ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 7882
Скачиваний: 2
Мы не собираемся определять здесь конкретные материалы программы, мы просто хотим указать на то, что если анализу действительно суждено занять достойное место, которое не могут не признать за ним отвечающие за сферу образования чиновники, его основы следует открыть для критического пересмотра, без чего он рискует превратиться в своего рода последствие коллективного совращения.
На самом же деле именно его внутренней дисциплине предстоит предохранить от этих последствий подготовку аналитика и внести тем самым ясность в вопрос о ее вариантах.
И тогда ясна становится исключительная сдержанность, с которой Фрейд подходит к самим формам образцового лечения, успевшим с тех пор сделаться стандартными, говоря о них буквально в следующих выражениях:
«Я должен, однако, прямо сказать, что техника эта была разработана мной как единственная вполне подходящая для меня лично, и не рискну оспаривать тот факт, что врач с личностью другого склада предпочтет, возможно, иные подходы как к самим больным, так и к проблемам, подлежащим решению»42.
Ибо сдержанность эта перестанет относиться на счет его великой скромности, и в ней разглядят, наконец, утверждение той истины, что лишь на путях ученого незнания обретает анализ свои подлинные масштабы.Примечания
* Variantes de la cure-type. Ecrits. 1966.
1 В 1966 мы, надо сказать, питали к нему отвращение. Признание это позволяет нам с легким сердцем переписать первую главу заново.
2 Хотя не исключена возможность включения в структуру заново того, что характеризует нашу "клинику" в еще сохраняемом ею смысле момента рождения - момента, изначально вытесненного у врача, который переносит ее на более поздние сроки, сам все более уподобляясь с этого момента потерявшемуся ребенку. Ср.: М. Фуко. Рождение клиники, Р. U. F, 1964.
3 См.: International Journal of Psycho-Analysis, 1954, № 2 (весь номер).
4 I. J. P., цит., p. 95. Полный французский перевод статьи можно найти на последних страницах сборника работ этого автора, опубликованного под названием Техника психоанализа, Р. U. F., 1958.
5 I.Р., цит, р.95.
6 Курсив автора, I. J. Р., цит. р. 96.
7 I.J.P, 1954, №2, р. 96.
8 "Проблема переноса". Rev. franc. Psychanal.
9 В 1966 нет никого, кто посещал бы наш семинар, не зная, что перенос - это вмешательство времени знания.
Текст этот, хотя и переписанный заново, скрупулезно следует нашему ходу мыслей в то время.
10 Три абзаца переписаны заново.
11 Коль скоро с помощью этих строк, как и наших семинаров, власть скуки, с которой мы боремся, нам удалось рассеять достаточно, чтобы при просматривании их стиль высказывания менялся едва ли не сам собой, добавим здесь следующее: в 1966 году мы назвали бы Я богословием свободного предпринимательства и дали бы ему троицу покровителей в лице Фенелона, Гизо и Виктора Кузена.
12 Цитируем в нашем переводе.
13 Проблемы психоаналитической техники, P.U.F., р. 63.
14 I.J.P., 1954, №2, р. 97.
15 В. Райх. "Анализ характера", Internat. Zschr. arztl. Psychoanal., 1928, 14, № 2, p. 180-196. Англ. пер. в: The psychoanal. Reader, Hogarth Press, Лондон, 1950.
16 P. Стреба. "Судьба Я в аналитической терапии", Internat. J. Psycho-Anal., 1934, № 2-3, p. 118-126.
17 В.Хаффер. "Три психоаналитических критерия для завершения лечения", J. Psycho-Anal., 1950, № 3, р. 194-195.
18 С. Ференци. "Гибкость психоаналитической техники", Internat. Zschr. arztl. Psychoanal., 1928, 14, № 2, p. 207-209.
19 T. e. переноса у самого аналитика (прим. 1966 г.).
20 Фрейд. "Анализ завершенный и анализ без завершения", G.W., В. 16, S. 93.
21 Internat. Ztschr. arztl. Psychoanal., 1928, № 2, S. 207.
22 Ференци и в голову не приходило, что в один прекрасный день это можно будет прочесть на рекламном щите (1966).
23 В.Райх. "Анализ характера", Internat. Zschr. arztl. Psychoanal., 1928, 14,№ 2. Англ. пер. в: The psychoanal. Reader, Hogarth Press, Лондон, 1950.
24 Op. cit., p. 196.
25 3. Фрейд. "Влечения и их судьбы", G.W., X, S. 210-232.
26 3. Фрейд. "Коллективная психология и анализ Я", G.W., XIII, S. 71-161.
27 3. Фрейд. "По ту сторону принципа удовольствия", G.W., XIII, S. l-69. 28 3. Фрейд. "Запирательство", G.W., XIII, S. 11 -15.
29 3. Фрейд. "Неудовлетворенность цивилизацией", G.W., XIV.
30 Ж.Лакан. "Агрессивность в психоанализе" (1948) и "Стадия зеркала" (1949),см.:Ecrit, р. 101 и 93.
31 М. Балинт. "Об окончании анализа", Internat. J. Psycho-Fyfk, 1950, p. 197.
32 M. Балинт. "Любовь и ненависть", в: "Первоначальная любовь и психоаналитическая техника", Hogarth Press, Лондон, р. 155.
33 М. Балинт. "Любовь к матери и материнская любовь", Internat. J. Psycho-Anal., 1949, p. 251.
34 М. Балинт. "Изменения в целях и терапевтической технике психоанализа", Internat. J. Psycho-Anal., 1950. Замечания по поводу Two-bodi psychology см. на р. 123-124.
35 См. приложение к статье "Любовь к матери", цит. выше. 36 Garden City Book, N.-Y., 1951.
37 Р.П.Найт. "Условия организации психоанализа в США на сегодняшний день", J. Am. Psychoanal. Ass., av. 1953, I, №2, p. 197-221. 38 М.Гительсон. 'Терапевтические проблемы анализа нормального кандидата", Internat. J. Psycho-Anal., 1954, 35, № 2, p. 174-183.
39 3. Фрейд. Перспективы психоаналитического лечения. G.W., В. VIII, S. 122.
40 3. Фрейд. "Случай Человека с Волками", G.W., Bd. XII, S. 111.
41 M. Балинт. "Аналитическая подготовка и дидактический анализ", Internat. J. Psycho-Anal., 1954, 35, № 3, p. 157-162.
42 3. Фрейд. "Советы врачу относительно психоаналитического лечения", G.W., Bd. VIII, S. 376. Отрывок переведен автором.
СТАДИЯ ЗЕРКАЛА И ЕЕ РОЛЬ В ФОРМИРОВАНИИ ФУНКЦИИ Я В ТОМ ВИДЕ, В КАКОМ ОНА ПРЕДСТАЕТ НАМ В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОМ ОПЫТЕ1
Концепция стадии зеркала, впервые высказанная мною тринадцать лет назад на нашем последнем конгрессе, успела с тех пор войти в практику французской группы более или менее прочно.
Сегодня однако мне представляется нелишним предложить ее вашему вниманию вновь — на этот раз в связи с тем новым светом, что проливает она на функцию я (je) в имеющем с ним дело психоаналитическом опыте. Опыте, решительно противопоставляющем нас всякой философии, исходящей непосредственно из Cogito.
Я надеюсь, некоторые из вас помнят, что строя эту концепцию, мы исходили из определенной особенности человеческого поведения, выявленной данными сравнительной психологии. Состоит эта особенность в том, что ребенок, отставая какое-то — относительно недолгое, правда, время от детеныша шимпанзе по развитию инструментального мышления, способен, однако, уже в этом возрасте узнавать свое отражение в зеркале именно в качестве своего собственного. Об узнавании этом свидетельствует мимика озарения, характерная для так называемых Aha-Erlebnis - мимика, в которой Колер видит выражение ситуационного восприятия, этой существенной ступени мыслительного акта.
Акт этот, не исчерпываясь, как у обезьяны, единожды достигнутым контролем над бессилием отражения, тут же выливается у ребенка в ряд игровых жестов, с помощью которых тот старается в игровой форме выяснить, как относятся движения уже усвоенного им образа к его отраженному в зеркале окружению, а весь этот виртуальный комплекс в целом — к реальности, им дублируемой, то есть к его собственному телу, а также людям и неодушевленным предметам, расположенным в поле отражения по соседству.
Благодаря исследованиям Болдуина, нам хорошо известно, что событие это может произойти начиная с шестимесячного возраста, и захватывающее зрелище того, как ребенок ведет себя перед зеркалом, не раз наводило нас на размышления. Малыш,не умеющий не то, что ходить, даже держаться на ногах, поддерживаемый либо кем-то из взрослых, либо искусственными приспособлениями (из тех, что у нас во Франции называются trotte-bébé), озабоченно рвется, вне себя от радости, из своих помочей и, наклонившись вперед, застывает, старясь зафиксировать в поле зрения мгновенную картину собственного отражения.
Вплоть до восемнадцатимесячного возраста поведение это сохраняет именно тот смысл, который мы обнаружили — смысл, который проливает определенный свет как на либидинальный динамизм (до сих пор остававшийся проблематичным), так и на онтологическую структуру человеческого мира, прекрасно вписывающуюся в наши представления о параноидальном познании.
Важно лишь понять происходящее на стадии зеркала как идентификацию во всей полноте того смысла, который несет этот термин в психоанализе, т. е. как трансформацию, происходящую с субъектом при ассимиляции им своего образа (image), словно нарочно предназначенному этому стадиальному аффекту послужить — о чем и свидетельствует употребление в психоаналитической теории древнего термина imago.
Радостное усвоение ребенком на стадии infans, т. е. ребенком, кормящимся грудью и неспособным самостоятельно передвигаться, собственного зрительного образа является идеальной ситуацией для изучений той символической матрицы, где оседает в своей первоначальной форме — прежде чем будет объективировано в диалектике идентификации с другим, и прежде чем язык восстановит функционирование этого я во всеобщем в качестве субъекта.
Если бы мы хотели ввести эту форму в регистр явлений, нам известных, нам следовало бы назвать ее "Я-идеал" (Je-ideat)2, имея в виду, что ей предстоит стать источником тех вторичных идентификаций, чьим функциям либидинальной нормализации мы этим термином как раз и воздаем должное. Но для нас важно в этой форме то, что она сразу, еще до ее социальной детерминации, ставит инстанцию Я (moi) в ряд фикций, для отдельного индивида принципиально неустранимых. Точнее говоря, фикция эта будет всегда сближаться со становлением субъекта лишь асимптоматически, независимо от того, насколько успешными окажутся попытки диалектических синтезов, с помощью которых он, в качестве Я, призван свое несоответствие собственной реальности, преодолеть.
Дело в том, что целостная форма тела, этот мираж, в котором субъект предвосхищает созревание своих возможностей, дается ему лишь в качестве Gestalt'a, т. е. с внешней стороны. Конечно, по отношению к этой внешней стороне форма выступает, скорее, как образующая, чем как производная, но важно то, что с этой стороны своей она является субъекту зафиксированной в рельефной статуарности и обращенно симметричной, в противоположность той бурной активности, которой силится субъект ее оживить.
Таким образом, этот Gestalt, содержательность которого должна рассматриваться как связанная с родом, хотя двигательный стиль остается покуда нераспознанным, символизирует двумя аспектами своего влияния ментальное постоянство я, преобразуя одновременно ту отчуждающую функцию, к которой оно предназначено; она еще чревата соответствиями, которые связывают я со статуей, в которую человек себя проецирует, с призраками, которые над ним господствуют, и с автоматом, наконец, в котором, неоднозначно связанный с ним, стремится найти завершение мир его собственного изготовления.
Что же касается imagos, чьи сокровенные лики вырисовываются для нас, их привилегированных тайнозрителей, как в нашем повседневном опыте, так и в полумраке символической действенности3, то когда мы полагаемся на зеркальное расположение, которое принимает imago собственного тела, с его индивидуальными особенностями, физическими недостатками, и даже проекциями на объекты в наших снах и галлюцинациях, или когда мы обращаем внимание на роль зеркального аппарата в явлениях двойника, служащих проявлением определенных психических реальностей, порою разнородных, образ, зримый в зеркале, представляется для них порогом видимого мира.
Тот факт, что Gestalt способен оказать на организм формирующее воздействие, подтверждается биологическими экспериментами, самой идее психической причинности столь чуждыми, что даже сформулировать ее на своем языке они не осмеливаются. Между тем экспериментальная биология признает, что необходимым условием созревания гонады голубки является наличие в поле ее зрения любой особи того же вида, независимо от ее пола; причем условие это столь достаточное, что результата можно добиться, поместив подопытный экземпляр в поле зеркального отражения. Другой пример перехода перелетной саранчи из одиночной фазы в стадную в течение одного поколения можно добиться, подвергнув экземпляр саранчи на определенной стадии воздействию - исключительно визуальному - образа ему подобного существа, лишь бы образ этот воспроизводил движения, достаточно сходные с теми, что данному роду насекомых свойственны. Эти и подобные им факты вписываются в категорию гомеоморфной идентификации, которую в свою очередь, следовало бы рассматривать в контексте более общей проблемы - проблемы смысла красоты как формативного и эрогенного начала.
Но факты миметизма, понятые как случаи идентификации гетероморфной, представляют для нас не меньший интерес, ибо именно они ставят проблему значения, которое имеет для живого организма пространство. Ведь психологические теории вряд ли более неспособны пролить на эту проблему некоторый свет, чем смехотворные попытки свести все дело к закону адаптации, как якобы основному. Вспомним хотя бы, с каким блеском освещает этот предмет, скажем, Роже Кайуа (тогда еще молодой и только-только порвавший с социологическим окружением, где формировалось его мышление), который, воспользовавшись термином "легендарная психастения", представил морфологический миметизм как разновидность одержимости пространством в его дереализующем воздействии.
Мы сами показали, что причина, дающая человеческому познанию большую независимость от силового поля желания, нежели у животного, но в то же самое время детерминирующее ее "толикой реальности", о наличии которой свидетельствует неудовлетворенность сюрреалистов, заключена в социальной диалектике, придающей этому познанию параноидальную структуру4. И эти соображения склоняют нас к признанию, что проявляющаяся у человека на стадии зеркала способность пространственного присвоения является результатом предшествующей этой социальной диалектике органической недостаточности, заложенной в самой его природной реальности - если,конечно, мы еще придаем слову "природа" какой-то смысл.
Таким образом, функция стадии зеркала представляется нам частным случаем функции imago, которая заключается в установлении связей между организмом и его реальностью - другими словами, между Innenwelt и Unweit.
Но у человека связь с природой оказывается искаженной в силу наличия в недрах его организма некой трещины, некоего изначального раздора, о котором свидетельствует беспомощность новорожденных в первые месяцы после рождения и отсутствие у них двигательной координации. Объективные данные об анатомической незавершенности пирамидальной системы, а также наличие у ребенка определенных гуморальных остатков материнского организма подтверждают нашу точку зрения, согласно которой налицо факт специфической для человека преждевременности рождения.
Заметим, кстати, что факт этот признан, по сути дела, и эмбриологами, чем термин "фетализация" указывает на преобладание так называемых высших отделов нервной системы, в особенности же коры головного мозга, которая судя по данным нейрохирургических операций, является для организма своего рода внутренним зеркалом.
Это развитие переживается как временная диалектика, которая решающим образом проецирует формирование индивида в историю. Стадия зеркала, таким образом, представляет собой драму, чей внутренний импульс устремляет ее от несостоятельности к опережению - драму, которая фабрикует для субъекта, попавшегося на приманку пространственной идентификации, череду фантазмов, открывающуюся расчлененным образом тела, а завершающуюся формой его целостности, которую мы назовем ортопедической, и облачения, наконец, в ту броню отчуждающей идентичности, чья жесткая структура и предопределит собой все дальнейшее его умственное развитие. Таким образом, прорыв круга Innewelt в направлении к Umwelt порождает неразрешимую задачу инвентаризации "своего Я".