ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.08.2019
Просмотров: 558
Скачиваний: 1
Правительство не столько устрашало газетчиков состоявшимися приговорами, сколько дискредитировало себя самое многочисленными безосновательными обвинениями. Редактор «Прогресса» в 1838 г. говорил, что он ни разу не был приговорен к наказанию несмотря на 24 случая привлечения к ответственности. В 1835 г. редакция газеты «Эхо народа» насчитывала 13 оправдательных приговоров из стольких же обвинительных. Редактор газеты «Революция» привлекался к суду 30 раз и 22 раза выходил оправданным.
Правительство понимало, что суд присяжных не может быть опорой полицейской политики. Мысль о передаче преступлений печати исправительному суду все энергичнее стала пленять правительственные сферы и заставляла искать выход из положения. Это последнее затруднялось собственно хартией, категорически Устанавливавшей по делам о печати компетенцию присяжных. Тем не менее не замедлил появиться соответственный проект, весьма тонко посягавший на целость хартии. В палате проект обсуждался в течение двух недель. Несмотря на жестокую критику он прошел 9 сентября 1835 г.
Остановимся на содержании этого закона. Уже по объему он представляется довольно внушительным: он содержал 28 весьма пространных статей, распределенных в пяти главах. Первые 12 статей первой главы были посвящены «преступлениям печати». Прежде всего закон останавливался на преступлении, называемом «покушением на безопасность государства». Под этим общим названием объединялись: оскорбление короля с целью возбудить ненависть и презрение к его особе или его авторитету, осуждение актов правительства, покушение на принцип или форму управления, основанную на хартии 1830 г., а также приписывание прав на престол Франции кому-либо из лиц, подвергшихся изгнанию по закону 10 апреля 1832 г. По степени наказания к покушению на государственную безопасность приравнивалось всякое «выражение желания, надежды или угрозы, касавшихся ниспровержения конституционного монархического порядка или реставрации низложенной династии».
Всякое нарушение прав собственности, присяги, должного уважения к законам, апология преступных действий, возбуждение ненависти между различными классами в обществе карались на основании §8 закона 17 мая 1819 г., если суд не находил нужным, в зависимости от обстоятельств, прибегнуть к более суровой репрессии. За диффамацию также угрожали строгие взыскания. Периодические издания были лишены возможности печатать отчеты о судебных процессах по делам печати. Нарушителям этого запрещения угрожала тюрьма до одного года и штраф до 5000 франков по приговорам суда исправительной полиции. Подобное же взыскание налагалось за объявление подписки для сбора суммы, нужной для погашения штрафов за преступления печати. В случае двукратного осуждения руководителя издания в течение одного года руководимое им издание могло быть приостановлено на срок до 2 месяцев, а при более серьезных обстоятельствах – и до 4 месяцев.
Не менее обстоятельно закон отнесся к вопросу «о периодической прессе». Представление залога было обязательно для издателей всех периодических изданий. Насколько серьезные стеснения ставил этот закон развитию прессы, лучше всего видно из размеров требовавшихся залогов. Для периодических изданий, выходящих более двух раз в неделю, все равно в сроки заранее указанные или неправильные, залог был определен в 100000 франков; при выходе два раза в неделю залог понижался до 75000 франков; при еженедельном выпуске до 50000 франков; при выходе более одного раза в месяц – до 25000 франков. Таковы были размеры залога для изданий Парижа и Сенского департамента. Что же касается провинции, то в городах с населением от 50000 душ взносилось 25000 франков, в городах с меньшим населением залог составлял 15000 франков и даже меньше. Собственникам уже выходивших изданий был дан четырехмесячный срок, в течение которого они были обязаны сделать взносы для образования суммы установленных размеров залога.
Каждый ответственный редактор периодического издания должен был лично располагать третьей частью залога, и всякое уменьшение суммы вследствие взыскания присужденного с него штрафа требовалось восполнить в течение двух недель. Сентябрьский закон, согласно закону 18 июля 1828 г., обязывал редакторов подписываться под каждым изданным номером. Отступления карались исправительным трибуналом штрафом до 3000 франков.
Относительно помещения ответов и возражений был оставлен в силе закон 25 марта 1822 г., т.е. каждое издание обязывалось бесплатно в ближайшем же номере помещать все возражения против напечатанных статей. Если возражения превосходили двойной размер статьи, на которую служили ответом, то излишек содержания оплачивался по тарифу объявлений. Кроме того, редакции были обязаны на другой день по получении помещать на первой странице официальные документы, сообщения и т.д. В случае осуждения ответственного редактора за преступление или проступок по делам печати, издание не могло выходить под его редакцией в течение всего времени, в продолжение которого он будет находиться в тюремном заключении или ограничен в гражданских правах.
Сентябрьский закон не ограничился регламентацией книгоиздания и периодической прессы. На основании статьи 20 без предварительного разрешения министра внутренних дел – в Париже, и префекта – в департаментах, не могли поступить в продажу ни одна картина, гравюра, литографированное произведение, медаль, эстамп или эмблема. Нарушителям угрожал закон тюрьмой до одного года и штрафом до 1000 франков по приговору исправительной полиции, а также конфискацией недозволенных изданий. Без предварительного разрешения администрации ни в Париже, ни где-либо в департаментах нельзя было открыть театр или устроить спектакль, при этом, по причинам общественного порядка, данное разрешение могло быть отобрано во всякое время.
«Сентябрьский» закон ставил печать почти в такое же положение, в каком она была при Наполеоне I. Но оригинальностью измышления «короля баррикад» нужно признать остроумие, с которым он обошел хартию. Как уже было замечено, по конституции преступления печати подлежали суду присяжных. В глазах же тиранов «суд улицы» – ненадежный спутник их политики. И вот «сентябрьский» закон возвел в покушения «возбуждение путем прессы ненависти или презрения к особе короля и возбуждение к восстанию», а покушения, согласно той же хартии, могли передаваться на суд палаты пэров. Итак, хартия была спасена, печать погублена! При обсуждении проекта закона в палате депутатов министр юстиции о намерениях правительства сказал: «Мы хотим полной свободы печати, но мы не допускаем никакой критики ни особы короля, ни династии, ни конституционной монархии... Наш закон не оправдал бы своего назначения, если бы после его издания могла свободно существовать какая бы то ни было пресса, кроме монархическо-конституционной». Какое глумление над конституцией! Впрочем, все управление «короля-гражданина» было сплошным издевательством над ней. Не нарушая конституции открыто, он умел находить способы пользоваться ею лишь в собственных интересах и к выгоде правящей буржуазии. Последняя, однако, вскоре поняла, что установившийся парламентский порядок, основанный на подкупах и продажности, даже ей в конце концов не на руку и стала агитировать за расширение избирательного права. Печать барахталась в пеленках «сентябрьского» закона, поэтому агитация пошла по пути английских митингов. В Париже стали собираться банкеты. Здесь именно режим Людовика-Филиппа получал достойную оценку. Правительство воспретило наконец эти собрания. Начало было положено воспрещением банкета и народного шествия, назначенных на 22 февраля 1848 г. Несмотря на воспрещение, в назначенное место собралась огромная толпа народа. Правительство вызвало национальную гвардию, т.е. вооруженную буржуазию, но из рядов последней король явственно услышал: «Да здравствует реформа!». Вечером 23 февраля произошло случайное столкновение толпы с солдатами, а на другой день толпы народа двинулись на королевский дворец. Король понял, что кончена комедия, и отрекся от престола. На другой день была провозглашена республика.
Самым ближайшим последствием февральской революции было освобождение печати от гнета «сентябрьского» закона 1835 г. Декрет временного правительства от 6 марта 1848 г. упразднил «сентябрьский» закон и преступления печати вернул к компетенции суда присяжных, которые, что особенно важно, на будущее время должны были постановлять решения по большинству 8 голосов, а не по простому большинству, как это было установлено «сентябрьскими» законами. Решение дел присяжными по простому большинству в мотивах к закону 6 марта признавалось противоречащим «и философии, и гуманности, и всем принципам, провозглашенным различными национальными собраниями».