Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

' Языки, в которых преобладают односложные слова. — Прим. перев

К оглавлению

==660

Э. Эванс-Причард. Сравнительный метод в социальной антропологии

подтверждения таких выводов, полученных при помощи статистического подхода. Необходимо упомянуть и некоторые другие методологические недостатки исследований Тайлора. Не следует требовать слишком многого от новаторского исследования, даже если оно предпринято великим и оригинальным умом, вместе тем будет справедливо, если мы скажем, что корреляции, претендующие на значимость, должны выходить за рамки простой констатации сходств и различий и подкрепляться конкретными фактическими данными. Тайлор же никогда не публиковал тех данных, на основе которых он делал выводы, так что нам ничего не известно ни о тех источниках, которыми он пользовался, ни о том, какие народы были включены в его расчеты (прослеживать их в работах Спенсера — дело чересчур трудоемкое). В результате мы не располагаем никакими средствами для проверки изложенных им результатов. И, наконец, еще одно затруднение, с которым сталкивается каждый, кто пытается сравнивать вещи (обычаи), а не качества или аспекты этих вещей, заключается в том, что они могут — а отчасти даже и должны — быть в некоторых чертах сходными друг с другом, а в некоторых чертах отличаться друг от друга. Следовательно, классификация, которая обязательно предшествует проведению сравнений, зависит от того, какие критерии будут выбраны в качестве ее основы. При пользовании разными критериями выводы получаются разными.

Я всего лишь упомяну здесь имя блестящего и широко образованного голландского социолога С.Р. Штейнмеца, который на исходе прошлого столетия также предпринял попытку сопоставить общества и культуры всего мира, надеясь на то, что при помощи количественного анализа ему удастся получить значимые выводы. Нельзя сказать, что Штейнмецу самому удалось — даже в его выдающемся труде «Ethnologische Studien wrersten Entwicklung der Strafe» (1894), представляющем собою исследование обычаев мести и кровной вражды в примитивных обществах, — показать, что из этого материала, который он с величайшим усердием собрал из этнологической литературы, может быть выведено определенное важное соотношение. Не удалось это и его ученикам, проводившим свои исследования на том же материале. Одно из таких исследований, опубликованное на английском языке, мы и рассмотрим. Труд Нибора «Рабство как промышленная система», впервые изданный в 1900 г., представляет собой образец такого рода исследований. Автор доказывает, что тот вид рабства, который он рассматривает, отсутствует у охотников и рыболовов (за исключением индейцев, живущих в северных при-

==661

Методы интерпретации культуры

брежных районах Калифорнии, где сложились особые условия жизни, прежде всего изобилие пищи) и у пастушеских народов (поскольку для этих народов рабский труд не принес бы никаких преимуществ и мог бы даже иметь отрицательные последствия). Аналогичным образом, не обнаруживается он и там, где для поддержания жизнеобеспечения требуется наличие капитала (например, саней и ездовых собак у эскимосов) и где нет свободных для использования земель (что свойственно большинству островов Океании), ибо люди, лишенные капитала, необходимого для эксплуатации ресурсов, или не имеющие ресурсов, которые они могли бы эксплуатировать, вынуждены работать на других. В таких условиях имеет место свободный труд и отсутствует необходимость в личном принуждении, в то время как там, где труд каждого человека на благо самого себя и своей семьи обеспечивает достаточное пропитание, возникает необходимость применения силы для того, чтобы заставить его работать на другого. Такова основная тема исследования Нибора, и таковы выводы, которые, с его точки зрения, вытекают из изучения экономической истории Англии и Германии. Между тем, все старые проблемы проявляются и здесь: ненадежность источников (хотя следует признать, что автор пользуется ими весьма осмотрительно); сложность определения понятий, в частности, трудность разграничения рабства и крепостничества; и, опять-таки, трудность классификации, ибо насколько правомерно отнесение культурно развитых индейцев Калифорнии и австралийских аборигенов к одному и тому же классу? Мы должны еще раз обратить внимание на то, насколько сложными являются изучаемые факты, или, другими словами, насколько большое число факторов вовлечено в игру, причем многие из них не являются экономическими (что полностью признает и сам Нибор). Ввиду этого сомнительно, можно ли утверждать что существует причинная связь между рабством и экономическим состояниям. Если взять негативный пример, то история римского рабства также не подтверждает сделанных Нибором выводов, хотя факты в данном случае и не вполне ясны⁵. Стало быть, многое еще нуждается в уточнении, и вновь приходится отметить, что эти выводы не дают нам почти ничего сверх того, чего следовало ожидать. Хотя, пожалуй, полезно было бы подтвердить, что рабов, не содержат, когда от них нет никакой пользы.

Одно из достоинств трактата Нибора состоит в том, что он воздерживается от тех эволюционистских допущений, которые искажали интерпретацию фактов у Мак-Леннана и Спенсера, Нибор открыто заявляет, что его классификация эконо-

==662

Э. Эванс-Причард. Сравнительный метод в социальной антропологии

мических — или, правильнее сказать, биономических' — типов разработана с целью исследования одного из состояний, а не одной из стадий развития. То же самое может быть сказано и о книге, опубликованной совместно Хобхаусом (именем которого названа данная лекция), Уилером и Гинсбергом. Книга эта вышла в свет в 1915 г. и называется «Материальная культура и социальные институты простого населения. Опыт соотношений» («The Material Culture and Social Institutions of the Simpler Peoples. An Essay in Correlation»). Это была свежая попытка установления соответствий между экономическими (в широком смысле), прежде всего биономическими, состояниями и некоторыми социальными институтами. Работа сделана в том же русле, что и исследование Нибора, хотя охватывает более широкий круг вопросов. Данное исследование было осуществлено на материале более 600 народов и охватило период от наименее известных Naturmenschen" до начала возникновения исторических цивилизаций. Были сделаны следующие выводы: есть явные свидетельства того, что экономическое развитие сопровождается развитием организованного управления и публичного права; матрилинейность и матрилокальность в целом несколько превалируют в обществах охотников, патрилинейность и патрилокальность явно доминируют в пастушеских обществах, а в аграрных обществах принципы матрилинейности и патрилинейности приблизительно уравновешивают друг друга, и, стало быть, цифры не подтверждают предполагаемой связи между сельскохозяйственной экономикой и системой матриархата; заключение брака с условием выдачи приданого невесте заметно набирает вес по мере роста экономической культуры и более свойственно пастушескому, нежели аграрному состоянию; обычай полигамии получает распространение вместе с промышленным развитием и достигает пика распространения в пастушеском состоянии; во всех примитивных обществах женщине свойственно подчиненное положение, хотя в аграрных обществах оно несколько лучше, чем в охотничьих, тогда как в пастушеских обществах заметно хуже, чем во всех прочих; организованные войны получают развитие вместе с ростом промышленности и социальной организации в целом; с ним же связаны развитие разных форм подневольного тру-

" Биономический — связанный с жизнеобеспечением сообщества, с целостной организацией процесса преобразования природного материала в потребительские формы, обеспечивающие сохранение и воспроизводство сообщества и составляющих его индивидов. — Прим. перев. " Первобытные народы (нем.).

==663

Методы интерпретации культуры

да (рабства и крепостничества) и возвышение знати; распространение «реального» каннибализма является скорее региональным, нежели культурным; практика инфантицида вместе с развитием культуры начинает угасать, что наиболее ярко заметно в пастушеских группах; принцип общинного владения землей доминирует на низших стадиях культуры и сохраняет незначительный перевес у пастушеских народов.

Я выражаю все свое уважение к авторам этой замечательной книги, в особенности за то, что они не пытались высказывать необоснованные утверждения и игнорировать противоречащие их гипотезам факты под тем предлогом, будто это всего лишь пережитки; и вместе с тем я не думаю, что достигнутые ими результаты стоили того труда, который они затратили на их получение. Мне самому однажды довелось столкнуться с трудностями, связанными с подсчетами такого рода; данные были разрозненными, неполными и ненадежными (даже с более систематическими даными, собранными за период с 1888 по 1915 г., сегодня следовало бы обращаться крайне осторожно), и в обследование были включены такие народы, о которых на самом деле было известно очень мало. Кроме того, широкий охват исследования не позволял авторам должным образом контролировать качество используемых источников. Если говорить, в частности, о моей области исследований — т. е. об азанде Центральной Африки, — то основным авторитетом в этой области для авторов книги был Швейнфурт, который по сути дела таковым не являлся; в результате, «ньям-ньям», как он называл азанде, фигурируют в таблицах под разными названиями как три (азанде, ньямньям, адио) или даже четыре (абандиа) разных народа. Стали очевидны старые затруднения, связанные с выделением единиц сравнения и определением того, принадлежат те или иные институты к одному классу и не следует ли допустить их общее этническое происхождение Еще одна проблема сопряжена с оценкой степени влияния других факторов — как то социальных, расовых, факторов среды, — которая необходима для того, чтобы выяснить, какое значение может быть придано статистическим корреляциям между состояниями культурного развития и степенью распространения того или иного института или обычая. Авторы вполне отдавали себе отчет в этих затруднениях и признают на первой же странице, что «вряд ли существует хоть какое-нибудь социологическое обобщение, которое бы не спотыкалось о тот или иной неудобный факт»⁶. Я еще раз подчеркиваю, что исследования такого рода, как правило, завершаются либо такими выводами, которые интересны и полезны, но которых по большей

==664

Э. Эваис-Причард. Сравнительный метод в социальной антропологии

части и следовало ожидать, — например, о том, что существует явная связь между экономическим ростом и развитием управления, права, военного дела, рабства, знатного сословия, индивидуальной и сословной собственности на землю, — либо же такими корреляциями, которые, даже обладая некоторой значимостью, не раскрывают причин, — например, у пастушеских народов женщина находится в угнетенном положении, доминирует патрилинейный принцип, полигамия достигает пика своего распространения, а инфантицид и каннибализм почти не наблюдаются. Метод статистической корреляции способен лишь ставить вопросы, но не может сам по себе ответить на них.

Статистический способ применения сравнительного метода в крупномасштабных исследованиях в нашей стране был отвергнут, в Голландии же почти вышел из употребления. Однако в Англии цель установления законов, или универсалий, — т. е. суждений, из которых нет исключений, — продолжал отстаивать Радклиф-Браун, один из самых почитаемых и влиятельных служителей нашей науки; вместе с тем, статистикой он не пользовался, и на практике его версия сравнительного метода в целом представляла собой возвращение к иллюстративному методу. Я с сожалением вынужден заметить, что многое из того, что было им написано, Штейнмец заклеймил бы как праздную спекуляцию, а Нибор рассматривал ее как пример того, против чего он решительно протестовал, т. е. как вольную практику придумывания удобного объяснения того или иного социального феномена с последующим поиском таких иллюстраций, которые бы его подтверждали, и пренебрежением всего остального относящегося к данной проблеме материала. Приведу несколько коротких примеров. В своей ранней статье «Брат матери в Южной Африке» он, вероятно, был прав, высгупив против концепции пережитков, но его позитивный вклад, как мне кажется, не является той моделью процедуры научного исследования, какой он претендует быть. Радклиф-Браун пытается показать, что в соответствии с так называемым принципом эквивалентности сиблингов чувство нежности к матери распространяется на ее брата, а чувство почтения к отцу — на его сестру. Однако в этой статье не предпринимается попытка связать это предполагаемое перенесение чувств с системой родства в целом (например, брат матери является также и братом жены отца), правами собственности, политической властью и т.д. Факты специально подбираются и в итоге ограничиваются пятью иллюстрациями (источники сведений о двух обществах не называются), а все другие народы мира игнорируются, хотя