Файл: Юридическая ответственность.pdf

Лица, которые не обладают полной свободой воли, не могут действовать осознано и разумно. И ним могут применяться за содеянное другие меры, не связанные с юридической ответствен­ностью (лечение, воспитание, профилактика и т.д.).

Субъект не может и не должен нести ответ­ственность за единственно возможное в дан­ной конкретной ситуации действие, так как че­ловек не мог поступить иначе, у него не было другого выбора. За это его нельзя наказывать. Это означает, что субъект права не несет ответ­ственности за внешние, не зависящие от него обстоятельства.

Понятие юридической ответственности свя­зано со свободой воли и свободой выбора. По­нятие «ответственность» можно определить как обязательство принимать последствия своего выбора. Субъект отвечает за свои собственные решения, действия, бездействия и реакции, если осуществляет их сознательно и свободно, брать на себя ответственность — значит быть свободным. Субъект тогда заслуживает воз­даяния, когда понимает смысл совершаемых поступков и их последствия для окружающих и самого себя.

Таким образом, границы свободы совпа­дают с границами ответственности. Там, где субъект свободен, там только он и ответстве­нен за принятие им свободно решения и за последствия их реализации. Ответственность означает возможность предвидения послед­ствий своего поведения. Сфера власти чело­века действительна только на территории его ответственности.

И. Н. Засев заметил важную особенность: «Философское учение о субъекте было акту­альным прежде всего в рамках западноевро­пейской парадигмы мышления. Несмотря на то, что древнегреческая мысль также постоянно обращалась к тематике субъекта, современная философская концепция субъекта не является органичным развитием идей древнегреческой философии. Современное понятие субъекта есть плод западноевропейской мысли. Отправной точкой при создании современного понятия субъекта послужила проблема свободы воли. Оформившаяся в рамках западноевропейской философии рационалистическая концепция субъекта позволила представить человека как носителя свободной воли и интереса, а в ко­нечном итоге и как субъекта вменения. Такой подход к субъекту предоставил юриспруденции возможность сформировать учение о субъек­тивном праве и учение о юридической ответ­ственности»^[13].

Субъект тогда заслуживает мер юридической ответственности, когда он сознательно и само­вольно нарушил правопорядок. Неправомерные действия человека в толпе затрудняют точную юридическую квалификацию, ибо ведущими ре­гуляторами поведения человека а толпе стано­вятся инстинкты. В результате толпа анонимна. Чувства стыда, совестливости, долга, приличия, сдерживающие всегда отдельных индивидов, почти исчезают в толпе. Ответственность де­вальвируется в группе. 8 этом случае право­применителям следует исходить из реальности сознания свободы субъекта и общей нацелен­ности его личности (или расположения души).

Вина правонарушителя как упречное состоя­ние его внутреннего духовного мира имеет сво­им источником свободу воли, выражающуюся в вариативности его поведения — возможности выбора тех или иных поступков, характеризую­щих его намерения.

Понятие ответственности непосредственно взаимодействует с понятием «самостоятель­ность». Подлинная свобода индивида связана с самообладанием и предполагает внутрен­нюю дисциплину, благодаря которым проис­ходит развитие личности в человеке. Можно говорить о привязывании границ поступка и ответственности за поступок к границам личности. От личности конкретного человека зависит то, что он сделает и что он предпочтет игнорировать. Совершая поступок, человек тем самым показывает свое отношение к абсолют­ным человеческим ценностям и требовани­ям норм права. «Потому что, каковы мысли в душе его, таков и он». Отказ от неправомерного действия в первую очередь характеризует личность субъекта.

Нельзя ожидать от субъекта учета всех воз­можных последствий его деятельности. Отдель­ный поступок может иметь многообразные следствия. Все последствия, которые реально могут возникнуть, невозможно предусмотреть. При правовой оценке поступка надо исходить не из всех последствий, а только из тех, кото­рые могли быть предусмотрены. Что касается обязательств, то, прежде чем брать на себя та­ковые, субъекту нужно осознать собственные возможности. Полнота ответственности зависит от возраста души. Мера ответственности явля­ется мерой зрелости человека.

Выдающийся отечественный правовед И. А. Ильин а известной своей работе «О правосознании» писал, что виновность или неви­новность человека должна определяться не чем иным, как состоянием его правосознания, то есть «отношением руководившей им воли — к цели права, а потому и к праву»^[14]. Следова­тельно, субъект будет виновен в том случае, если он имел намерение причинить проти­воправный вред (зло), стремился причинить вред (стремился ко злу) и отдал предпочтение злонамеренным формам поведения. Если же субъект в своем поведении не стремился ко злу, назначение ему кары не послужит для до­стижения цели юридической ответственности.

Вина тесно связана с самосознанием кон­кретной личности. Вина представляет собой не что иное, как сознательное стремление ко злу, как правило, обусловленное злонамеренным характером личности, когда субъект выражает отрицательное и пренебрежительное отноше­ние к правопорядку данного общества. Вина фиксирует зрелость личности человека, когда ему возможно самостоятельно осуществлять выбор ценностей, целей, средств и способов их достижения. Ответственность — способ изме­рения личностной зрелости человека. Предпо­сылкой ответственности является возможность выбора, то есть сознательного предпочтения определенной линии поведения. Выбор осу­ществляется человеком исходя из расположения и направленности личности.

Вина — это чувство, присущее нравственно развитой человеческой личности, способной дифференцировать сферы добра и зла. Вина может быть определена нами как объектив­ное состояние того человека, который путем причинения вреда окружающим вступил в сферу зла и проникся злом. Карать доброго человека, стремящегося к добрым идеалам, преступно. Поэтому правоприменитель во всех случаях должен выяснять намерения субъекта и направленность его личности. Наше отношение влияет на наши действия. Типичной ошибкой правоприменения явля­ется зацикленность на внешних проявлениях поведения субъектов при невнимании к лич­ности правонарушителя.

При выяснении виновности субъекта право­применитель должен быть лишен возможности принимать необоснованные решения. К сожале­нию, нередко в сфере правоприменения судят о людях, основываясь исключительно на внеш­них проявлениях их поведения, ошибочно ставя знак равенства между поведением и личностью человека: выпил — значит, пьяница; сообщил неверные сведения — значит, мошенник; от­казался отдачи показаний — значит, виновен в преступлении, внешние проявления дают лишь поверхностные представления о личности, но правосудие не должно быть поверхностным. Правоприменитель должен совершить путь от характеристики внешнего поступка правонару­шителя к правовой оценке его внутренней мо­тивированности и глобальнее — к оцениванию степени предрасположенности данной лично­сти ко злу. Люди часто предпочитают оправды­вать себя в том, чего не простили бы другим. К себе они всегда пристрастны и готовы найти оправдание любым своим проступкам. Однако при юридической квалификации тех или иных деяний нужно обращать внимание на направ­ленность личности, идущую изнутри человека во внешний мир. Пока же происходит наоборот: по формальным оценкам внешне выраженного поведения правоприменители предпочитают судить о степенях общественной опасности че­ловека.

Вина — это не просто чувство, это именно состояние, поскольку от него не так легко осво­бодиться. Убийцы, живодеры и насильники во­обще не способны жить в этом состоянии вины, они ищут саморазрушительные сценарии суще­ствования, что свидетельствует о движении к ги­бели или самоубийству личности. Р. В. Насыров отмечает, что «состояние социального мира как раз и определяется тем, что происходит в созна­нии: — идеями, образами, переживаниями и т.д. Если происходят такие трагические события, как умышленное убийство, то отвергнутый убийцей или самоубийцей мир вновь возрождается че­рез переживания оставшихся людей и стремление осознать собственную вину за проис­шедшее. Отмена смертной казни может быть адекватно обоснована предоставлением убий­це возможности покаяться и принять участие в восстановлении разрушенного им же мира. Соответственно, искренне нераскаявшийся умышленный убийца должен восприниматься как "живой труп". Действительное разрушение социального мира вначале происходит в созна­нии, а его фактическая, физическая, внешняя гибель является лишь символом, эпитафией на развалинах уже происшедшего внутреннего, духовного опустошения этого мира»^[15].

Возникает вопрос: должен ли человек от­вечать перед обществом за то, что небрежно и самоубийственно распоряжается своей жиз­нью? Д. С. Милль так отвечал на данный вопрос, и его ответ получил поддержку в юридических доктринах большинства современных стран:

1) индивид не подлежит никакой ответствен­ности перед обществом в тех своих действиях, которые не касаются ничьих интересов, кроме его собственных;

2) в тех действиях, которые вредны для интересов других людей, индивид подлежит ответственности и может быть спра­ведливо подвергнут легальным карам^[16].

В ус­ловиях существования СССР господствующая идеология требовала от личности отчета о фор­мах самореализации {в частности, в Уголовном кодексе РСФСР действовал состав преступления за тунеядство), но государство ори этом доволь­ствовалось контролем за внешне выраженным поведением человека.

Вина — это состояние погружения человека во зло, а форма вины демонстрирует степень такого погружения, и поэтому независимо от субъективного отношения лица к содеянно­му (что само по себе важно для юридической квалификации) вина выступает объективным состоянием правонарушителя, атрибутивной характеристикой его внутреннего мира.

Вина — не просто состояние сознания ин­дивида, обусловленное пониманием причи­ненного вреда. Вина есть состояние всей души человека в комплексе ума, воли и чувств. Обви­нительный приговор должен зависеть оттого, что подвигло субъекта совершить данный по­ступок и какую цель он преследовал. Подсуди­мый виновен, когда его воля противоречит цели права, и он нарушил норму права ради своей частной цели, противоречащей цели права. При этом субъект должен понимать существование неких объективных критериев правомерности и неправомерности поведения.

В случаях, когда реальный правонарушитель не сознает масштаба своей виновности и/или пытается переложить свою вину на других, ста­новится актуальной воспитательная функция правоприменителя, карать легче, чем осущест­влять воспитание, но тогда меры юридической ответственности несостоятельны.

Необходимо прекратить использование надуманных категорий (вроде «объективно противоправного деяния»), которыми пыта­ются оправдать наступление юридической ответственности в случаях отсутствия состава правонарушения. По мнению И, А. Кузьмина, отсутствие в противоправном деянии субъектив­ной стороны или субъекта (или и того и другого) порождает так называемое объективно-про­тивоправное деяние^[17]. Допущение еще одного основания юридической ответственности, поми­мо состава правонарушения, не соответствует цели права. Безвиновной ответственности не должно существовать ни в отраслях публичного права, ни в отраслях частного права. Там, где сейчас в гражданском праве говорят об ответ­ственности без вины, просто употребляют фигу­ру речи. Вина есть даже у владельца источника повышенной опасности, только ее надо уметь выразить. На самом деле ответственности без вины не бывает и не должно быть.

Д. С. Рымарев предлагал рассматривать вину коллективмых субъектов как непринятие ими объ­ективно возможных мер по устранению или недо­пущению отрицательных результатов своей дея­тельности^[18]. Он рекомендует закрепить презумп­цию вины избирательных комиссий, поскольку избирательные комиссии являются представи­телями публичной власти. Реализация данного предложения приведет к дискриминации госу­дарственных органов исключительно по мотивам их официального статуса. Также неоправданна дискриминация мужчин в судебных процессах по делам о совместном проживании с детьми при разводе супругов. Недопустима также дискри­минирующая предпринимателей презумпция их вины в делах о защите прав потребителей.

Представляется, что презумпция вины как таковая вообще должна быть исключена из российского законодательства. К настоящему времени презумпция вины — это всегда ле­гальный способ дискриминации субъектов правовых отношений.

Заключение

Правила применения видов и форм юридической ответственности нуждаются в совершенствовании и развитии. Общая теория права выразила два основных вида юридической ответственности: правовосстановительный и карательный. Оба вида служат инструментом защиты правопорядка. Каждый вид может иметь свои формы ответственности, которые следует развивать отраслевым правом. Особенно важным в современной практике остается правовосстановительный вид ответственности. Из-за ограниченного развития форм этого вида ответственности многие субъекты не могут защищать свои права, дарованные им самой природой и закрепленные в действующем законодательстве. Правопорядок во многом связан с содержанием законов, их формой. Они должны быть доступны пониманию и выражать необходимость регулирования определенной группы общественных отношений. Когда правила применения юридической ответственности прописаны в законе противоречиво или же вообще отсутствуют, то воплотить такие законы в жизнь и добиться справедливости крайне тяжело. При плохо проработанных законах желаемый и необходимый правопорядок установить невозможно. Связи законов с юридической ответственностью и с правопорядком подлежат более глубокому и фундаментальному исследованию. Новые научно-правовые знания послужат инструментом укрепления правопорядка в нашей стране, что будет способствовать ее развитию на благо всего народа^[19].