Файл: Теории происхождения государства (Происхождение государства и права как объект научного исследования).pdf

Матрица условий и личный интерес человека, социальные, технологические изменения и стремление человека к личному удобству и полезности для себя, появление собственности и развёртывание форм политической власти в истории человечества способствовали тому, что идеи государства и права нашли своё естественное развитие.

1.2 Необходимость новых научных подходов к исследованию проблемы

История, археология, этнография, социология, политология, культурология, наконец, юриспруденция исследуютв настоящее время государство и право в таких социально-гуманитарных науках, где они рассматриваются в качестве культурного, исторического факта.

Попытки естественнонаучного объяснения государства и права, как и многих других социальных фактов, принадлежат прошлому, преимущественно XIX в. – веку натурализма, когда осознания социального ещё не произошло, а социально-гуманитарным наукам или вовсе отказывали в этом статусе, либо строили их по образцу естественных наук. Бесплодность этих попыток была осознана только в первой половине XX в. Однако и в XIX в. отдельные исследователи, прежде всего К. Маркс и Ф. Энгельс, отстаивали историческое, исключительно социальное происхождение государства и права^[8].

В материалистическом понимании государство образует центр, вокруг которого и одновременно против которого ведётся классовая борьба. Это социально-историческое объяснение государства было воспринято советской юриспруденцией, что привело к её раздвоению на теорию права и теорию государства. Теория государства всё более отдалялась от юриспруденции и, соответственно, некритично соединяла правовые и неправовые понятия с явным преобладанием последних. Парадигму исследования государства задали известные работы Ф. Энгельса и В.И. Ленина, в результате чего государство почти полностью было устранено из правового дискурса. Оно мыслилось только как исторический факт^[9]. «Неинтересны для нас, – писал Н.И. Бухарин,– и многочисленные теории юристов, которые, рассматривая дело с ограниченной точки зрения формально-юридической догматики, вертятся в порочном кругу, определяя государство через право, а право – через государство. Государство же невозможно понять иначе, как явление социальное. Необходима, следовательно, социологическая теория государства. Такую теорию и даёт марксизм»^[10].

---

Социально-историческое объяснение и его результаты не могут быть реализованы в юриспруденции как науке о нормах, о должном. Отнюдь не бесспорно высказывание Н.И. Бухарина о том, что юридически понять государство невозможно. Понять, упрощённо говоря, значит образовать понятие государства. С этой точки зрения юридическая трактовка государства так же оправданна, как и социально-историческая.

Несмотря на то, что в постсоветское время гуманитарии получили исследовательскую свободу, и исторический материализм в его советской интерпретации перестал быть основой социально-гуманитарных исследований, в юриспруденции сохраняется социально-историческое объяснение государства, заведомо чуждое ей. Иными словами, в юриспруденции просто нет собственного правового понятия государства.Генезис понятия государства и анализ законодательства как современных, так и исторических государств свидетельствуют, однако, об обратном.

Cтановится актуальной реконструкция правовой мысли в той части, в которой государство было её предметом, для чего необходимо разграничить социально-историческое (допустимое лишь в истории) и юридическое (оправданное только в юриспруденции) понимание государства. В науке встречается по меньшей мере три юридических конструкции государства: как объекта права, как субъекта права и как правоотношения. Рассмотрим их в порядке возникновения.

Юридическая конструкция государства как объекта права появилась в Средние века и господствовала в Европе почти до конца Нового времени.

Средневековье характеризовалось существенной децентрализацией государства, когда многие права, которые сегодня считаются правами государства или, по крайней мере, муниципалитетов (право установления и взимания налогов, право суда, право поддержания правопорядка, т.е. право полиции, и др.), принадлежали феодалам. Каждый феодал, будучи вассалом своего сеньора (король считался лишь первым сеньором), на собственной территории также был наподобие короля. В свою очередь, на землях, принадлежавших феодалам, жили и трудились зависимые от них крестьяне, которые, как правило, были нанимателями земли. Именно в отношении крестьян осуществлялись названные государственные права. Тесная связь между территорией, т.е. земельными владениями, и этими правами сформировала представление о том, что государство – это и есть территория. Поскольку территория понималась как гражданско-правовая вещь, то и в государстве видели только объект права собственности. Поэтому, по верному свидетельству Г. Еллинека, патримониальная теория государства, т.е. «теория, конструирующая государство на основе земельной собственности, представляется со средневековой точки зрения вполне обоснованной»^[11]. Если государство есть территория и, соответственно, объект права собственности, то и люди, её населяющие, рассматриваются как её принадлежность или как её дополнение.

---

С юридической точки зрения в изучаемый период происходил переход от понимания государства как объекта права (территории) к его рассмотрению как субъекта права (в лице монарха). Но ошибочно полагать, что в XVII-XVIII вв., во время расцвета абсолютных монархий в Европе, могла появиться юридическая конструкция государства как субъекта права, в которой государство не равно ни одной из своих частей (ни территории, ни власти, ни народу). Тогда речь могла идти лишь об отождествлении государства с одним из его учреждений, а именно с монархом, который, по мнению Г. Еллинека^[12], обязан «только по отношению к самому государству и никому другому», «никогда не может быть подчинён власти другого органа того же союза». На этом основании немецкий юрист и называл абсолютную монархию «простейшей и наименее развитой» формой государства.

Бесправное положение населения было главным двигателем социальных революций в Европе. Народ (нация – термин, употребляемый во французском государственном праве) более не желал быть ни «придатком» территории, ни объектом всесторонней опеки. Он стремился к правовому единству, т.е. к обретению правоспособности, чтобы принимать участие в управлении государством. Другими словами, из объекта права он хотел стать его субъектом. Но субъектом права уже выступал монарх. Народ желал заменить собой монарха, для чего требовалось его низложение. Там, где с монархом было покончено навсегда (например, во Франции, если не считать короткого периода Реставрации, образовались республики; там, где был достигнут социальный компромисс между народом и монархом (например, в Великобритании),–конституционные монархии^[13].

Огромное значение в этой социальной борьбе имело естественно-правовое учение, ядром которого было положение о договорном происхождении государства. Благодаря этой метафизической идее обосновывался примат не монарха, а народа (нации), который вправе (если говорить о «революционном» естественном праве, изложенном, прежде всего, Ж.Ж. Руссо) как образовать государство, так и расторгнуть ранее заключённый договор, чтобы сформировать новое государство. Нетрудно увидеть, что речь идёт о полном подчинении государства общей воле народа, а если вспомнить отрицательное отношение Ж.Ж. Руссо к институту представительства, то эта общая воля оказывается не меньшим Левиафаном, чем сама абсолютная власть монарха ^[14].

Наличие у государства права на законотворчество и подзаконное нормотворчество не даёт основания ни для его конструирования как особого субъекта права (существующего вместе с индивидами и юридическими лицами), ни для его возвышения над правопорядком. В настоящее время нецелесообразно возвращаться к точке зрения, согласно которой государство есть союз суверенный, то есть юридически самостоятельно и окончательно решающий вопросы права, как внутри, так вне; оно подлежит нравственным, религиозным и иным ограничениям, но никак не правовым. В этом плане достаточно одного указания на международный правопорядок, чтобы обнаружить правовую связанность современных государств. Конечно, речь идёт не о тех государствах, которые игнорируют нормы международного права и находятся вне международного сообщества. Их положение свидетельствуют лишь о том, что в своем развитии они так и не достигли стадии, когда государственное устройство есть одновременно правовое устройство, что характерно только для правового государства.

---

Несмотря на то, что юридическая конструкция государства как субъекта права, думается, разрешает недоразумения и противоречия конструкции государства как объекта права в её средневековой или новоевропейской, монархической или народной форме, в теории была предложена еще одна юридическая конструкция государства, а именно государства как правоотношения. Она возникла в среде немецких юристов одновременно с трактовкой государства как субъекта права. На новую конструкцию обратил внимание Г. Еллинек, но отнёсся к ней критически.

Чем было вызвано появление этой конструкции и почему её приверженцы сочли недостаточным понимание государства как субъекта права? Дело в том, что, по их мнению, государство, трактуемое как юридическое лицо,– монолит, не допускающий внутренней дифференциации своего строения, поскольку существование юридического лица возможно лишь в аспекте внешних правоотношений, а не внутренних. Соответственно, конструкция государства как юридического лица допустима в гражданском, административном, международном праве, где оно вступает в правоотношения с другими субъектами, а правоотношения внутри самого юридического лица не принимаются во внимание. Однако эта конструкция оказывается неприменимой в государственном (конституционном) праве, так как граждане не противостоят государству, а как бы конституируют его изнутри, что приводит к возникновению между ним и гражданами правоотношений, которые, с точки зрения противников понимания государства как юридического лица, невозможны.

В дореволюционной юриспруденции сторонником воззрения на государство как на юридическое отношение был Н.М. Коркунов. Он пришёл к этой мысли, по-видимому, в результате переосмысления понятия государственной власти, которая не есть «надо всем господствующая воля властвующего, проявляющаяся в деятельности органов власти», а есть «сила, основанная на сознании людьми своей зависимости от государства». Тем самым учёный установил двусторонний характер государственной власти, которому наилучшим образом отвечает понятие правоотношения. В этом случае правильно полагать, что субъектами правоотношения государства выступают не только учреждения (монарх, парламент), но и граждане, а его объектом– государственная власть. И учреждения, и граждане суть пользователи государственной власти, но первые являются также распорядителями этой власти, т.е. точно «определёнными лицами, на которых падает обязанность приспособления объекта к совместному властвованию».

---

Стремление Н.М. Коркунова к выработке новой юридической конструкции государства можно объяснить также тем, что он пытался ввести граждан в государственное общение так, чтобы не государство навязывало им свои решения, а они сами участвовали в их принятии. Эта демократическая сторона теории Н.М. Коркунова кажется тем более удивительной, что автор выстраивал её на материале русского государственного права времён абсолютной монархии^[15].

Учёный пытался доказать, что в абсолютной монархии у подданных были права, однако безуспешно. Все государственные права граждан сведены Н.М. Коркуновым к праву поступления на государственную службу и образования сословных представительных учреждений. Но при этом сами должностные лица юридически неотделимы от государства, а потому принимаемые ими решения – это решения самого государства.

Поэтому в данном случае государство совсем не предстаёт в качестве абсолюта. В связи с чем характерна оговорка и самого Н.М. Коркунова: «Поэтому подчинённые органы, без сомнения, не только исполняют пассивные распоряжения монарха, но и сами распоряжаются определённой долей власти. А все подчинённые органы составляются из подданных, которые получают и в абсолютной монархии некоторое участие в распоряжении государственной властью, хотя бы только в качестве назначаемых правительством должностных лиц»^[16].

Не нашла поддержки в российском государственном праве и не стала нормативной юридическая конструкция государства Н.М. Коркунова. Как бы ни пробовалон внести в абсолютную монархию демократические моменты его попытки не пришли к успеху. Монарх безответствен перед поданными, права которых очень ограничены, а первостепенным значениемобладаетправообязанность повиновения.

Однако и в республиках эта конструкция не имеет смысла. Характерная черта республики - изменение правового положения населения, которое из подданных превращается в граждан, наделенных правом на участие в государственном устройстве и управлении, т.е. государственными правами. Полагаем, осмыслить указанное преобразование при сохранении юридической конструкции государства как юридического лица можно при помощи понятия корпорации. Это цивилистическое понятие, восходящее к римскому праву. Существенное развитие корпорации получили в Средние века и с тех пор выступают важнейшей частью правопорядка, причем не только гражданского.

Первоначально корпорация возникла как внешнее единство: в отношениях с другими субъектами она была одним лицом, несмотря на то что ее формировали по меньшей мере два. В этом и заключалось своеобразие данной юридической конструкции: создать единство там, где имеется множественность. Поэтому вполне понятно, почему правоотношения внутри самой корпорации длительное время оставались вне поля зрения юристов. Но в последующем в гражданском праве возникла необходимость осмысления не только внешних отношений корпорации, но и "внутренних", т.е. отношений между корпорацией и ее участниками, а также последних между собой. Это привело к образованию корпоративного права, достаточно обширной отрасли современного гражданского права.

---