Файл: Презумпции и фикции в праве.pdf

Еще в дореволюционной юридической литературе предпринимались попытки четко разграничить такие юридические конструкции, как фикция и презумпция, однако до сих пор не найдено общепризнанных критериев, позволяющих это сделать [6, c. 156].

Возможно, выделить три вопроса, рассмотрение которых позволит наиболее детально раскрыть исследуемые категории:

) понятие;

) содержание;

) структура.

В рамках первого необходимо выбрать категорию, через которую возможно определить рассматриваемые понятия. Наиболее целесообразным будет использовать в качестве родового понятие «суждение». Все иные категории необоснованно сужают объем рассматриваемых явлений юридической действительности.

В рамках второго вопроса необходимо выявить основы существования презумпций и фикций. Применительно к презумпциям мы можем говорить о вероятностной и политической основах, фикции же обладают лишь вторым из приведенных свойств. Связано это с тем, что презумпции вызваны к жизни необходимостью восполнения неизвестного факта, фикции - отрицанием известного.

И, наконец, основываясь на, выявленных в рамках предыдущего вопроса, сущностных характеристиках рассматриваемых категорий, необходимо вывести единые формулы, отражающие структуру презумпций и фикций. Структуру и тех, и других можно выразить в виде импликативного суждения, в первом случае его можно представить в виде формулы

«если А, то В есть С», во втором - «если А, то В есть не - В».

Примерами могут служить нормы, закрепленные в п. 1 ст. 45 и ч. 2 ст. 435 ГК РФ. Ст. 45 ГК РФ устанавливает презумпцию смерти: если в месте жительства гражданина нет сведений о месте его пребывания в течение пяти лет (А), то гражданин (В) предполагается умершим (С). Ст. 435 содержит следующую фикцию: если извещение об отзыве оферты поступило ранее или одновременно с самой офертой (А), то фактически полученная оферта (В) считается не полученной (не - В) [4, c. 297].

Фикции можно встретить во многих институтах российского права. Так, она имеется в п. 3 ст. 45: «Днем смерти гражданина, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим».

Является ли истинным положение о том, что гражданин умер в день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим? Скорее всего, нет, так как оно не соответствует действительности, а если и соответствует, что лишь по случайному совпадению, вероятность которого практически равна нулю. Законодатель при выработке данной нормы, разумеется, имел полное право пренебречь этой возможностью. Следовательно, в данной норме устанавливается положение, которое заведомо лишено истинности, так как признается существующим то, чего на самом деле не существует.

Однако сказанное не дает повода относить к фикции и саму юридическую конструкцию объявления гражданина умершим, так как данное предположение законодателя опровержимо: ст. 46 <garantF1://10064072.46> ГК РФ предусматривает последствия явки гражданина, объявленного умершим. В этом случае налицо гражданско-правовая презумпция: «Объявление гражданина умершим, в отличие от смерти, устанавливает лишь презумпцию, но не самый факт смерти. Поэтому в тех исключительных случаях, когда гражданин, объявленный умершим, фактически жив, решение суда ни в коей мере не влияет на его правоспособность. Если же гражданин действительно умер, то его правоспособность прекращается в силу естественной смерти независимо от того, когда будет вынесено решение суда об объявлении его умершим».[7]

Таким образом, презумпции и фикции - своеобразные юридические факты, которые еще подлежат глубокому изучению представителями теоретико-правового знания.

Проблема презумпции невиновности постоянно находилась в поле зрения и представителей науки советского уголовного процесса. В течение долгого времени она не переставала быть предметом дискуссии. "Нелепость этой формулы (имеется в виду формула презумпции невиновности), - писал в эти годы активный противник презумпции невиновности К.А. Мокичев, - совершенно очевидна. В самом деле, ведь по этой формуле следует, что прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, да и суд, пока судебный приговор не вступил в законную силу, имеют дело с лицом невиновным..."

Бесспорно, нет большей вины перед человеком, чем необоснованное привлечение его к уголовной ответственности и незаконное его осуждение. И сегодня, анализируя судебную практику, приходишь к единственному выводу - необходимо с нарастающей активностью добиваться строгого соблюдения в деятельности правоохранительных органов принципа презумпции невиновности, точного следования всем другим демократическим началам судопроизводства.

С началом перестройки Верховный Суд СССР стал уделять значительно большее внимание жалобам не незаконное осуждение за особо опасные государственные преступления в 30 - 40-х годах. С 1986 по 1989 год Верховный Суд СССР реабилитировал по этим делам около 400 человек.

Бесспорно, в последние годы суды стали более требовательно относится к оценке материалов предварительного следствия, фактов нарушений и судебных ошибок стало меньше, следовательно, стоит задача минимизировать их.

Для этой цели необходимо, в первую очередь, правильно трактовать презумпцию невиновности, самое главное, закрепить ее в законодательных актах в точной формулировке. Только после этого мы сможем требовать от правоохранительных органов точного соблюдения принципа презумпции невиновности, а в случае игнорирования ее - привлекать к ответственности лиц, пренебрегающих презумпцией невиновности.

Конституцией СССР 1977г. впервые было закреплено основное положение принципа презумпции невиновности: "Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда и в соответствии с законом" (ст.160).

После принятия Конституции СССР 1977г. вопрос о презумпции невиновности привлек к себе пристальное внимание. В политико-правовом комментарии Конституции СССР отмечалось, что ст.160 предусматривается "важное демократическое положение о презумпции невиновности".

Законодательное закрепление формулировки презумпции невиновности всегда было настоятельной необходимостью. Уточнение формулировки презумпции невиновности и ее закрепление в соответствующем законодательстве становится необходимой особенно после принятия Конституции Российской Федерации 1993 года, то есть появления в ней ст.49. Однако в законодательстве нужно закрепить столь совершенную, полную и исчерпывающую формулировку презумпции невиновности, которая, охватывая все элементы данного принципа, исключала бы разночтения.

Понятие принципа презумпции невиновности формулируется в признаваемых РФ авторитетных международных документах.

Во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., презумпция невиновности сформулирована следующим образом: "Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты" (п.2 ст.11).

Здесь возникает ряд вопросов.

Во-первых, зачем нужна в уголовном процессе подобная презумпция?

Почему нельзя ограничится требованием, чтобы органы следствия и суд устанавливали в каждом конкретном случае обстоятельства дела так, как они имели место в действительности, отказываясь от всех презумпций, от всякой предвзятости и соблюдать полную объективность при расследовании и рассмотрении уголовных дел?

Во-вторых, кто же согласно презумпции невиновности, считается невиновным? Если иметь в виду человека вообще, то кажется чем-то само собой разумеющимся, что вину в совершении преступления надо доказывать, и, конечно же, пока вина не доказана, нельзя утверждать, что человек виновен. Если же иметь в виду не человека вообще, а именно то лицо, в отношении которого собраны достаточные доказательства, дающие основания для предъявления обвинения в совершении преступления, то кажется нелепым и противозаконным привлекать к уголовной ответственности того, кого считают невиновным.

В-третьих, вступает ли презумпция невиновности в противоречие с жизнью, с действительностью, имея в виду, что презумпция невиновности обвиняемого, который, скорее всего, виновен и в большинстве случаев судом признается виновным, не подтверждается, а опровергается практикой? А если это так, то зачем нужна такая презумпция, которая в отличие от других типичных презумпций представляется фикцией?

В-четвертых, если в соответствии с презумпцией невиновности обвиняемый считается невиновным, то не столь уж нелогичен вывод, что "видеть в обвиняемом возможного преступника - значит руководствоваться не презумпцией невиновности, а именно презумпцией виновности, что, конечно, не может не наложить известного отпечатка на отношения следователя и судей к обвиняемому..." Но разве не противоречит принципам законности и охраны прав граждан привлечение к уголовной ответственности человека, в котором ни следователь, ни судья на видят "возможного" преступника? Перечисленные, как и некоторые другие трудности и сомнения вызвали в недалеком прошлом резкие расхождения и серьезные колебания среди процессуалистов в вопросе об их отношении к презумпции невиновности [3, 134].

Глава 3. Сравнительная характеристика фикций и презумпций

3.1. Сходства презумпций и фикций

Множество спорных вопросов возникает при разграничении фикции и презумпции. Презумпцию в целом понимают как положение, выведенное из обыкновенного хода вещей, как философско-логическую категорию, являющуюся обобщением индуктивного характера, обобщающую связи, сходные явления, из которых делается вывод - предположение о существовании чего-либо, какого-либо факта при определенной типичной ситуации. В литературе отмечается, что презумпции строятся на эмпирических выводах о повторяющихся в определенной последовательности каких-либо явлениях, т.е. они являются приблизительными обобщениями, допускающими исключения; эмпирические выводы строятся на степени вероятности.

Отмечается то, что сложности в разграничении правовой фикции и презумпции возникают как за счет нечеткости понятия презумпции, так и за счет существования особых разновидностей презумпций, внешне схожих с фикциями, - неопровержимых презумпций и квази-презумпций (искусственных презумпций), которые формируются не в результате использования индуктивного метода, а при помощи метода экспериментального моделирования.

В.К. Бабаев, рассматривая презумпцию в праве, исследовал её связь с фикцией и выделил следующие черты сходства: «а) как те, так и другие условно принимаются за истину; б) правовые презумпции и фикции получают нормативное закрепление». Различие также проводится В.К. Бабаевым по двум критериям: а) «правовые презумпции и фикции различаются характером образования. Правовые презумпции представляют собой нормативное закрепление того прядка отношений, который признаётся обычным, постоянным нормальным. Закреплённое же фикциями положение формируется самим законодателем»; б) «если содержащееся в презумпциях положение по вероятности истинное, то фиктивное положение истинным быть не может». На основании произведённого исследования В.К. Бабаев делает вывод о том, что юридические фикции и презумпции явления близкие по природе и достаточно схожие, но вместе с тем «достаточно разнопорядковые, чтобы отождествлять их». И далее пишет: «Сходство между ними состоит в условном принятии их за истину, в правовом закреплении. Отличие же относится к характеру образования и истинности закрепляемых фикциями и презумпциями положений».

В целом черты сходства и различия юридических фикций и презумпций выявлены В.К. Бабаевым довольно точно, но следует, однако, отметить, что нельзя утверждать, что сходство между фикцией и презумпцией состоит в условном принятии их за истину. Техническое действие фикции состоит в признании заведомо неистинного положения за истинное. Применение приёма фикции в праве не преследует цели установления истины, основное его назначение регулирование отношений, которые иным способом не поддаются регламентации. Презумпции в свою очередь устанавливают необходимый юридический факт, исходя из вероятности его наличия, но не подлинной истинности, то есть, предполагая его наличие.

Основное сходство презумпций и фикций состоит в том, что и те и другие условно принимаются за истину. Кроме того, и фикции, и презумпции выступают средствами процессуальной экономии как качественного, так и количественного упрощения нормативного материала[26,c.50-54].

3.2. Основные различия презумпций и фикций

Отличие следует проводить, во-первых, по способу образования. Фикция выступает как определенный прием мышления, когда реально не существующее выдается за сущее и наоборот, при этом фикции служат чисто прагматическим целям. В результате использования идеализации создается фиктивный объект, который "вкрапляется" в юридическое бытие и играет роль необходимых для возникновения, изменения или прекращения правоотношений юридических фактов. Субъект правотворчества осознает, что его суждение не соответствует действительности, и не верит в возможность такого соответствия, но это суждение, являясь чисто инструментальным, необходимо для достижения некоторых практических результатов. В основе презумпции лежит индукция или моделирование, когда вероятность того или иного явления недостаточно велика. При помощи моделирования была сконструирована презумпция невиновности.