ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2019
Просмотров: 284
Скачиваний: 3
Хронологические рамки существования “общерусской” культуры определяются со второй половины XVII века по середину XIX века, однако отдельные культурные явления вплоть до настоящего времени могут быть рассмотрены как остатки именно “общерусской”, а не “русской” культуры.
Проявления “общерусской” культуры отмечаются в истории общественного сознания, политической идеологии, литературного языка, изобразительного искусства, музыки, архитектуры, а также в истории художественной литературы, наиболее ярким примером чего может служить творчество Гоголя.
В докладе вводится понятие “культурной диглоссии” (по аналогии с языковой диглоссией, когда, по Б.А. Успенскому, две языковые системы сосуществуют в рамках одного языкового коллектива, а их функции находятся в дополнительном распределении, что соответствует функциям одного языка в обычной, недиглоссийной ситуации). С этой точки зрения рассматриваются соответствия “высокой — низкой” культуры: ““общерусской” — великорусской” в Великороссии и ““общерусской” — украинской” в Украине. Приводятся примеры из творчества Котляревского, Лермонтова, Гнедича, Гребинки, Шевченко, Дунина-Марцинкевича, Франциска Богушевича и других. Распад “культурной диглоссии” связывается с процессом превращения украинской культуры в самодостаточное явление (со второй половины XIX века) и с соединением “общерусской” культуры с великорусской в единую культурную систему.
“Общерусскость” рассматривается только на культурно-идеологическом уровне, но не в этногенезе: носители “общерусской” культуры и “общерусского” сознания не перестают быть представителями своих народов. (Для определения этнической ситуации на Востоке и Юге Украины, а также в отдельных регионах России предлагается термин “новороссы”.)
В первой половине XIX века становление высокой украинской культуры еще только начиналось, поэтому творчество Гоголя могло существовать только в рамках “общерусской” культуры. Однако эта разновидность “общерусской” культуры, вслед за Д.Н. Овсянико-Куликовским, определяется как “общерусская культура на малорусской (украинской) основе”. Уточняется, что к этой культуре (на “украинской основе”) принадлежат не только “украинские” повести Гоголя, но и “петербургские” повести, “Ревизор”, “Мертвые души”, “Выбранные места из переписки с друзьями” и другие его произведения. Признаком принадлежности к ней является не украинское происхождение Гоголя и не украинская тематика его ранних произведений, а генетическая связь гоголевского творчества с украинской культурой XVII—XIX веков. Гоголь рассматривается одновременно как завершитель эстетики украинского Барокко и как вдохновитель и один из родоначальников идеологии, а в некотором отношении и эстетики украинского романтизма.
В произведениях и письмах Гоголя можно обнаружить значительное количество примеров, “общерусского” политического сознания: “Русская земля”, за которую умирают запорожцы в “Тарасе Бульбе”, “Русь — птица-тройка” в “Мертвых душах”, “Россия” в “Выбранных местах” — это не реальная Великороссия, как считает большинство исследователей, и даже не Российская империя, а абстрактно созданный метафизический общерусский Универсум, “Мировая держава”, наделенная конкретными украинскими и великорусскими этно-культурными признаками. Политико-идеологические построения Гоголя рассматриваются как утопическая попытка национального синтеза в контексте “общерусскости”.
В конце доклада делается вывод о культурно-национальной принадлежности творчества Гоголя: в категориях XIX века оно причисляется к “общерусской культуре на украинской основе”, в современных этно-культурных категориях оно рассматривается и как достояние русской культуры и литературы, и как достояние украинской культуры и литературы одновременно