовный опыт Ф. М. Достоевского был для русской нравственной философии конца XIX в. тем ориентиром, с которым она сверяла свои идеи и в котором находила духовную поддержку. И Введенскому, и Гроту, и Лопатину очевидно: для решения проблемы смысла жизни нужна абсолютная уверенность в том, что жизнь человека не ограничена временными рамками, она спроецирована в вечность и это обеспечивает основания для нравственного творчества. Не зря Лопатин говорит об органичной внутренней связи творчества с идеей бессмертия души. В этом он видел глубокую внутреннюю необходимость разрешения проблемы смысла жизни для человека. Русская нравственная философия конца XIX- начала XX в. была настроена весьма критически в отношении философско-социологических теорий, видевших в решении социально-экономических проблем путь к достижению материального и духовного благополучия. Предельная поляризация русской мысли на рубеже веков имела трагические последствия для нашей страны. Мы до недавнего времени о русской религиозно-философской мысли говорили не иначе, как в резко критическом тоне. Сейчас нередко наблюдается прямо противоположная позиция, считающая, что в России была только религиозно-философская мысль, а иной просто не было. Причем утверждается часто это без понимания существа дела. Важно выяснить реальные истоки, корни религиозно-философской мысли, а заниматься апологетикой - не дело исследователя. Необходимо также понять ее духовное, нравственное значение не только для верующих, но и для культуры, морали, человеческого сознания. Для русской мысли после Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого главным человеческим назначением в этом мире является реализация нравственного потенциала, без чего все остальное теряет смысл. Следует отметить моральную направленность, заостренность русской мысли, почему мы и называем русскую философию конца XIX в. нравственной. Если идет речь об устройстве общественном, то это должно быть прежде, всего и в конечном счете нравственное устройство. Нравственные условия должны закладываться в фундамент здания, это самые необходимые условия, без которых здание не будет иметь никакого человеческого смысла. 3.8 Е. Н. Трубецкой Очень интересную попытку синтетического решения проблемы смысла жизни (на религиозной основе) предпринимает кн. Е. Н. Трубецкой. Основная тема философии Трубецкого - вопрос о смысле жизни и его религиозное, художественное и философское решение. Этой проблеме посвящены работы «Смысл жизни», «Социальная утопия Платона», «Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи», «Два мира в древнерусской иконописи» и др. Особенно остро поставлен вопрос в работе «Смысл жизни», написанной в 1918 г. Россия лежит в развалинах, она угрожает гибелью всемирной культуре, и в такие эпохи, справедливо замечает Трубецкой, потребность ответить на вопрос о смысле жизни «чувствуется сильнее, чем когда-либо». Жестокое страдание заставляет углубиться в поиски ответа на вопрос о смысле - цели жизни. Пафос работы «Смысл жизни» - поиск синтеза божеского и человеческого путей. Решение вопроса о смысле и цели человеческой жизни Трубецкому видится в, рамках христианского сознания, однако сам предмет исследования шире, здесь есть общезначимый духовный жизненный смысл, способный послужить идее культурного внеконфессионального (или межконфессионального) синтеза. Как религиозный мыслитель, Трубецкой полагает, что только ориентация человеческой души на небесное отличает подлинную духовную жизнь от ее подобия или от жизни бездуховной. «Единственная достойная человека форма общежития, - пишет Трубецкой, - есть та, где царствует правда божеская, а не человеческая. Вся философия Платона - не что иное, как искание этого „вышнего города"».1 Это Трубецкой писал в 1908 г. в блестящей теоретической историко-философской работе о Платоне. Но жизнь вносила коррективы и в религиозную концепцию. Надо, убежден Трубецкой, найти пути единения человеческого и божеского. Образец такого единения, с точки зрения Трубецкого, предметно зримо представлен был в древнерусской иконописи. «Не один только потусторонний мир Божественной славы нашел себе изображение в древнерусской иконописи. В ней мы находим живое, действенное соприкосновение двух миров, двух планов существования». Итак, Трубецкой считает правомерным и более соответствующим духу христианства как богочеловеческой религии говорить о двух линиях жизни: плоскостной, земной, или горизонтальной, и небесной, восходящей, или вертикальной: «Одна утверждается здесь на земле, упирается в землю обоими концами. Другая, напротив, стремится прочь от земли, вверх». И эти две линии скрещиваются. Только тогда реализуется смысл любого бытия: человеческого, природного, божественного. Ибо «полнота всемирного смысла может явиться только в объединении неба и земли. Одно из двух - или все в мире в конечном счете осмысленно, или все бессмысленно. В конце XX в. мысль Трубецкого о необходимости синтеза божеского и природного, или духовного и материального, в высшей степени актуальна. В то время, когда человек все сделал для того, чтобы поставить на карту
вопрос о физическом существовании жизни, идея единения земного и духовного, человека и мира, личности и общества более чем необходима человеку и человечеству как первостепенная и объединяющая. Сегодня нет более значимой цели, и она способна привести к созданию такой жизни, где человек и человечество наконец-то могут реально воплотить идею всечеловеческого братства, включающего в свою духовную орбиту мир природы, землю, без которой человеку никогда не устроиться. На Западе в начале XX в. великий гуманист А. Швейцер говорил о необходимости новой морали и этики. Этика должна исходить из принципа благоговения перед жизнью. Возлюбить жизнь до жизни, до осознания смысла ее, построить духовную жизнь на началах любви ко всему человеческому, божественному и природному, принять в свою душу весь мир как свою собственную судьбу - первый и самый важный ориентир на пути решения проблемы смысла жизни. Русская нравственная философия шла к этому великому синтезу. Окончательного ответа не будет никогда, да и вряд ли нужно к нему стремиться. Важно видеть другие пути, их значимость и найти свой путь, не отторгающий другие, а включающий все их богатство, человеческий, духовный и природный смысл. В будущем объединяющей человечество идеей станет идея творческого созидания и нравственного синтеза, всеединства и любви. И этот процесс должен начаться уже сегодня, чтобы такое будущее состоялось. .9Семен Людвигович Франк Последним довелось писать о смысле жизни Семену Людвиговичу Франку (1877-1950), уже находившемуся в вынужденной эмиграции. В свойственной ему удивительно простой и ясной манере он воспроизвел аргументы и выводы своих предшественников, создав насыщенный, выразительный финал русской философской симфонии, убедительно раскрывающей значение и силу соборного сознания. Есть, конечно, в этой симфонии риторические длинноты, повторения, порой встречаются неожиданные нонаккорды, неразрешенные диссонансы. Осталась, в частности, не вполне разработанной кантовская тема: три столь родственных русской духовности мотива, перечисляемые в последовательности трех «Критик» - апофатики, персонализма и антиутилитаризма, - не без успеха развивались русскими мыслителями до начала мировой войны, затем философия обнаружила свою проницаемость для политических пристрастий: кто прямолинейно связал Канта с Крупном, кто преодолевал кантианство алогизмом, кто - панлогизмом... Понятно, что и «Абсолютное Сознание» не успело пройти соборной проверки. И тем не менее, в самом существенном можно еще раз подчеркнуть полное единомыслие русских религиозных философов. Конкретное осмысление каждой конкретной личной жизни как жизни «лика», «образа Божия», осуществляется ее соотнесением с трансцендентного Полнотою Жизни и Смысла, т.е. в богосознании, которое по своей природе тáинственно и синэргийно (Ин. 6, 44, 45), а значит поддерживает непосредственное богообщение. Осмысленная жизнь стремится быть непрестанным бого-служением, благоговейным и радостным несением своего креста, иначе - несением всякого служения в непрерывном богосознании и богообщении. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Стоит ли жизнь того, чтобы жить или нет, это единственно серьезный вопрос. А.Камю «Я кончен. Зачем я жил?!!!» - воскликнул однажды русский философ и писатель В.В.Розанов. В течение тысячелетий люди не перестают задаваться этим вечным вопросом, спорить о главном - о смысле жизни, ее нравственных ценностях и об отношении к ней, зачем им даны могущественный разум, разнообразные чувства, эмоции, твердая воля и богатое воображение. Миллиарды человеческих жизней в пределах только одного века уходят в Вечность. Поколения сменяют друг друга. С наступлением старости или роковой болезни, почувствовав свою обреченности, человек все более задумывается, что такое жизнь, зачем он жил, что совершил, во что верил. Была ли его жизнь полезной, не напрасной, высоким ли было его предназначение? Какие благие дела, реализованные помыслы и какая память останутся после жизни? И есть ли вообще в жизни смысл? Или это «бессмысленное чередование рождений и смертей»? (Е.Н. Трубецкой). Если есть, то в чем он, и как вести осмысленную жизнь, как сделать ее счастливой и достойной? И что после смерти? Поисками ответов на эти вопросы занимались и занимаются и мифология, и различные мифологические учения, и искусство, и многочисленные направления философии. В этой работе я показала только несколько направлений в философии, осветила только несколько работ философов, которые пытались ответить на глобальный вопрос: «В чем смысл жизни?» В отличие от мифологии и религии, которые, как правило стремятся навязать, продиктовать человеку определенные решения, философия апеллирует прежде всего к разуму человека и исходит из того, что человек должен искать ответ самостоятельно, прилагая для этого собственные духовные усилия. Философия же помогает ему, аккумулируя и критически анализируя предшествующий опыт человечества в такого рода поисках. Из всего изложенного, я могу сделать такой вывод: что смысл существования человека - в самом существовании, в самом бытие человека. В дальнейшем с развитием науки и техники, с космизацией человечества, выходом его в будущем в бесконечные просторы Вселенной вероятно изменят во многом и наши представления о времени, что, по-видимому, будет связано с новым пониманием смысла человеческой жизни, ее длительности, смерти и бессмертия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
В мире причин и следствий. Смысл жизни: диалог мировоззрений. - М.: Знание.
Зеленкова И.Л. Проблема смысла жизни: опыт историко-эстетических исследований. - Мн.: Университетское.
Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и прим. И.К. Гаврюшина. - М.: Издат. группа «Прогресс - Культура».
Смысл жизни в русской философии. Конец XIX - начала XX века. Под редакцией А.Ф.Замалеева. С.-Петербург «Наука».
Философия. Учебное пособие для студентов ВУЗов/ В.Ф.Берков, П.А.Водопьянов, Е.Е.Волчек и др. Под ред.Ю.А.Харина. - Мн.: ТетраСистемс. Виктор Франкл. Человек в поисках смысла. Москва, Прогресс, 1990 г.
Введение в философию: Учебник для вузов. Фролов И.Т. и др. - М..: Политиздат.
В поисках смысла. Мудрость тысячелетий. / Составитель А.Е. Мачехин. Изд.2-е, перераб. И доп. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
Фрейд З. Неудовлетворенность культурой. Мир философии. - М. - Ч.2. - С.127-138.