ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 451
Скачиваний: 1
Отрадно было наблюдать то, что аналитик начал понимать
и прояснять свои чувства, обусловленные чуждым переносом
и легче позволять себе необходимое пациенту, ход анализа из-
менился кардинально. Однажды аналитик заметил, между про-
чим: «Знаете, на днях, ожидая X, я понял, с каким нетерпением
ждал встречи с ним!» Излишне говорить, что характер анали-
тической работы изменился, – вместо повторяющихся столк-
новений и защит установилось более тесное сотрудничество.
В другой часто наблюдаемой группе случаев аналитик со-
общает о своем опасении, что пациент вот-вот прекратит лече-
ние. Иногда, пациент открыто заявляет, что думает об уходе
или выражает намерение уйти, аналитик же предпринимает
различные интервенции, которые, как ему кажется, не сраба-
тывают. В наиболее ярких случаях аналитик считает, что лече-
ние протекает достаточно хорошо, но вдруг в один прекрасный
момент пациент заявляет в конце сессии, что завершает рабо-
ту. В этом случае мы можем заметить, как действующий само-
стный перенос аналитика может внезапно трансформироваться
в чуждый, – пациент, грозящий оставить лечение, могут сразу
стать неизвестный чужаком, одновременно пугающим и нена-
видящим.
Обычно происходит некоторое нарушение доверия, и фо-
кус состоит в том, чтобы найти и устранить это нарушение
прежде, чем пациент на самом деле уйдет. Иногда, это может
быть что-то весьма очевидное, например, недавний отпуск
аналитика, отмена или изменение времени встречи, которым
аналитик не придает большого значения, но которые в перено-
се воспринимаются пациентом как важные. Мы всегда можем
ввести в привычку сохранение этого второго взгляда и попы-
таться ощутить перенос с точки зрения пациента.
Иногда, даже пациент, который постоянно говорит об ухо-
де, на самом деле может пытаться сообщить нам тайное по-
слание. Возможно, когда аналитики чрезмерно озабочены ухо-
дом пациента, они могут не знать или даже защищаться от
осознания того, насколько зависимым стал пациент. В свою
очередь, пациенты могут говорить об уходе, чтобы убедить
себя, что на самом деле они не так зависимы, как бессозна-
тельно это чувствуют или как им хотелось бы. Аналитики мо-
гут успешно успокоить пациента, просто осознав собственное
нежелание допустить регрессию к зависимости и собственную
потребность в использовании чуждого переноса ради сохране-
ния самостного переноса в создавшемся безвыходном положе-
нии.
Я думаю, трудно переоценить важность способности ана-
литика доверять или обретать уверенность в аналитической
диаде. Мы много говорим о трудностях пациента в вопросах
доверия, но гораздо меньше – о тех же трудностях у аналити-
ка. В конце концов, мы пригласили незнакомого человека к
себе в офис, и мы достаточно осведомлены о том, что про-
изойти может всё, что угодно. Я помню, много лет назад ко
мне пришел новый пациент, который принес с собой огром-
ную спортивную сумку; слушая его, во мне медленно нарастал
ужас от осознания того, что в сумке находилась заряженная
штурмовая винтовка. В то время мой кабинет находился в
квартире, где жила моя семья; я понял, что в этих условиях я
не смогу эффективно работать с ним. Возможно, уловив мой
дискомфорт, молодой человек, похоже, тоже не слишком хотят
работать со мной, и вскоре мы пришли к обоюдному решению,
что ездить ко мне в офис ему было слишком далеко, и что он
должен поискать терапевта поближе к дому.
Я припоминаю также другую молодую женщину с уродли-
выми шрамами после серьезной аварии, которая в ходе на-
чального интервью устроилась на кушетке и начала рассказы-
вать мне свою историю, не обращая внимания на то, что я за-
мер, наблюдая за тараканами, которые выползали из под ее
пальто на мою кушетку. На этот раз мы фактически начали
анализ, который оказался весьма полезным для нее, и, вероят-
но, важной его частью было то, что я не выразил отвращения и
не отложил свое знакомство с ней.
Пациент изначально приходит к нам как чужак, так же, как
и мы для него являемся чужаками. Возможно, мы склонны за-
бывать, сколь трудным для некоторых из нас был приход на
первую сессию нашего собственного анализа, – столь же труд-
ным это должно быть для каждого нового пациента. Мы неяв-
но просим каждого нашего пациента доверить свои мысли со-
вершенно незнакомому человеку. Со своей стороны, я в каж-
дом анализе прикладываю все силы к тому, чтобы достичь по-
зиции, в которой я чувствую, что могу доверить пациенту соб-
ственные мысли и чувства, что мне нечего скрывать от него.
Это не значит, что я рассказываю пациенту о себе или преда-
юсь так называемому самораскрытию; скорее, я даю пациенту
возможность увидеть обоснованность моих размышлений и
стать свидетелем работы моего разума в процессе свободного
ассоциирования или формулирования. Мне кажется, что в оп-
ределенный момент большинству пациентов бывает полезно
испытать аналитика в том, как он будет справляться с сомне-
ниями и неясностями или с двумя идеями или двумя ролями
одновременно, поскольку у них появляется возможность на-
чать делать то же самое. Таковы некоторые способы, с помо-
щью которых аналитики могут укрепить доверие своих паци-
ентов и уменьшить свой страх инаковости пациента, страх, ко-
торый пациент немедленно чувствует и на который реагирует
недоверием.
Некоторые пациенты, имеющие серьезные проблемы с
константностью объекта и с непрерывностью Я, всякое воз-
вращение аналитика после перерыва воспринимают как воз-
вращение из мертвых, – состояние одновременно пугающее и
желанное. Возможно, одной из основных функций самостного
переноса является защита нас, как это делает двойник, от на-
ших архаичных страхов сепарации и смерти; одним же из ас-
пектов чуждого переноса может являться прорыв этих страхов
и неприятных реализаций окончательной сепарации, которая
ожидает каждого из нас. Привязанность и сепарация являются
теми двумя полюсами, между которыми колеблется человек, и
одним из парадоксов всякого лечения является, на мой взгляд,
необходимость создать пациенту пространство, не создавая
при этом дистанции.
Об этой проблеме наиболее убедительно говорил, конечно
же, Винникотт, обозначивший промежуточное пространство,
которое одновременно включает в себя Я и других. В болезни
и здоровье эта промежуточная область, по-видимому, населен-
на различными переходными явлениями: одеяло, создающее
ощущение безопасности, мнимые спутники, двойники, вампи-
ры, привидения, другие сверхъестественные явления (богов,
муз), а также художественное творчество, каждое из которых
содержит различные примеси Я и других.
Но эти переходные продукты и сама переходная зона зави-
сят от поддержания той или иной формы доверия и диалога
между Я и другими. Если диалог не удается или травматиче-
ски нарушается, то это может иметь такие катастрофические
или даже смертельные последствия, как госпитализм и маразм.
Таким образом, психоаналитический процесс сам по себе, ис-
тинный в той мере, в какой терапия способна его обеспечить,
может быть одинаково опасным (в случае срыва) и полезным.
Крушение или провал диалога является предметом огром-
ного интереса в настоящее время и изучается исследователями
детей, теоретиками привязанности, психобиологамиеJU__uЙ, социоло-
гами и др., а также психоаналитиками. В своем самом широ-
ком смысле эта проблема имеет самые серьезные последствия,
– война, конечно, является развитием ситуации провала диало-
га посредством иных средств. Поэтому я считаю, что психо-
аналитические исследования способны научить нас многому в
деле управлении различными ситуациями, включая войны, в
которых наших соотечественников превращают или они сами
превращают себя в злобных чужаков.
Я предположил, что любой самый тщательный анализ пе-
реживает цикличную смену самостных и чуждых переносов.
Колебания между этими переносами являются нормальной ча-
стью процесса, эти циклы связаны с изменениями в аналитиче-
ском материале, с различными фазами анализа, а также с из-
менениями степени аналитического доверия, переживаемого
пациентом и аналитиком.
Интерпретации и другие мероприятия могут способство-
вать эволюции этих переносов, при этом они живут своей соб-
ственной жизнью, зависящей от сдвигов в качестве аналитиче-
ского доверия. Хочу привести пример из ранней аналитиче-
ской истории. В «Анализе конечном и бесконечном», Фрейд
сообщает о том, что Ференци в свое время упрекал его за отказ
анализировать скрытый негативный перенос в их короткой
трех-недельной совместной аналитической работе. Фрейд ут-
верждал, что для того, чтобы этот негативный перенос про-
явить, он должен был бы намеренно обидеть Ференци. На мой
взгляд, если рассматривать официальный трехнедельный ана-
лиз в некотором смысле неофициально растянувшимся на всю
их жизнь, т.е. считать его на самом деле бесконечным, то мож-
но сказать, что переход от самостного переноса к чуждому
произошел автоматически, поскольку Фрейд и Ференци стали
всё меньше доверять друг другу. Я думаю, что Ференци, кото-
рый чувствовал себя таким же одиноким, как и Фрейд в своих
беспрецедентных усилиях, всегда надеялся на то, что Фрейд
будет супервизировать или, по крайней мере, будет готов об-
суждать великие эксперименты Ференци, которые, к сожале-
нию, оказались за рамками способности Фрейда терпеть нару-
шение нарциссического равновесия. Интересно, что во время
последней встречи, Ференци показался Фрейду «источавшим
ледяной холод», Ференци же отметил, что Фрейд отказался
пожать ему руку. Таким образом, два близких друга стали чу-
жими людьми в ужасных отношениях друг с другом: Фрейд
считал, что Ференци стал параноиком и впал в «сверхъестест-
венный» бред, при этом Ференци чувствовал себя совершенно
непонятым и отвергнутым, временами, у него возникал при
ходьбе паралич (Bonomi, 1999).
В ходе любого анализа, рисуемый пациентом наш образ
может быть неприятным нам и неприемлемым, но как анали-
тики мы обязаны без особых протестов «носить костюм», ко-
торый пациент нам скроил, каким бы неудобным и неподхо-
дящим он нам ни казался. Этот костюм может казаться нам
ужасно неудобным, при этом неважно, воспринимает ли паци-
ент нас в рамках позитивного самостного переноса (напр.,
идеализирующего переноса), или в рамках отрицательного
чуждого переноса (напр., «жуткого» чуждого переноса). В лю-
бом случае этот образ нарушает наше нарциссическое равно-
весие, поскольку – в идеализирующем переносе – мы знаем,
что мы не так совершенны, как полагает пациент, при этом
нам не остается места для наших истинных чувств; в случае
«жуткого» переноса мы знаем, что мы не настолько враждеб-
ны и недружелюбны, как думает пациент, при этом мы чувст-
вуем себя непризнанными, и у нас также нет места для наших
истинных чувств.
В обоих случаях мы стараемся носить неудобный костюм,
особо не протестуя, и дожидаясь того момента, когда мы смо-
жем либо сделать интерпретацию, которую пациент сочтет
«полезной» (Ellman, 2007), либо когда пациент сможет прийти
к этому понимание без посторонней помощи. Конечно, наде-
вая этот костюм, мы начинаем менять его форму до тех пор,
пока он не станет нашим совместным творением, которое уже
не будет являться ни тем костюмом, который пациент дал нам
вначале, ни тем, что мы выбрали бы для себя сами. Таким об-
разом, разрешение дихотомии свой-чужой встроено в процесс,
если только аналитик сможет оставаться открытым и доверять
процессу в достаточной мере, чтобы следовать ему.
В этой статье я попытался провести аналогию между
функционированием иммунной и нарциссической систем,
удерживающих чуждое или не-свое на расстоянии, а также
обеспечивающих возможность его постепенной и спокойной
ассимиляции и метаболизации. Это привело к обсуждению пе-
реносов, в которых другой воспринимается похожим или со-
вершенно отличным от Я, а также преобразований и эволюции
этих переносов в ходе любого анализа. Я сделал акцент на
важности того, как пациент на самом деле переживает какое-
либо вмешательство: воспринимает ли он его как бесполезное,
потому что ощущает вторжение чего-то чуждого, чему он не
доверяет, или же пациент воспринимает его как что-то полез-
ное, потому что оно исходит из надежного и как-то связанного
с ним источника, возможен также некоторый промежуточный
вариант. Я размышлял о континууме интернализаций, которые
варьируют от ощущения себя частью истинного Я до ощуще-
ния себя частью ложного Я в промежуточных областях, каж-
дая из которых может перетекать одна в другую вследствие
влияния настоящего на воспоминания о прошлом и наоборот,
принцип Фрейда Nachtraglichkeit. Это привело к акцентирова-
нию важности установления доверия к анализу, которое неиз-
бежно связано с непрекращающимися попытками пациента и
аналитика поддержать свою находящуюся в угрожающем по-
ложении самооценку, вернуть себе нарциссическое равновесие
и продолжить жизнь диады, регулировать друг друга и симво-
лизировать свой совместный опыт.
В какой-то степени мы все являемся химерами, то есть
скоплениями различных и подчас несовместимых потребно-
стей, желаний, фантазий и представлений о себе, которые мы
пытаемся соединить вместе как можно лучше с большим или
меньшим успехом. Теперь мы знаем, что __________абсолютно необхо-
димым условием успешной сборки является другой человек,
который позволит нам использовать его именно тем самым
образом, который необходим нам для аутентичного и инициа-
тивного осуществления процесса. Я надеюсь, что мне удалось
обрисовать этот процесс и передать некоторое ощущение того,
насколько взаимно удовлетворяющим он может быть в случае
успешной его реализации обоими участниками.
© 2012 г., Шутков А.Е. – Перевод с англ.