Файл: Srednevekovij roman i povestj.pdf

Из королевских игр одна Была ему разрешена:

К лесным прислушиваясь звукам, Бродил он с самодельным луком, И, натянувши тетиву, Пускал он стрелы в синеву,

Где резвые кружились птахи… Но както раз он замер в страхе! Была им птица сражена.

О, горе! Только что она Так безмятежно песни пела

Ивдруг навек оцепенела. Навзрыд ребенок зарыдал. Как на себе он кудри рвал! Как горевал и убивался!..

Он был красив, высок и прям, Он, крепкий телом, по утрам В ручье студеном умывался.

Он никаких не знал забот.

Но мальчик, выросший на воле, Рыдал, бывало, в сладкой боли, Едва лишь птица запоет.

Необычайное томленье В нем вызывало птичье пенье.

В слезах он к матери бежит. Он весь трепещет, весь дрожит. Мать к сердцу прижимает сына;

«Скажи, в чем слез твоих причина? С кем на лужайке ты играл?..» Молчит как в рот воды набрал (С детьми случается такое…). Мать не могла найти покоя До той поры, покуда тайна

Вдруг не открылась ей случайно. Она приметила, что сын Гуляет по лесу один.

Итолько птицу он заслышит, Волненье грудь его колышет, Стремится ввысь его душа.

И, птичьим пеньем пораженный, Стоит он, как завороженный,

Ивнемлет, внемлет, не дыша. Полна отчаянья и гнева, Повелевает королева, Созвав крестьян своих и слуг, Переловить лесных пичуг, Их без разбора уничтожить,

Чтоб сына не могли тревожить. Спешат крестьяне вместе с дворней, Да птицы были попроворней, Вспорхнули с веточек они Поди попробуй догони!..

Так многие спастись успели И снова весело запели.

Тут мальчик матери сказал: «Кто бедных птичек наказал? (Ручьями слезы побежали.) Вели, чтоб их не обижали!» Сказала мать, целуя сына: «Знай, перед богом я повинна

Иплачу, блажь свою кляня. Ах, почему изза меня

Должны умолкнуть божьи птицы? Нет, это вновь не повторится. Раскаянье тому залог…» «Скажи мне, мать, что значит: бог?..» «Мое любимое дитя, Тебе отвечу, не шутя:

Он, сущий в небесах от века, Принявши облик человека, Сошел на землю, чтобы нас Спасти, когда настанет час. Светлее он дневного света.

Иты послушайся совета:

Будь верным богу одному, Люби его, служи ему. Укажет он тебе дорогу, Окажет он тебе подмогу,

Мой добрый мальчик дорогой. Но помни: есть еще другой. Се черный повелитель ада. Его всегда страшиться надо.

Предстанет он в обличьях разных, Чтоб ты погряз в его соблазнах. Убойся их! От них беги!

Иверность богу сбереги! Так отличишь ты с юных лет

От адской тьмы небесный свет».

Имальчик, выслушав ее,

Вник в сущность мудрых наставлений… Учился он метать копье И столько уложил оленей, Что мать и весь ее народ

Кормились ими круглый год.

Трава ли землю покрывала Иль снеговые покрывала, Он в чащу леса уходил

Итам охотился отважно.

Ивот, послушайте, однажды Копьем в оленя угодил, Что был громаден непомерно. С такою ношею, наверно,

Не смог бы сладить даже мул. А он и глазом не моргнул И, на спину взваливши тушу, Упорством укрепляя душу, Явился в материнский дом,

Нисколько не устав притом… Затем такой случился случай. Он лесом шел над горной кручей, К губам листочек прижимал (Чтоб сей листочек дребезжал, Служа приманкою оленям)

Ивдруг услышал с удивленьем Конский топот вдалеке. Сильнее сжав копье в руке, Он громким смехом разразился: «Не сам ли черт сюда явился? Я коечто слыхал о нем.

Мать говорит: властитель ночи… Что ж, поглядим, каков ты днем! Должно быть, страшен, да не очень». Так боевой священный пыл В своем он сердце ощутил.

Но тут три рыцаря из чащи Уже возникли перед ним. О, как доспехи их блестящи, О, как их взор неустрашим! Все трое на богов похожи.

Имальчик на колени пал

И, просветленный, зашептал: «О, помоги мне, правый боже!» Но первый рыцарь рассмеялся: «Откуда дурень этот взялся? Клянусь, что валезиец{171} он! А нука, убирайся вон!» (Хоть мы не валезийцы с вами, И нас, баварцев,{172} дураками Считают люди иногда.

Пускай считают. Не беда!

Нам, с нашим плохоньким умишком,

Хватает мужества с излишком, И доводилось нам в бою Но раз стоять за честь свою.)

Меж тем на взмыленном коне, Весь распаленный, как в огне, Возник внезапно всадник новый. Поверх кольчуги плащ парчовый. Сей рыцарь тех троих искал.

Он издалека прискакал, Гонимый чувством возмущенья: Нет похитителям прощенья Трем воинам его дружины, Что были в сговоре повинны, Девицу из дому украв.

ИУльтерлек{173} так звался граф Решил за ними вслед пуститься, Надеясь вызволить девицу, Что жаждала его подмоги.

Вдруг видит: мальчик на дороге. «Эй, слышишь, парень, прочь с пути!» Но тот, лишившись чувств почти, Пал перед графом на колени, Воскликнув в дивном просветленье: «Прости меня, великий бог!..» (Судить его не станем строго:

Граф был и впрямь похож на бога, Сверкая с головы до ног.

На шлеме капельки росы, Лицо божественной красы, Огнем горят кольчуги кольца,

Изолотые колокольцы

Свисают с правого плеча, Чтоб при подъятии меча Они своим чистейшим звоном Врагу напомнили о том,

Кто кончит бой непобежденным Не на щите, а со щитом…)

И вопрошает Ультерлек: «Скажика, добрый человек, Мне это знать необходимо:

Здесь, часом, не промчались мимо Три рыцаря?.. Я их ищу.

Тебя я в тайну посвящу: Те трое девушку украли И, как мошенники, удрали,

Презревши рыцарскую честь. За это их постигнет месть…»

Тут вспомнил отпрыск Гамурета, Как ложь от правды, тьму от света Высокороднейшая мать Его учила отличать.

И, внемля всаднику сему, Он понял: бог сошел к нему. «Прости меня, о всемогущий,

Свет справедливости несущий!» В благоговенье он вскричал… Граф головою покачал:

«Тебе я истинно скажу: Не бог я, но ему служу».

Но ты мне так и не ответил: Ты рыцарей моих не встретил?» И мальчик восклицает снова:

«Что значит рыцарь? Это слово Доселе неизвестно мне…» Граф, восседавший на коне, Сказал: «Ты молод чересчур. Но славный наш король Артур Возводит в рыцарское званье Всех, кем заслужено признанье

Ипокровительство его. Кто не страшится ничего, Кого геройство не покинет,

Тот при дворе Артура принят. Спеши припасть к его стопам,

Ирыцарем ты станешь сам!..»

Имальчик, перед графом стоя, Коснулся панциря героя, Спросив, как спрашивают дети: «Что означают кольца эти?

Ты кольца носишь на груди?!» Взглянув на маленького друга, Граф рассмеялся: «Погоди!..

Не кольца это, а кольчуга. Я ею прикрываю грудь,

Чтоб не могли меня проткнуть!..» Промолвил мальчик с удивленьем: «Такую шкуру бы оленям, Их не сразило бы мое Неотразимое копье!»

. .

Ирыцарь в путь пустился дале. Его крестьяне увидали, Что обрабатывали луг.

Немалый вызвал в них испуг

Вид неожиданного гостя: Его копье, доспехи, меч.

Но без надменности и злости Он обратил свою к ним речь:

«Да охранит вас божья милость!.. Скажите, вам не приходилось Здесь встретить девушку одну? Сию несчастную княжну Злодеи подлые украли.

Явесь дрожу: не умерла ли Она от страха и тоски?

Яразорвать готов в куски Ее обидчиков проклятых,

Что мимо вас промчались в латах!»

. .

Лишь граф с крестьянами расстался, Ужасный шум вокруг раздался. Крестьяне стонут: «ах!» да «ох!». Произошел переполох.

Всех охватил великий трепет: «Ужо владычица нам влепит! Да как же смели мы его В лесу оставить одного!

Считай, отныне всем нам крышка. Возрос в неведенье мальчишка, Лесную дичь копьем пронзал И вдруг о рыцарях прознал! Небось кровишкато взыграла При виде шлема и забрала, А от кольчуги, от стальной,

Он весь, ейбогу, как шальной!..» Вот мальчик к матери приходит, Горящих глаз с нее не сводит И все выпаливает вслух.

Едва не испустила дух Она в немыслимой печали, Спасибо люди откачали.

А мальчик дальше речь ведет: «Каких я четырех господ У нас в лесу сегодня встретил!

Что свет небес, их облик светел! Впервые я узнал от них О славных рыцарях лихих И короле Артуре гордом.

Кто, обладая духом твердым, Не дрогнет в боевой игре, Тот принят при его дворе.

Исмилуйся над ней, всевышний!.. Но вечно плакать труд излишний. Коль хочешь вовремя спастись, Без хитрости не обойтись.

Порою хитрость та же сила…

Ивот схитрить она решила:

«Сын просит дать ему коня? Что ж, он получит от меня Коня то бишь, слепую клячу

Ишутовской наряд в придачу, А в одеянье дурака Узнает он наверняка Толпы насмешки и побои:

Мол, коли шут не лезь в герои!..

Иненаглядный мальчик мой Сам в страхе кинется домой…» Так поступить она решила

Ив тот же вечер сыну сшила

Из мешковины балахон, Подобье неких панталон

Итуфли из телячьей кожи, Что и на туфли не похожи, Да с погремушками колпак,

Что скажешь? вылитый дурак!.. В путь уходил он на рассвете. «О мой единственный на свете, Сказала мать, прильнув к нему, В дороге трудно одному, Но с темными людьми не знайся, Коварных бродов опасайся, Друзей фальшивых избегай, А добрым людям помогай.

Коль старца мудрого ты встретишь, Его с почтеньем поприветишь, Он верный даст тебе совет. Внемли: в упрямстве толку нет!

А вспыхнет девичье сердечко, Возьми заветное колечко, Но обижать ее не смей.

Не оскверни души своей Поступком, помыслом греховным. Бог не простит таких грехов нам.

Инавсегда запомни, сын:

Похитил гордый Леелин Два княжества твоих великих.

Виновен он в бесчинствах диких: Убит отважный Туркентальс,{174}

Горит Валезия, Норгальс{175} Войсками вражьими захвачен. Сей счет кровавый не оплачен,

Ив рабстве стонет твой народ Под гнетом пришлых воевод!..» Воскликнул мальчик, не робея: «Копьем своим клянусь тебе я Врагу пощады не давать, Коль доведется воевать!..» Едва за дымкою тумана

Он скрылся хмурым этим днем, Как в материнском сердце рана Смертельным вспыхнула огнем. И, словно в сердце сталь вонзая, Ее пронзила боль сквозная, В груди дыханье заперла.

ИГерцелойда умерла,

Страдая без родного чада. Любовь спасла ее от ада.

Ипусть посмертная хвала Сей образ светлый окружает

ИГерцелойду провожает

Наш вздох: «Ты матерью была!..»

. .

А мальчик, волею небес, Въезжает в Бразельянский лес.{176} Он у ручья остановился, Который черной змейкой вился. Не то что конь петух и тот Такой ручей перешагнет.

Но мальчик слыхивал, что в воду Опасно лезть, не зная броду. Иль не наказывала мать Коварных бродов избегать,

Притом воды страшиться мутной?

Ивот, усталый, бесприютный, Весь день наш бедный дуралей Искал водицы посветлей, Покуда не увидел мели

Иснова устремился к цели, Как вдруг на правом берегу Шатер приметил на лугу, Богатым бархатом обшитый Да кожаным чехлом покрытый,

Чтоб дождь сквозь крышу не проник… Наш мальчик скачет напрямик К шатру, где сладко, как богиня,

Прошу вас оказать мне честь…»

Итут наш мальчик начал есть!.. Он ел так смачно, пил так жадно, Проголодался он изрядно, За кубком кубок осушал

Иуходить не поспешал.

Хозяйка молвила в смущенье: «Благодарю за посещенье, Однако знайте, милый друг, Вотвот вернется мой супруг

Орилус де Лаландер{178} смелый,

Иколь вам жизнь не надоела, Прошу кольцо мое вернуть

Ипоскорей собраться в путь». Мальчишка дерзко рассмеялся: «Вот уж кого не испугался!

Но если тень падет на вас, Готов я скрыться хоть сейчас!..»

Ион отвесил ей поклон

Ис драгоценною добычей

Без дозволенья вышел вон (Нарушив рыцарский обычай).

. .

Домой спешит Орилус важный, Закончив ратные труды.

Вдруг незнакомые следы На мураве он видит влажной…

В шатер вбегает к герцогине, Кричит Орилус: «Черт возьми! Клянусь, что нового ami{179} Вы тайно привечали ныне!

О, сколь жестоко я наказан, Хоть всей душой был к вам привязан, Но, благородства не ценя, Вы опозорили меня!

О, я с ума сойду от боли!

Мне ль выступать в постыдной роли Обманутого дурака?!

Нет! Пусть скорей моя рука По воле господа отсохнет,

Чем месть в груди моей заглохнет!..» Она промолвила в ответ:

«Сколь горько слышать сей навет! Всему виной ваш нрав горячий!.. Какойто дурень, шут бродячий, В наряде явно шутовском, Ко мне в шатер проник тайком