ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.11.2024
Просмотров: 72
Скачиваний: 0
. Истерические, или театральные (histrionic) личности.
Психоанализ начал свою историю с попытки понять истерию и постоянно возвращался к этой проблеме каждое десятилетие, начиная с 1880-го года, когда Фрейд впервые взялся за ее решение. Вдохновленный работой французских психиатров Шарко, Жане и Бернгейма, которые исследовали истерические аффекты при помощи гипноза, Фрейд впервые начал задумываться над вопросами, которые придали психоаналитической теории ее уникальную форму: Как можно знать и не знать одновременно? Чем объясняется забвение важного личного опыта? Действительно ли тело выражает то, что мозг не может воспринять? Что могло бы объяснить такие исключительные симптомы, как полные эпилептиформные припадки у человека, не страдающего эпилепсией? Или слепоту у людей без физических нарушений органов зрения? Или параличи, когда с нервами все в порядке?
В те времена женщин, больных истерией, выгоняли из медицинских кабинетов и обзывали их теми словами, которые в XIX веке были эквивалентны теперешней “старой кляче” (“crock”). Каковыми бы ни были ошибки Фрейда относительно женской психологии или сексуальных травм, к его чести можно заметить, что он серьезно относился к этим женщинам и отдавал им дань уважения. Фрейд полагал, что, понимая их специфические страдания, он приблизился бы к постижению процессов, действующих в психике как эмоционально здоровых, так и эмоционально больных людей. Настоящая глава посвящена не тем драматическим нарушениям, которые описываются под рубрикой истерии (конверсии, амнезия, внезапные и необъяснимые приступы тревоги и многие другие угнетающие феномены), но тому типу личностной структуры, который, согласно наблюдениям, сопровождает данные состояния.
Истерический, или, в соответствии с более поздними изданиями DSM, театральный (histrionic), характер встречается у людей без частых или бросающихся в глаза истерических симптомов. Как и в случае с обсессивно-компульсивными людьми, не страдающими обсессиями и компульсиями, но функционирующими на основе тех же принципов, которые их вызывают, среди нас находится много и таких, кто никогда не имел истерических срывов, но чей субъективный опыт окрашен динамикой и защитами, их порождающими. Хотя данный тип личности чаще наблюдается у женщин, не являются исключением и истерически организованные мужчины. Фактически, Фрейд (1897) считал себя самого — и не без определенных на то оснований — в некоторой степени истерической личностью. Одной из его ранних публикаций (1886) была работа, посвященная истерии у мужчин.
Аналитически ориентированные терапевты склонны рассматривать людей с истерической организацией личности как относящихся к невротическому диапазону, поскольку защиты, определяющие их личный опыт, считаются более зрелыми1. Но существуют также истерические люди пограничного и психотического уровня. Некоторое время назад Элизабет Зетцель (Elizabeth Zetzel, 1968) отметила огромную дистанцию между относительно здоровыми и более глубоко нарушенными индивидами этой группы. Феноменистерического психоза был известен с древности (Veith, 1965, 1977) и в различных культурах (Linton, 1956). Отсутствие в DSM этого хорошо исследованного диагноза (Hollender & Hirsch, 1964; Langness, 1967; Hisch & Hollender, 1969; Richman & White, 1970) бесспорно обеднило наш подход к оцениванию и способствовало гипердиагностике шизофрении в случаях, когда следовало бы констатировать истероидный процесс, связанный с травмой2.
Люди с истерической структурой личности характеризуются высоким уровнем тревоги, напряженности и реактивности — особенно в межличностном плане. Это сердечные, “энергетичные” и интуитивно “человечные люди” (“people people”), склонные попадать в ситуации, связанные с личными драмами и риском. Иногда они могут настолько пристраститься к волнениям, что переходят от одного кризиса к другому. Из-за высокого уровня тревоги и конфликтов, от которых они страдают, их эмоциональность может казаться окружающим поверхностной, искусственной и преувеличенной. Их чувства меняются очень резко (“истерическая неустойчивость аффектов”). Возможно, Сара Бернар обладала многими истерическими чертами; литературная героиня Скарлетт О’Хара имела ряд качеств, которые современные диагносты расценили бы как театральные. Людям с истерической структурой характера нравятся бросающиеся в глаза профессии — профессии актера, танцора, проповедника, политика или учителя.
Драйвы, аффекты и темперамент при истерии.
Многие исследователи считают, что истерически организованные люди по темпераменту являются напряженными, гиперчувствительными и социофилическими личностями. Ребенок, который брыкается и пронзительно кричит, когда он фрустрирован, но вопит с ликованием, если им занимаются, вполне может иметь конституциональную предрасположенность к истерии. Фрейд (1931) утверждал, что чрезвычайно сильный аппетит может являться чертой человека, который станет истерическим; эти люди жаждут орального удовлетворения, любви, внимания и эротической близости. Они требуют стимуляции, но их подавляет слишком большое ее количество, и в результате они переживают мучительный дистресс.
Иногда высказывались предположения (Allen, 1977), что истерические люди, в силу своей конституции, больше зависят от функционирования правого полушария мозга (Galin, 1974) — в противоположность склонным к обсессиям индивидуумам, которым предположительно свойственно доминирование левого полушария. Одним из оснований для подобных размышлений является тщательная и плодотворная работа Шапиро (Shapiro, 1965) об истерическом когнитивном стиле, некоторые черты которого могут быть врожденными. Истерически организованные люди разительно отличаются от обсессивных качеством своих мыслительных операций. В частности, им свойственна импрессионистичность, глобальность и образность. Некоторые высокообразованные люди с истерической организацией личности являются необыкновенно креативными. Благодаря объединению данных аффективной и чувственной апперцепции с более линейными, логическими подходами к познанию, они порождают прекрасные образцы интеграции интеллектуального и художественного способа восприятия.
Фрейд (1925,1932) и многие последующие аналитики (например, Marmor, 1953; Halleck, 1967; Hollender, 1971) выдвинули предположение о двойной фиксации при истерии — на оральных и эдипальных проблемах. В упрощенном виде это можно сформулировать следующим образом: очень чувствительная и голодная маленькая девочка нуждается в особенно отзывчивой материнской заботе. Она разочаровывается в своей матери, которой не удается сделать так, чтобы девочка почувствовала себя адекватно защищенной, сытой и ценимой. По мере приближения к эдиповой фазе, она достигает отделения от матери посредством ее обесценивания и обращает свою интенсивную любовь на отца как на наиболее привлекательный объект, в особенности потому, что ее неудовлетворенные оральные потребности объединяются с более поздними генитальными интересами и заметно усиливают эдипальную динамику. Но как девочка может достичь нормального разрешения эдипового конфликта, идентифицируясь с матерью и одновременно соревнуясь с ней? Она все еще нуждается в матери и в то же время уже обесценила ее.
Эта дилемма привязывает ее к эдиповому уровню. В результате подобной фиксации она продолжает видеть мужчин как сильных и восхитительных, а женщин — как слабых и незначительных. Поскольку девочка считает силу врожденным мужским атрибутом, она смотрит на мужчин снизу вверх, но также — большей частью бессознательно — ненавидит и завидует им. Она пытается усилить свое ощущение адекватности и самоуважения, привязываясь к мужчинам, в то же время исподволь наказывая их за предполагаемое превосходство. Она использует свою сексуальность как единственную силу, которую, как она считает, имеет ее пол, вместе с идеализацией и “женской хитростью” — стратегией субъективно слабых — для того, чтобы достичь мужской силы. Поскольку она использует секс скорее как защиту, а не как самовыражение и боится мужчин и их злоупотребления властью, она с трудом достигает наслаждения от интимной близости с ними и может страдать от физических эквивалентов страха и отвержения (боль или бесчувствие при сексе, вагинизм и отсутствие оргазма).
Склонность Фрейда видеть в зависти к пенису универсальную женскую проблему берет начало из его работы с женщинами с истерической структурой личности. Когда Фрейд обнаружил, что его пациентки в своих снах, фантазиях и симптомах отождествляют власть мужчин с фаллическими образами, он выдвинул предположение, что в ранние годы эти женщины отождествляли беспомощность — и свою собственную, и беспомощность своих матерей — с отсутствием пениса. В патриархальной и все усложняющейся урбанизированной культуре, где традиционные достоинства женщины имели небольшой престиж, к таким выводам, возможно, с легкостью приходили многие молодые девушки. Фрейд (1932) утверждал:
“Комплекс кастрации у девушек... начинается с наблюдения гениталий другого пола. Они сразу же замечают разницу и, как следует допустить, ее значимость. Они считают себя весьма обделенными, часто утверждают, что им также хотелось бы “иметь что-нибудь подобное”, и становятся жертвами “зависти к пенису”, оставляющей неизгладимые следы в их развитии и формировании характера”3.
Защитные и адаптивные процессы при истерии.
Люди с истерической структурой личности используют подавление (репрессию), сексуализацию и регрессию. Им свойственно противофобическое отреагирование вовне (acting out), обычно связанное с озабоченностью вымышленной властью и опасностью, исходящими от противоположного пола. Они также используют диссоциативные защиты в широком смысле, о чем я еще скажу в следующей главе.
Фрейд рассматривал репрессию как центральный ментальный процесс при истерии. Феномен амнезии был ему настолько интересен, что это даже привело его к созданию целой теории структуры психики и того, как мы можем “забывать” вещи, которые на каких-то недостижимых уровнях в то же время “знаем”. Первые модели репрессии как активной силы, а не случайных провалов памяти, были созданы Фрейдом под впечатлением от его работы с людьми, которые под гипнозом вспоминали и вновь переживали детские травмы, зачастую травмы инцеста, и в результате избавлялись от истерических симптомов. В своих самых ранних терапевтических попытках, сначала с применением гипнотического, а затем — негипнотического внушения, Фрейд прикладывал всю свою энергию к преодолению репрессии, приглашая пациентов расслабиться и убеждая их позволить своему сознанию быть открытым для воспоминаний. Он выяснил: когда травматические воспоминания возвращаются со своей первоначальной эмоциональной силой, истерические нарушения исчезают4.
Подавленные воспоминания и связанные с ними аффекты стали центральным объектом психоаналитического изучения. Высвобождение репрессированного представлялось основной терапевтической задачей. Даже сейчас большинство динамически ориентированных методов направлено на то, чтобы докопаться до забытых воспоминаний и получить понимание реального прошлого, хотя большинство аналитиков признает, что реконструкция прошлого всегда приблизительна, и эта работа напоминает больше создание (заново) правдоподобной истории, чем восстановление исторических фактов (Spence, 1982). Из-за неопределенного, основанного на впечатлениях характера познания многих истерических людей, создание взаимосвязанной и непротиворечивой истории их индивидуальной жизни имеет особый терапевтический эффект.
В конце концов Фрейд убедился, что некоторые из “воспоминаний” истерических пациентов были фактически фантазиями, и его интерес сдвинулся с амнезии травм к репрессиям желаний, страхов, инфантильных теорий и болезненных аффектов5. Он видел в Викторианском мифе об асексуальной природе женщин особенную опасность для психологического здоровья и считал, что женщины, воспитанные так, чтобы сдерживать свои эротические побуждения, подвергались риску истерии, поскольку такая сильная биологическая сила могла быть только отклонена, но не подавлена. Фрейд начал рассматривать некоторые расстройства какконверсии импульсов в телесные симптомы. Например, женщина, приученная отвергать сексуальную самостимуляцию как заслуживающую порицания, может потерять чувствительность и способность двигать рукой, которой бы она пыталась мастурбировать. Это явление, известное под названием “перчаточный паралич” или “перчаточная анестезия”, когда поражается только кисть руки (оно не может иметь неврологической природы, поскольку в любом случае паралич кисти охватывает всю руку) было нередким во времена Фрейда и требовало своего объяснения.