Файл: Eryomenko_uchebnik.pdf

ния наций и цивилизаций тенденцию всемирного сосуществования на основе традиционных форм бытия разных народов, их религий

икультур. Мы не должны скоропалительно образовывать единую глобальную нацию, неосмотрительно отвергая традиции предков. «Мир чрезвычайно стремительно несется к тому, чтобы отказаться от своих ценностей, но мы должны жить все вместе, не отказываясь от наших священных традиций. Каждая цивилизация имеет право жить по своему закону, относясь к другим цивилизациям с полным уважением» [83]. Невзаимопонимание людей и народов слишком дорого обходится человечеству. Слишком велика цена разобщения. И сегодня это забота не одних политиков. «Встреча религий, неизбежная в современном мире, может приводить или к конфликту, или

куродливому синкретизму: и то, и другое нежелательно. Но их встреча на территории культуры может оказаться для цивилизации спасительным выходом из тупика» [40]. И эту возможность человечество должно использовать в полной мере. Культура в данном случае является посредником в диалоге цивилизаций. «Центральную роль в развитии диалога цивилизаций играют культура и искусство. Многообразие культур представляет собой не только реальность современного мира и его самоценность, но и оказывает реальное воздействие на развитие межцивилизационной интеграции. Можно сказать, что это ее ключевое звено. Межкультурный диалог, основанный на принципах сохранения национальной культурной идентичности, есть наиболее эффективный и гуманный способ межцивилизационного взаимоотношения и взаимовоздействия» [50]. Мы должны учитывать все эти данности, все это многообразие мира, чтобы не прийти слишком быстрыми темпами к глобальной катастрофе. «Каждая из существующих в наше время цивилизаций внутренне сбалансирована и логически самооправдана, так что не испытывает нужды что-то в себе менять. Когда же какую-либо из них пытаются переделать на свой лад другие цивилизации, она ощущает это как агрессию, возмущается и яростно этому сопротивляется. Это создает в мире ненужное напряжение, и над человечеством нависает угроза «войны цивилизаций» [132, с. 269].

Мир многообразен и разнообразен в средствах поиска истины,

иединство его, целостность, зависит от нашей любви в Боге друг

17

к другу. Только этот путь – путь взаимопонимания и Любви способен переплавить наши различия в наше многообразное единство на пути движения к общему празднику событования в Вечной Жизни, если мы в этом действительно заинтересованы. Как видим, традиция, празднование, праздник – весьма серьезное дело. И его нельзя сбрасывать со счетов во имя каких бы ни было глобальных общественных идей. Они не внешние лишь выражения отдыхающего от трудов празднующего народа, они – проявление его внутреннего мироощущения, миропонимания, бытия.

Потому, повторяем, праздник – не праздное, а весьма серьезное дело. «Праздник не праздность, – как писал епископ Владимирский Феофан, а празднование, то есть отрадное ликование духа ради со-

знания великих милостей Божиих» [141, с. 186].

Потому, развлечение, забава, отдых – ни цель, ни смысл, ни функция праздника, а всего лишь одно из праздничных, увеселительных средств.

«Праздность столь же изнурительна, – говорил митрополит Московский Филарет, – сколь отдых приятен» [141, с. 499].

Сердце же праздника, смысл и тайна его сокрыты в самом недре праздника и охраняются народом как самая главная его ценность. Стремление же к увеселению, развлечению, наслаждению как основной цели празднования, праздного времяпрепровождения есть

впринципе непонимание праздника, замыкание системы на саму себя, имеющую результатом своим смерть духовную и физическую

вотличие от настоящего, действительного Праздника, имеющего целью своей утверждение духовных основ, идеалов народа и его представления в достижение мира иного, Жизни Вечной. И это не наши придумки, не наши сегодняшние толкования смысла и цели праздника, это позабытая нами сокровенная, традиционная жизнь Праздника. Праздника не только как отдыха, досуга, праздного времяпровождения, но как осмысления будничного труда, праздничной концентрации его, как выражение сути праздничного существования. «Суть здоровой жизни состоит не в убиении времени – у полноценных людей и государств нет «досуга», есть праздники» [124, с. 3]. Достаточно заглянуть в труды наших русских исследователей праздника 3

3 «В русской науке интерес к празднику возникает в 30-е годы XIX в. Его не

18

И. М. Снегирева, И. П. Сахарова, А. В. Терещенко, А. И. Афанасьева, А. А. Потебни, Н. Н. Костомарова, Ф. И. Буслаева, Е. В. Аничкова, Д. О. Шеппинга, Н. И. Срезневского, А. А. Коринфского, М. М. Бахтина и др., чтобы с удивлением обнаружить самые высокие, жизненно сущностные претензии народа, связанные с праздником. Вот только один пример, иллюстрирующий нашу мысль, из прекрасной книги А. А. Коринфского «Народная Русь»: «Человек рождается на смерть, умирает – на жизнь». Это крылатое народное слово не мимо молвится: оно вышло-вылетело на белый свет из сокровенных глубин стихийной русской души; мысль, одухотворяющая его, является отражением заветных взглядов народа-пахаря – народасказателя, взглядов, на которых зиждятся основы его миропонимания. Вера в безсмертие души человеческой изстари веков была одним из главных устоев, поддерживающих духовную жизнь народной Руси» [64, с. 697]. И удивляется исследователь, что еще в дохристианское время на Руси чувствовал человек свое бессмертие, осознавал и шел к нему. «Верный сын Матери-Земли – русский народ еще

вмладенческие дни своего самостоятельного бытия – путем непрерывного общения с вечным возрождением природы, обновляющейся

всвоей кажущейся смерти, дошел до сознания того, что и человеческое существование, являющееся лучшим цветом красот прекрасной вселенной, не могло и не может не быть безконечным» [64, с. 697]. И восклицает автор книги: «Как проник дитя-человек в эту тайну тайн мироздания, какими глухими-извилистыми тропинками вышел он на этот прямой-светлый путь, – покрыто туманом неведомого. Но только шел этим путем богатырь-младенец, – каким поистине был народ русский на заре своей государственной жизни, – и сам того не сознавая, к побережью беспредельного моря Бесконечности, над которым воссияло для него пресветлое солнце веры Христовой, проникшее своими лучами во все потаенные уголки его младенчески-

следует смешивать с тем рационально-практическим вниманием к данной проблеме, которое в России установилось задолго до этого, еще в период царствования Петра I, отмеченное целым рядом нововведений в области праздничной культуры (маскарады, фейерверки и др.) осуществлявшихся, как известно, по инициативе самого Петра и в рамках им же разработанных циркуляров». А. И. Мазаев «Праздник как социально-художественное явление. Опыт историко-теоретического исследования». М.: Наука,1978, с. 34.

19

простой – хотя и затемненной-запуганной призраками грозных преданий – жизни. Смутное представление о том, что бытие человеческое не ограничивается кратковременным существованием на земле, а бесконечно продолжается за гранью смерти – в таинственной области незнаемого-неведомого, встретило желанный ответ в новой, принесенной «из-за теплых морей», вере» [64, с. 698]. Бог щедр. Он изначала дал знать человеку Истину. Сам являлся человеку. Через пророков, избранных Своих являл Откровения.

Рассыпал по всем народам, по всем религиям и верованиям жемчужины Знания. И в народных верованиях (язычестве) были рассыпаны эти духовные жемчужины. Только надо было увидеть их сердцем, не затемняя и не подменяя их смысл и причины природными явлениями. В принципе, язычество (языческое мышление), если говорить обобщенно, есть не что иное, как замена причины следствием. Невидимое (причина) заменяется видимым (следствием). Первообраз дробится на множество образов, которые в видимом мире самовластно представляют собой славу Первообраза. Язычество – народное верование, обожествляющее творение в целом и отдельные его части (явления, события, факты, существа), наделяющее их всемогуществом, вочеловечивающее их, вменяющее творению славу Творца. «Язычество есть такое миросозерцание, в котором конечные причины в большем или меньшем количестве размещены в самом мире» [107, с. 282]. И вместе с тем бестелесную душу и Бога Всевышнего чувствовал русский язычник как причины запредельные миру, вечно существующие. Знал, что рождаются на смерть, умирают – на Жизнь. Бог щедр. Постоянно свидетельствуя о Жизни Вечной, призывая человека к его истинному Небесному Дому, Он Сам в последние времена, в конце веков, явился во плоти на Земле для осуществления окончательного Спасения человека. И еще следует сказать, что христианство пришло на Русь, уже тысячу лет существуя в мире. И более того, оно «не явилось в пустой мир: здесь уже были сложившиеся понятия вселенной, религии, греха, наказания, искупления и вознаграждения; христианство должно было принять их во внимание и ответить на них. Церковь не могла возводить свой храм на пустом месте. Концепции, существовавшие в мире до ее появления, она использовала при создании тех форм, в которые она

20

облекала свое Священное Предание» [36, с. 27]. И вот уже тысячу лет в ясном свете веры Христовой идет народ-богоносец к Небу, которое всегда чувствовал в сердце своем. За тысячу лет христианства на Руси ростки божественных прозрений окрепли на взрыхленной христианством почве и уверенно тянутся к Солнцу Правды, воспевая гимн Истине. «Целый ряд веков верности новой вере, прошедших для народной Руси, продолжавшей в большей или меньшей степени придерживаться суеверных заветов старины стародавней, выработал в ней самобытные взгляды на жизнь и смерть. Взгляды эти слились с основным понятием о бессмертии духа человеческого и о бесконечности существования по ту сторону земной борьбы чувств и мыслей, страстей и долга – борьбы темных и светлых начал, приводящей все

ився к одному и тому же порогу вечного слияния с Небесною Правдой, перед которою бессильно все земное-преходящее» [64, с. 698].

Мучительно, болезненно, трагично переносит русский народ последствия революционных «преобразований», отринувших традиции

иглавную из них – веру христианскую. Но и за двести лет до революции Россия уже была глубоко потрясена западными нововведениями Петра. «С петровских реформ начинается первая волна отрицательного отношения к национальному быту, преданиям, старине, вере, языку, ко всей христианской культуре. Не случайно Г. Федотов считал, что предпринятый Лениным духовный опыт денационализации России бледнеет перед совершенным Петром. «Закат» праздничной жизни в ее традиционных формах начинается именно с петровских реформ» [139, с. 153]. Смертельно ранена душа народа, но возрождается, возвращаясь к вере отцов, восстанавливаются и праздники, питающие дух народа. «Траектория возвращающейся Традиции начинает недвусмысленно вырисовываться к концу века» [1, с. 342]. Нынешнее религиозное возрождение России говорит о глубинной, корневой, неуничтожимой жизнестойкости православной константы нашей цивилизации, о неостановимом движении вверх в достижении ее исконных ценностей*5. И для нас сегодня жизненно важно осознать и помнить, что «в главном культурно-исторический тип измениться не способен – он может лишь уйти с исторической сцены» [131, с. 20]. Чего и добивались от России. И сегодня добиваются

ине оставят этих претензий до конца веков. «В рамках XIV Между-

21

народных образовательных Рождественских чтений на секции «Глобализация: векторы разрушения и пути защиты», председателем которой был архиепископ Рязанский и Касимовский Павел, состоялось обсуждение наиболее острых проблем развития современного русского общества. Большинство участников секции определило свое отношение к глобализации, как к процессу целенаправленного уничтожения уникальной русской православной цивилизации» [25,

с.3]. А Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, отвечая на вопросы греческой газеты «Вима» в начале 2006 года сказал: «Опыт общественного и государственного строительства, накопленный веками христианского бытия нашего народа, должен быть востребован. В противном случае нас ждет катастрофа» [4,

с.2]. Это так. И это осознаётся уже многими в России. «Стратеги глобализации, предназначившие России быть задворками «цивилизованных» стран и планирующие постепенное самоуничтожение её народа, разными способами и под разными предлогами пытаются помешать нашему возрождению. Чтобы у России было будущее, мы должны вести самоотверженную, кропотливую, жертвенную, усердную работу по восстановлению и сохранению культуры и образования, понимая и то и другое как необходимые стратегические условия, обеспечивающие полноценное сознание народа и способность его государственной организации. Только это и может обеспечить независимость России»*6 – И мы должны это понимать. Но даже внутри страны, и сегодня, сознательно или неосознанно это не всеми понимается и принимается. Более того – активно и агрессивно отрицается. «На древнюю христианскую культуру спокойно плюют с высоты Останскинской телебашни, которая как известно в семь раз выше кремлевской колокольни Ивана Великого» [56, с. 4]. Плюют в душу народа. Унижают народ. Осмеивают его. «Дух нашего народа формируют электронные и прочие СМИ, в основном либеральные радио и телевидение, а вернее, безответственные лица, которые ими руководят. Наблюдая передачи ТВ, слушая радио, нередко приходит в голову мысль: насколько это наши СМИ? Несмотря на протесты общества, они настойчиво продолжают развращать молодёжь, готовя её к погибели, а не к ответственности за судьбу страны, не к обороне, не к труду на благо России и ближних и не к подвигу семейной

22

жизни, рождению и воспитанию детей – будущих граждан и защитников Отечества. Своей растлевающей пропагандой они работают на врагов – убивают Россию» [84, с. 3, 6]. Забываем свои традиции, культуру, достоинство, честь. Забываем себя. Непростительное, самоубийственное забвение. А ведь это вопрос жизни и смерти. «Народ без традиций и культуры – уже не народ. Его и завоевывать не надо. Он и так и себя и свою землю не убережет» [60]. То, что произошло с Россией в XX веке, это как раз пример очередной попытки убийства народа, о чем мы говорили выше, через уничтожение его традиций и праздников в том числе. Попытки стремительной, жесткой, точно рассчитанной. Попытки уничтожения через разрушение сакральных традиционных национальных основ. Глобализационные тенденции современного мира на это и направлены. Они заинтересованы в размывании национального ядра любого народа ради утверждения на Земле некой безликой общности людей, которой легко управлять. Но народы хотят жить полноценной жизнью, пусть трудной, но своей традиционной жизнью. Одни лишь глобалисты не понимают этого. «Одни лишь глобалисты продолжают цепляться за идею французского Просвещения XVIII века о едином общечеловеческом прогрессе, но их усилия ее реанимировать есть не что иное, как агония» [132, с. 269]. Но агония тем и страшна, что отдельные судороги ее непредсказуемы и могут причинить (и причиняют) дополнительные беды человечеству. Возможно, на это противостояние религий, культур, цивилизаций и не следовало бы обращать столь подробного внимания в нашей работе, если бы этот вопрос не стоял столь остро и напрямую не касался бы рассматриваемой нами проблемы праздника.

На сегодняшний день некоторые деятели культуры, порою довольно высокого ранга, в больших и малых собраниях серьезно говорят о скором отмирании фольклора, о замене многих национальных праздников общепланетарными, прообраз которых мы, вероятно, и видим во всевозможных юмористических телевизионных шоу, где безудержно осмеиваются праздники, традиции, основы того народа, среди которого эти юмористы живут. Конечно, они выдают желаемое за действительное, глубоко не понимая, что увеселительный досуг по образцу Западного мира, мягко говоря, не всем по душе, и тем не менее продолжают навязывать образцы развлечения общества по-

23