ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.09.2024
Просмотров: 121
Скачиваний: 0
“Четыре японских острова Курильской гряды, которые в сорок пятом году отошли под юрисдикцию СССР, сегодня являются камнем преткновения в японо-российских отношениях ”- так утверждают члены движения за возвращение пресловутых островов. Штаб этой общественной организации ведет достаточно активную деятельность. Проводятся даже специальные марафонские забеги, посвященные борьбе за “северные территории”. В дружелюбной обстановке прошла наша журналистская встреча с местным вице-мэром. В память о ней нам подарили заколки для галстуков с надписью: “Отдайте наши острова!”
(В. Полупанов “Надевал я кимоно, но японцем не стал”, АИФ)
Цель путевых заметок - “отражение политики в быте и нравах” ; нужно подмечать такие детали, такие сценки, разговорные реплики, приметы быта, которые с достаточно очевидностью перед картину социальной жизни, политическую расстановку сил, общую ситуацию в стране, ее экономический и культурный уровень.
Как же все-таки сквозь “картинки быта” пробивается суждение?
В путевом очерке особенно возрастает роль автора -публицистического героя. Именно автор - связующее звено в повествовании о прошлом и настоящем, именно он- посредник, знакомящий нас с чужим бытом и непривычными поступками. Очень важен его свежий взгляд. “Ты отправляешься в путь, надеясь увидеть то, что до тебя видели другие. Но это не может быть твоей главной целью. Ты рассчитываешь на большее - увидеть и узнать то, чего не увидел и не узнал никто до тебя, а если увидел и узнал, то в иное время и в ином свете”. (Г. Бочаров).
Иногда публицист как бы ведет спор с позиций своей страны, своих привычных взглядов и ценностей. Повторим, - главные аргументы в этом споре - не декларативны, в роли аргументов выступают воссозданные впечатления, сценки, беседы, фрагменты портретов. Отражением характерных примет жизни социальной выступают, нередко, такие штрихи быта, культуры, которые на первый взгляд весьма далеки от “политики”. В одном из очерков, применяя прием “спор с воображаемым оппонентом”, И. Эренбург писал: “Вы говорите об искусстве составления букетов..., по-вашему, эти люди только и делают, что сочиняют стихи, но вот передо мною статистика...” (отражающая социальные конфликты). В том-то и трудности, и особенности жанра очерка, - произведения многопланового: предполагается рассказ о социальных проблемах, однако, не упускающий из виду бытовую сторону “просто жизни”, представляющий ее во всей красочной полноте. Убеждение идет через “видимое”, логическая доказательность авторских рассуждений подкрепляется “услышанным” - подлинным. (Прямое рассуждение - область других жанров).
Что-то из увиденного публицист внутренне отвергает, другое -воспринимает как близкое. понятное. Вырабатывается собственная интонация, очень ценная для очерка. Среди “соблазнов, специально подстерегающих путешественников”, Я. Голованов называет как самый распространенный - “отказ от собственной интонации. Это очень трудно: рассказать о Ниагаре и Большом Каньоне, о секвойях и Диснейленде, и не сойти с рельсов выбранной интонации, не позволить величию чудес и диковинок прикрыть второстепенные, но важные детали”.
В свое время, отводя от А. Герцена упреки в простом повторении фактов, известных из газет, В. Белинский подчеркивал, что главный интерес путевых очерков - “в том, как отразился факт в личности автора”. Это суждение справедливо и сегодня.
Современные тенденции жанра таковы, что обострен интерес к публицисту как к личности мыслящей; самовыражение автора очень ценно. Реальный человек, совершивший реальное путешествие, в “очерковой жизни” он совершает путешествие заново, и показывает читателю, “как сознание проделало путешествие”, по словам И. Эренбурга, - путешествие по незнакомой стране и “по собственной жизни” (поскольку общение с людьми, новые впечатления как-то отразились, не могли не отразиться на самом авторе).
Незначительные события, случайные встречи становятся значительными, важными, интересными, поскольку они расцвечены авторским живым участием, авторской иронией, авторским негодованием, сопоставлениями с его биографией и фактами жизни хорошо знакомых ему людей. Действенная роль публициста - гражданина своей страны - позволяет все время и очень естественно проводить параллели, сравнения с жизнью и нравами страны родной. Еще в XIX веке авторитетные литературные критики, отзываясь на путевые очерки современников, обращали внимание, что наиболее интересны те, в которых “разговор о Европе становился разговором о России”.
В путевых заметках очеркиста постижение незнакомого образа жизни все время идет через сопоставление с привычным, знакомым.
Конечно, сопоставления не должны быть навязчивыми, тенденциозными. Особенно неприемлемы неуклюже - демонстративные противопоставления (“у нас” -и “у них”); критик Н. Погодин более сотни лет назад высмеивал российских “путешественников”, чей неумеренный патриотизм заставлял их друг за другом вдохновенно утверждать в путевых впечатлениях “что Европа гниет, что железные дороги ведут в ад, и тому подобные странности...”
Для советской прессы, особенно 40-х- 50х годов ХХ века, было очень характерно деление на “черное” и “белое”, цензура строго следила за “идеологической выдержанностью” путевых очерков из “враждебных, капиталистических” стран. И когда В. Некрасов опубликовал в начале 60-х годов свои знаменитые очерки об Америке, в которых было много доброжелательного любопытства, остроумных параллелей, и ни слова о “загнивающем капитализме”, ему этого не простила официальная пропаганда (как известно, результатом начавшейся травли, обвинений в антипатриотизме и диссидентстве стал вынужденный отъезд писателя за границу, где он и умер).
Прошло еще двадцать лет, времена изменились, и вот уже в рецензии на новую книгу очерков об Америке (уже упоминавшуюся выше, написанную Б. Стрельниковым и В. Песковым) как важное достоинство отмечено следующее: “В книге нет границ черного и белого. Если авторы пишут, к примеру, что в США хорошие дороги, это не обязывает их абзацем ниже писать о грязи негритянских кварталов. Честные, разумные люди, знающие и любящие свою страну, они столь же честно и разумно разглядывают жизнь страны чужой, сопоставляют, прикидывают, вернее, нас с вами заставляют прикидывать”.
Нет необходимости выносить приговоры там, где оценка очевидна, где она естественно вытекает из эмоционального содержания сцен и эпизодов, из авторского сопоставления привычного и незнакомого. И "художественное" – авторские ассоциации читатель тоже должен воспринимать как естественные, принимать, как должное, сопутствующие им размышления. Процитируем еще раз И. Эренбурга: Я дорожу национальными чертами в народе, как и в человеке - дороги его особенности, его неповторимые черты. Важны, увлекательны, милы особенности быта, мышления, искусства. Но есть и другое, не менее существенное- то, что сближает людей. Путешествуя, конечно, дивился неизвестному, жадно вглядывался в чужое и радовался, находя в неизвестном - знакомое, в непонятном - близкое... Радовался, когда понимал: их волнует то же, что и меня... Нет меж нами тех океанов и гор, которые я пролетал... Мир огромен и очень мал. Все удивительно понятно.
Как иллюстрация- пример из “Голландских писем” М. Шагинян:
В этой странной земле, лежащей ниже уровня моря и отвоеванной у воды... началом всего был человек, его рука и лопата. А рука голландца - не простая. Мне рассказывали мои новые друзья, что когда родится ребенок в голландской семье, от самой бедной до самой богатой, мать берет его ладошки - чуть только он начинает понимать - и показывает ему на них две извилинки (они всегда есть на ладошках): знак M, а если перевернуть, будет W (посмотрите у себя, вы их найдете!) и говорит своему ребенку: M -это “человек” (mens по-голландски), а W -это “работа” (werk). Человеку надо работать, человек родится, чтобы работать...
Каждый эпизод “путешествия по собственной жизни” может быть проблематичным. Очерки - “книга с двумя героями: страна и человек, который, постигая ее, ведет повествование. Это всегда внутренний диалог. И чем острее противоречия в этом диалоге, тем рельефнее вырисовывается страна, тем интереснее повествование” (Я. Голованов).
Человек постигающий - еще один тематический план путевого очерка (помимо “экзотики”, “проявления политики в быте и нравах”). Исповедальный характер очерковой прозы, издавна ей свойственный, ощутим и в современных путевых заметках. “Суть дороги - в движении духа, развитии характера, в той разности конечного и начального потенциалов, за которыми интересно следить читателю”, - пишет В. Конецкий, признанный автор этого жанра. “Албена что-то сместила у меня в голове”, - шутливо жаловался А. Левиков, автор путевых очерков о Болгарии... В процессе узнавания и постижения незнакомого меняется автор; его представления становятся четче, мысли - точнее. Обычно, ведущим методом организации материала в путевых заметках выступает метод ассоциативный. Обнаруживается внутренняя связь фактов и явлений, их чередование в повествовании не временное, но смысловое.
В отличие от эссе, тут четче формулируется публицистическая мысль, ассоциации сплетаются теснее с “картинками” реальных происшествий. (Факты экзотические, “туристские” перемежаются с портретными зарисовками, сценками и “фактами со стороны”, о которых вспомнил путешественник). Очеркисты часто используют в путевом очерке приемы репортажа, например, прием постепенного приближения к объекту, все более пристального и конкретного знакомства (“наезжающая камера”).
Само путешествие, его временная канва может быть воссоздана, как основа повествования (как в репортаже). Так построены были, к примеру, очерки М. Шагинян, Б. Стрельникова и В. Пескова. Другие предпочитают не воссоздание путешествия, а перетасовку фактов и событий, подчиняя их композиции: “размышление о путешествии” (В. Некрасов, И. Эренбург, В. Кобыш, В. Полупанов),- “Не столько путешествуешь, сколько следишь за размышлениями, возникшими в результате поездки”.
Сюжетную линию очерка, как уже говорилось, ведут противоречия. Для путевого очерка специфичны противоречия между тем, что ожидал увидеть, и что увидел автор; между расхожим представлением о стране и непосредственным впечатлением; между “рекламным путеводителем” и подлинной жизнью. Не случайно “отбрасывание предвзятости” - прием, на который указывали еще в XIX веке как на ведущий прием путевых заметок, и сегодня продолжает служить журналистам - “путешественникам”: их очерки целиком, или отдельные, наиболее важные фрагменты, построены на противопоставлении предвзятого мнения “путевым открытиям”, на опровержении.
Разные профессиональные приемы преследуют, однако, все ту же цель: через воссозданное восприятие автора, через его литературно повторенную поездку, через постепенное знакомство читателя с незнакомой жизнью сформировать определенное отношение к тому, что было воссоздано, прочувствовано, осмыслено. Знакомясь - размышлять, постигая - оценивать, общаясь - спорить: вот что необходимо для приобщения читателя к публицистической мысли.
АВТОРСКОЕ “Я” ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ
Конечно, самовыражение журналиста не может идти ни в какое сравнение со сложностью воплощения внутреннего мира автора в произведениях изящной словесности (задачи тут иные). В прессе, а именно, в художественной публицистике, как и в “большой литературе”, создается автопортрет личности; однако, не столько в ее психологической неповторимости, сколько как портрет “публицистического героя” - социального типа, одного из нас
В публицистике “я” выглядит по-особому: “Я” как “Мы”. У авторского “я” - чрезвычайно важная смысловая и композиционная роль в произведениях современной публицистики. "Публицистический герой" помогает читателю следить за ходом "очеркового расследования" и используется как композиционный прием, для привлечения к динамике публицистической мысли.
Разные журналисты по-разному представляют некий авторский образ (“Публицист”), его характеристики своеобразны, индивидуализированы. Тем не менее, это не означает совпадения индивидуальности и образа. Расхождения образа автора в художественно - публицистических жанрах и свойств личности реального человека очень существенны. Хотя автор - реально существующее лицо, не правомерно говорить о “документальности” тех фрагментов, в которых автор излагает свои размышления, оценивает собственное поведение, изображает себя в разных жизненных ситуациях, “...показывая себя таким, каким он хочет казаться, но отнюдь не таким, каков он есть” (Жан Жак Руссо).
Реальная достоверность (удостоверенность): фамилия автора, подписывающего публицистический материал, факт служебной командировки, проведенных интервью, личного участия в каких-то событиях не может служить свидетельством документальности изображения его духовного облика. Можно сказать, что разные жанровые формы - это разные творческие варианты демонстрации “дистанции” между автором и его “публицистическим героем”.
Ближе всего автор “к самому себе” - в путевом очерке (в “путешествии по собственной жизни”).