Файл: Srednevekovij roman i povestj.pdf

Немало воинов легло Под тяжестью его меча. Иные корчились, крича

От страшной, нестерпимой боли. Ейбогу, в незавидной роли Сегодня оказались те, Кого уносят на щите. Великолепнейшие латы Изрублены, доспехи смяты, Плащи изодраны в куски, На лбах и скулах синяки,

Расплющенный ударом шлем На шлем и не похож совсем. Сочится кровь из ран и ссадин.

Вбою анжуец беспощаден, Но рыцарям, кто победней, Он щедро раздает коней,

Влихом сражении добытых, Наследство всадников побитых… Огнем лицо его пылало.

Он приподнять решил забрало, Чтоб мог коснуться ветерок Его разгоряченных щек… И с новой силой рвется в сечу.

Вдруг капеллан ему навстречу, Который прибыл из Анжу… «Забыл свою ты госпожу!

Она, измучена тоскою, Своею белою рукою Передала мне письмецо, Вложив в него свое кольцо, При этом выразив желанье, Чтоб ты прочел ее посланье». И Гамурет, охвачен дрожью,

Вникает в смысл прекрасных слов: «О ты, кто мне всего дороже, Услышь моей печали зов!

С тех пор как я тебя узнала, Любовь мне сердце истерзала. Ах, я недаром слезы лью:

Я нелюбимая люблю.

Да, год за годом, мой любимый, Живу, любимым нелюбимой. Так отзовись! Вернись ко мне! Стань королем в моей стране! Недавно мой супруг скончался, И мне престол его достался.

Вслезах вступила я на трон По совершенье похорон. Теперь я сказочно богата: Алмазы, серебро и злато Лежали в мужних кладовых. Отныне ты владелец их. Тебе, к кому душой пылаю, Свою корону посылаю. Носи ее! Пусть целый мир

Поймет, что ты вступил в турнир Французской королевы ради, Не помышляя о награде, Обещанной другой женой… Нет, не сравниться ей со мной! Ведь я ее богаче вдвое, И сердце мне дано живое, Чтобы любимого любить

И чтоб самой любимой быть. Вот отчего столь благосклонно Дарю тебе свою корону…» Вновь опустил герой забрало.

Внем чувство прежнее взыграло: Да, верность женская не раз Преумножает силы в нас.

Пусть Герцелойда обнаружит,

Что он своей Анфлисе{159} служит

Ив честь ее земли родной Здесь совершает подвиг свой…

Меж тем, презрев закон турнирный, Где супротивники друзья, Кровавый спор, отнюдь не мирный, Ведут приезжие князья.

О, помрачение рассудка!

Война не праздник, смерть не шутка: Святые попраны права,

Икрасной сделалась трава.

Ивдруг ужасный вопль раздался:

«Глядите! Якорь показался! Теперь голов не уберечь!..» Наш Гамурет вздымает меч, Сшибает недругов с налету И скачет на подмогу к Лоту:

«Сюда! За мной! Вперед! Вперед!» И арагонца в плен берет (Беднягу звали Шафилор)… «Доколь терпеть нам сей позор?!

Воскликнул Леелин{160} надменный,

Преодолев испуг мгновенный. В куски сей якорь изрублю! Сам в поединок с ним вступлю!»

Идва героя без заминки Сошлись в жестоком поединке, Удары копий. Лезвий звон. Кто победил? Кто побежден? Князь Леелин свиреп и гневен,

Ивсе ж удел его плачевен:

Он сброшен на землю конем (Наш друг толкнул его копьем) И, побежденный, в плен сдается. Какой позор для полководца!

. .

Но бой не кончен! Слева, справа Несется рыцарей орава. Слетают всадники с коней, Так груши падают с ветвей. (Нет, я предпочитаю груши, А не загубленные души.)

Ивдруг ему навстречу князь, Весь словно дымкою подернут: Копье дрожит, к земле клонясь, Щит кверху острием повернут.

Недоброй вести скорбный знак… Казалось: черной ночи мрак На поле битвы опустился.

«Ты с чем, скажи, ко мне явился?»

Икнязь ответил: «Говорят,

Погиб твой венценосный брат. Служа одной прекрасной даме, Отважно бился он с врагами, Но все ж не смог их побороть. Его к себе призвал господь, И он навек оплакан тою, Кто для него была мечтою…» И Гамурет, от горя нем, С главы своей снимает шлем,

К шатру оставленному скачет, И, плача горько, слез не прячет… А бой все злее, все жесточе…

Но хватит! Поздно!.. Дело к ночи… Игра в потемках не игра… Авось дождемся до утра.

Мы нынче славно воевали, Немало копий наломали, Да и устали чересчур.

Ночного неба полог хмур, Зато в шатре пылали свечи, Прекрасные звучали речи: То Зазаманки повелитель

Как самый главный победитель

Вчесть побежденных свой бокал Великодушно поднимал.

«Пью, говорил он, эту чашу За доблесть рыцарскую вашу! Князья, мы больше не враги!..» Но вдруг послышались шаги, И вот в шатре, залитом светом, Предстала перед Гамуретом,

Всопровожденье дивных дев, Чистейшая из королев… «Мой друг, смущение отбросьте!

Здесь вы хозяин, я здесь гостья. Однако помнить мы должны, Что вы лишь гость моей страны, А я владычица державы И посему имею право Облобызать вас и обнять.

Вы против? Как мне вас понять?» «О нет, владычица! Не против!

Я счастлив… Выразить нельзя… Но и сидящие напротив Мои высокие друзья, Что не сробели в состязанье,

Достойны вашего лобзанья!» И, повинуясь Гамурету, Что был судьбою послан ей,

Она, в знак дружбы и привета, Целует пленных королей.

Затем промолвил славный витязь: «Моя владычица, садитесь!..» И тотчас с нею рядом сел… О, трепет этих юных тел

Вслучайном соприкосновенье!.. Погасни свечи в то мгновенье,

Вшатре не стало бы темно:

Так, изнутри озарено, Лицо владычицы пылало,

Что свет ярчайший излучало… Но вот и кравчие пришли, Неся рубиновые кубки{161}

Наследство бедной той голубки, Без друга страждущей вдали…

Затем, из плена возвратясь (Их благородно отпустили), Король Кайлет и гордый князь

Киллирьякаг{162} в шатер вступили… Кайлет отведал угощенья

Ипроизнес не без смущенья: «Послушай, милый Гамурет! Ты мрачен, как анахорет, В твоих глазах прочел я муку. Меж тем везде молва идет, Что Герцелойда отдает Тебе страну свою и руку.

Ты, брат, печалишься напрасно! Ведь ты сражался лучше всех,

Итвой заслуженный успех

Все признают единогласно… Твои дела подобны чуду. Поверь: о том трубят повсюду. Бретонцы, алеманы, франки Склониться рады пред тобой

Иславят все наперебой Тебя монарха Зазаманки!»

Итут анжуец произнес:

«Меня ты слишком превознес, Чего я недостоин вовсе. Стыдись высокой госпожи! Уж лучше попросту скажи:

«К турниру главному готовься!» Кайлет ответствовал, смеясь:

«Ты слишком скромен, милый князь! Так знай же, доблестный воитель, Что рыцарский решил совет:

В турнире надобности нет, Когда известен победитель!» Тут Герцелойда молвит: «Право, Хоть я на вас имею право, Мой друг, заверить вас спешу, Что как о милости прошу За мной оставить право это!

Но если ваша честь задета Иль, верность той, другой, храня, Вы днесь отвергнете меня, То, покоряясь воле рока, Я вас покину без попрека!»

Тут капеллан вскочил: «О нет! Другой жене он дал обет!

Ее он любит больше жизни!

Ия затем пустился в путь, Чтоб повелителя вернуть Моей возлюбленной отчизне. О, если б знали вы, как та, Чья безгранична доброта, Тоскует, мучается, стонет, Как заживо себя хоронит

Под бременем сердечных ран!.. (При всем своем чистосердечье Был мудр достойный капеллан Да и искусен в красноречье…) Так сами рассудите здраво:

Кто на него имеет право?.. Со мной три князя молодых.

Дозвольте вам представить их…»

. .

Три князя дружно воскричали: «Забудь, король, свои печали!

Идоблесть ратную яви

Во имя истинной любви!..»

. .

Она взглянула на послов, Вникая в смысл столь дерзких слов, Затем сказала величаво:

«Коли на вас имеет право Та благородная жена,

Япредоставить вам должна Возможность в битве отличиться!.. Теперь должна я отлучиться.

Но знайте: в завтрашнем бою, В турнир вступив за честь мою, Вы честь окажете тем самым

Не мне, а всем прекрасным дамам. И я прошу вас, мой сеньор, Не покидать нас до тех пор, Покуда, в битвы завершенье, Не оглашу свое решенье».

Он тут же согласился с ней. Она велит седлать коней. Кайлет в седло ее сажает И госпожу сопровождает… Когда вернулся он в шатер,

Наш друг сидел, потупив взор. «Ты мнишь, награды я взыскую? По Белакане я тоскую.

Как я ее покинуть мог?!

Яот разлуки изнемог.

Раскаянье мне сердце гложет.

Яполагал: война поможет Мне исцелиться от тоски. Грехи мои столь велики, Что искупить своею кровью

Яих решил, сей крест влача. Но, не погибнув от меча,

Стал жертвой подлого злословья. Опутан ложью окаянной,

Яо себе самом узнал,

Что, обвенчавшись с Белаканой, От черноты ее бежал!

Словами гнусного навета Я насмерть ранен неспроста: Светлее солнечного света Была мне эта чернота! Однако есть еще причина

Того, что жжет меня кручина: В бою мой старший брат убит. Его, мечом промятый, щит

Повернут вверх… О, бог всесильный! На том щите наш герб фамильный. Вчера я этот щит видал…» Анжуец горько зарыдал,

Изаливали слез потоки Его обветренные щеки. Так, сидя в глубине шатра, Не мог уснуть он до утра… Но вот и утро занялось. Немало в поле собралось

Бойцов, и молодых и старых, Понаторевших в битвах ярых. Притом, заметить мы должны, Все были так измождены, Что даже думать не хотели О предстоящем ратном деле.

Икони, под напором стали, Не меньше всадников устали… Вдруг Герцелойда появилась

Ик полководцу обратилась:

«Прошу вас следовать за мной!» И за высокою женой

Все устремились в град престольный, Где наш анжуец богомольный, Как нам преданья говорят, Свершал молитвенный обряд.

Вот месса светлая пропета…

Едва успел умолкнуть хор, Наш друг услышал приговор: «Я выбираю Гамурета!»

Изазвучал со всех сторон Всеобщий возглас одобренья… Сказав слова благодаренья, «О, горе мне! воскликнул он. Обвенчан я с другой женою, Дышу я только ей одною

Итолько ей принадлежу,

Ей повинуюсь, ей служу. Но будь я даже неженатым, Как птица вольным, и тогда

Могу быть только вашим братом, А мужем… Мужем никогда! На то иная есть причина…» «Вы говорите как мужчина.

Ивсе же выкинете вы Язычницу из головы, Моей любовью укрощенный!

Как?! Обвенчаться с некрещеной?! Ужель застлал вам очи мрак? Ужель вы, христианский витязь, От скверны не освободитесь, Вступивши в христианский брак?.. Спасайтесь от господня гнева, Пока не пробил страшный час!.. Но, может быть, прельщает вас Земли французской королева, Что посылает вам послов С запасом сладкозвучных слов?..» «О да, ответил Гамурет. Скитальца с отроческих лет К себе Анфиса приручила, К отваге в битвах приучила

Ив годы бедности моей

Меня одаривала златом. Но и сегодня, став богатым, Я, верьте, нищего бедней. Я, горемычней горемыки, Познал утрату из утрат:

Восхищен мой любимый брат Рукою высшего владыки! Моим слезам утрачен счет,

Скорбя, нуждаюсь сам в защите. Ах, госпожа! Любовь ищите, Где Радость пышная цветет!..»

«Ну, что ж, я выслушала вас, Мой славный друг, не без вниманья, Однако требует отказ Законного обоснованья…» «Я излагаю довод свой:

Вам победитель не достался, Поскольку здесь как таковой Большой турнир не состоялся». «О, все уже давнымдавно Турниром пробным решено! При этом у князей светлейших

Нет больше сил для битв дальнейших А тех, кто духом отощал, Спор продолжать не приневолишь…» «О королева, я всего лишь Закон и совесть защищал, И не один со всеми вместе.

К тому же, признаюсь по чести, Сии высокие князья Сражались не слабей, чем я, Своим достойнейшим оружьем.

На то, чтоб зваться вашим мужем, Прав у меня особых нет.

Но все, кто верно вам служили, Сегодня право заслужили На благодарный ваш привет!»

«Пусть нас высокий суд рассудит Как он прикажет, так и будет!»

Итут пришлось ему и ей Избрать двух доблестных князей Для отправленья правосудья…

Ивот что порешили судьи:

«Кто здесь явился перед всеми С короной княжеской на шлеме, Чье имя на устах у всех

Ичей заслуженный успех Единогласно признается, Сим приговором отдается

В мужья прекраснейшей из жен!..» Наш друг убит, наш друг сражен, Слеза в глазах его мерцает, Он бессловесен, как немой.

Тут Герцелойда восклицает: «О Гамурет! Теперь вы мой! Пусть нас любви связуют нити!

Смелей к груди моей прильните,

Ия клянусь, что ваше горе

Со мной забудете вы вскоре!..» Грустил он несколько недель, А между тем прошел апрель, Луга вокруг зазеленели, Ручьи в долинах зазвенели. Май по дорогам кочевал Больные души врачевал.

И, пробужден дыханьем майским, Весенним, теплым ветром райским, Наш славный друг в крови своей Услышал властный голос фей, Прабабок голос всемогущий,{163} К любовным радостям зовущий: «Заветов наших не забудь!

Люби! И сам любимым будь!» И, вдохновленный этим словом, В блаженном озаренье новом, Он Герцелойде молвил так: «Да будет прочен этот брак! Но пусть отныне и вовеки Не будет надо мной опеки! Прошу вас внять моей мольбе

Ине приковывать к себе. Моя любовь к вам тем вернее, Чем я в делах своих вольнее,

Ив месяц ну, хотя бы раз Позвольте покидать мне вас Во имя рыцарских забав.

Что делать, уж таков мой нрав. А нет, поверьте, я не лгу, Опять не выдержу: сбегу, Как от любимой Белаканы.

(Ах, мне не по сердцу капканы!) О, как она меня ласкала, Но ни на шаг не отпускала,

Ибросить мне пришлось жену, Ее народ, ее страну!» Испанка молвит: «Вы свободны Так поступать, как вам угодно. Я только вам принадлежу, Но вас насильно не держу».

«Чем я вольней, тем постоянней. Жить не могу я без ристаний. Раз в месяц бой, то тут, то там, Раз в месяц копья пополам,

Иславой мы любовь украсим!..» Она ответила согласьем.