Файл: Аспекты рассмотрения знаков: синтактика, семантика, прагматика (Синтактика).pdf

Апель также уделяет значительное внимание анализу научных знаний, указывая на взаимодополняемость двух его аспектов: объективное исследование и научное общение. Объективное исследование подразумевает предметно-объектные отношения и, в принципе, хорошо описано классической (восходящей к Декарту) философией науки. Однако абсолютизация этого аспекта приводит к тому, что Апель называет «методическим солипсизмом»: идея познания как деятельности изолированного (трансцендентного) субъекта, выражающего его научные результаты на определенном личном языке. Научные знания, по мнению Апеля, подразумевают общение между учеными, заключающееся в постоянной интерпретации сообщений и доказательств, оставленных разными исследователями. Эта трактовка неотделима от процесса научного исследования, результаты которого обязательно определяются коммуникационными нормами сообщества (Апеп К.- О. Трансформация философии. - М., 2001).                                         

В рамках современной лингвистики прагматика не имеет четких контуров; он включает в себя комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в общении и ситуацией общения.              

В связи с предметом речи в рамках лингвистической прагматики изучаются:      

• Явные и скрытые цели утверждения («иллокутивные силы», по Дж. Остину), например, передача какой-либо информации или мнения, вопрос, приказ, просьба, совет, обещание, извинение, приветствие жалоба и т. д. ;            
• Речевая тактика и типы речевого поведения;  
• Правила разговора, подчиненные так называемому принципу сотрудничества, который рекомендует строить речевое общение в соответствии с принятой целью и направлением разговора, например, адекватно нормализовать передаваемую информацию (максимальное количество), передавать только достоверную информацию и разумные оценки (максимальное качество), сделать сообщение соответствующим теме разговора (максима отношения), сделать речь ясной, недвусмысленной и последовательной (максима речи); Эти правила, сформулированные Г.П. Грайс, называются конверсионными максимами или максимами разговора;               
• Отношение говорящего или прагматическое значение высказывания: косвенные значения высказывания, намеки, аллегория, притупления и т. д.;    
• Ссылка говорящего, то есть присвоение лингвистических выражений объектам реальности, возникающим из намерения, говорящего;        
• Прагматические предпосылки: оценка докладчиком общего фонда знаний, конкретной информации, интересов, мнений и взглядов, психологического состояния, черт характера и способности понять адресата;    
• Отношение говорящего к тому, что он сообщает: а) оценка содержания высказывания (его правдивость или ложность, ирония, осмысленность, легкомыслие и т. д.), б) акцентирование внимания одного из тех лиц, в отношении которых выступающий говорит говорит, или сочувствие (термин С. Куно), в) организация высказывания в соответствии с тем, что уделяется наибольшее значение в сообщении.                      

---

В связи с адресатом речи в рамках лингвистической прагматики изучаются:      

• Интерпретация речи, в том числе правила получения косвенных и скрытых значений из прямого значения высказывания; в этих правилах учитываются контекст, прагматическая ситуация и предпосылки, а также цель, ради которой оратор может сознательно отклоняться от принятых принципов общения (например, нарушать принцип релевантности, сообщать об очевидных целях и и так далее);                     
• Влияние высказывания на адресата (перлокутивный эффект, по мнению Дж. Остина): расширение осведомленности адресата; изменение эмоционального состояния, установок и оценок адресата; влияние на его действия; эстетический эффект и т. д.;                   
• Типы речевого ответа на полученный стимул (прямые и косвенные реакции, например, способы уклонения от прямого ответа на вопрос).          

В связи с отношениями между участниками общения в рамках лингвистической прагматики изучаются:      

• Формы речевого общения (содержательный диалог, дружеская беседа, спор, ссора и т. д.);    
• Социальный этикет стороны речи (формы обращения, стиль общения, стандарты общения);
• Соотношение между участниками общения в определенных речевых актах.  

В связи с ситуацией общения в рамках лингвистической прагматики изучаются следующие вопросы:      

• Интерпретация дейктических знаков («здесь», «сейчас», «это» и т. д.), а также компонентов индекса в значении слов;        
• Влияние речевой ситуации на темы и формы общения.    

Лингвистическая прагматика также изучает речь в рамках общей теории человеческой деятельности.  

5. Единство семиотики и теории знаков (аспекты рассмотрения знаков)

Вообще говоря, любой термин синтактика, семантика или прагматика - это семиотический термин; в узком смысле, семиотические термины - это только те термины, которые не могут быть определены на основе только одного компонента семиотики. В строгом смысле, семиотическими терминами являются «знак», «язык», «семиотика», «семиозис», «синтактика», «правда», «знание» и т. Д. Ну, а как насчет термина «значение»? В предыдущей презентации мы сознательно избегали этого. И вообще, при обсуждении признаков было бы неплохо обойтись без термина «значение»; с точки зрения теории, в этом вообще нет необходимости, и его не следует вводить в язык семиотики. Но так как этот термин имеет большую историю, так как его анализ может прояснить некоторые важные моменты этой работы, этот раздел будет посвящен его обсуждению. Путаница, связанная со «значением «значения», отчасти заключается в неспособности с достаточной ясностью различить размер семиоза, который в настоящее время является предметом рассмотрения - эта ситуация также наблюдается с недопониманием с терминами «истина» и «логика». В некоторых случаях «значение» относится к обозначениям, в других к денотациям, иногда к толкователю; в некоторых случаях - что знак указывает, в других - на процесс семиоза как таковой, и часто - на значимость или ценность. Подобная путаница встречается при обычном использовании слов «означает», «означает», «подразумевает», «выражает», а также когда лингвисты пытаются определить такие термины, как «предложение», «слово» и «часть речи». Самым простым объяснением причин такой путаницы было бы предположение, что для наиболее важных целей, используемых общими языками, нет необходимости точно определять различные факторы, связанные с семиозом, - процесс был просто обозначен каким-то образом, используя слово " смысл". Но если такое расплывчатое использование попадает в области, где важно понимание семиоза, возникает путаница. И тогда вам придется либо отказаться от термина «значение», либо придумать способы уточнить его использование в каждом конкретном случае. Семиотика не опирается на теорию «смысла»; напротив, термин «значение» нуждается в разъяснении с точки зрения семиотики. Другим фактором, способствующим путанице, является психолингвистический: людям обычно трудно ясно думать о сложных функциональных и реляционных процессах, и эта ситуация отражается в преобладании определенных языковых форм. Действие фокусируется на работе с вещами, которые имеют атрибуты, но тот факт, что эти вещи и свойства действуют только в сложных отношениях, осознается гораздо позже и с большим трудом. Отсюда естественность того, что Уайтхед назвал иллюзорной природой простого места [места]. Когда речь заходит о значении, попытки найти его напоминают поиск мраморных шариков для игры: значение рассматривается как нечто, помимо прочего, как некое «что-то», расположенное определенным образом в определенном месте. Назначение может быть признано таким местом, которое тем самым трансформируется в некоторых разновидностях «реализма» в особый вид объекта - что-то вроде «платонической идеи», которая живет в «царстве сущностей» и воспринимается, вероятно, с помощь в особой способности интуитивно понимать «сущности». Или интерпретатор может оказаться тем местом, которое в концептуализме трансформируется в концепцию или идею, живущую в особой сфере мыслительных единиц, отношение которой к «ментальным состояниям» отдельных интерпретаторов очень трудно сформулировать. Наконец, в отчаянии от такой альтернативы можно обратиться к символическим средствам - хотя в истории этого взгляда только несколько «номиналистов», если таковые имеются, придерживались этого взгляда. В действительности ни одна из этих точек зрения не оказалась последовательной и необходимой. Подобно семиотическим терминам, ни «знаковые средства», ни «обозначать», ни «переводчик» не могут быть определены без корреляции друг с другом; следовательно, они не являются изолированными сущностями, но вещами или свойствами вещей в определенных, точно установленных функциональных отношениях с другими вещами или свойствами. «Ментальное состояние» или даже реакция как таковая не являются интерпретаторами, но становятся ими, если они представляют собой «учет чего-либо», вызванного символическими средствами. Таким же образом, ни один объект как таковой не является денотатом, но становится им, если он действует как член класса объектов, обозначаемых с использованием некоторых символических средств в соответствии с семантическим правилом, которое существует для этих символических средств. Ничто в его внутренних свойствах не является знаком или символическим средством, но может стать таковым, если, выступая в качестве посредника, оно позволяет вам что-то принимать во внимание. Ценности не должны быть помещены как объекты в любом месте процесса семиоза, но должны быть определены на основе этого процесса в целом. «Значение» - это семиотический термин, а не имя в языке, на котором говорят о вещах; Сказать, что в природе есть смыслы, вовсе не значит, что наряду с деревьями, камнями, организмами существует класс сущностей, но только то, что такие объекты и свойства функционируют в рамках процесса семиоза. При таком подходе можно также избежать другого постоянного камня преткновения, а именно признания значимости как явления в принципе, личного, частного или субъективного. Исторически эта точка зрения была в значительной степени обусловлена ​​ассимиляцией концептуалистского подхода ассоциативной психологией, которая сама по себе некритически приняла широко распространенную метафизическую идею субъективности опыта. Оккам или Локк полностью осознавали важность умения в функционировании знаков, но как ассоциативная психология все более и более сводили умственные явления к комбинациям «психических состояний» и представляли эти состояния как происходящие в «мозге» индивида и доступные только для его субъективного сознания само значение стало видеться в этом свете. Считалось, что значения были недоступны для внешнего наблюдения, но люди каким-то образом смогли передать свои личные умственные состояния с помощью звуков, письменности и других знаков. Понятие субъективности опыта нельзя обсуждать здесь с той тщательностью, которой заслуживает эта проблема. Однако можно предположить, что такой анализ показал бы, что сам термин «опыт» является термином отношений, замаскированных под название вещи, а х - это опыт тогда и только тогда, когда существует некоторый у (субъект опыта). расположен с л: в отношении опыта. Если мы сокращаем отношение опыта как E, то класс ys, такой что y по отношению к E к чему-то, является классом субъектов опыта, а xs, к которым что-то относится к E, образуют класс данные опыта. Следовательно, опыт - это не особый класс объектов наравне с другими объектами, а объекты в определенном отношении. Отношение Е не будет рассматриваться здесь подробно (это главная задача эмпиризма), но в первом приближении можно сказать, что воспринимать что - то , как дано в опыте это учитывать свойства этого «что - то» через соответствующий поведение; опыт является прямым в той степени, в которой он формируется прямой реакцией на что-либо, о чем идет речь, и косвенным - в той степени, в которой он формируется посредством знаков. Чтобы yl воспринимать xl в эксперименте достаточно, чтобы иметь силу yl Exl, восприятие опыта будет осознанным, если ylExl - отношение опыта (то есть, если оно имеет силу у l Е [ylExl), в противном случае восприятие опыта без сознания. Опыт xl де-факто субъективен по отношению к yl, если yl является единственным, кто относится к E по отношению к xl; Опыт xl субъективен по своим внутренним свойствам для yl в соответствии с определенным состоянием знаний, если известные законы природы позволяют нам сделать вывод, что никакой другой y не может быть в этом отношении с xg. Точно так же опыт де-факто является интерсубъективным (интерсубъективным), если он не де-факто субъективен, и он потенциально интерсубъективен, если он не субъективен по своим внутренним свойствам. Следует отметить, что при таком использовании терминов может оказаться, что человек не способен непосредственно воспринимать такие аспекты себя как данные опыта, которые другие могут непосредственно воспринимать, и, таким образом, граница между субъективным и интерсубъективным опытом не совпадает с Разница между субъектами опыта и внешними объектами. Как этот (пробный и предварительный) анализ связан с проблемой значимости? Можно допустить, если это подтверждается фактами, что есть некоторые свидетельства опыта, которые де-факто являются субъективными, когда речь идет о прямом опыте, и что это может также относиться к прямому опыту процесса семиоза; в заключении не было бы ничего удивительного: если я толкователь определенного знака, то есть некоторые аспекты процесса интерпретации, которые я могу непосредственно воспринимать в опыте, а другие - нет. Важно, чтобы такой вывод не противоречил положению о потенциальной интерсубъективности какой-либо ценности. Тот факт, что yl и y2 не имеют отношения прямого опыта к опыту другого, не препятствует как непосредственному восприятию xl в эксперименте, так и косвенному значению (и, следовательно, косвенному восприятию), используя знаки, отношения опыта в которым является другой субъект - потому что при определенных обстоятельствах объект, который не дан в непосредственном опыте, тем не менее может быть обозначен. Мы применяем сказанное к случаю конкретного знака: непосредственное восприятие в ситуации ситуации значений yl и y2 может быть различным, но тем не менее оба они могут иметь одинаковое общее значение и, как правило, , могут решить , что «другой хочет сказать , знаком и в какой степени эти два значения являются одинаковыми или разными. для того , чтобы определить , какое значение Sl имеет (то есть знак означает) для уг, исследователь абсолютно делает не нужно становиться yl или иметь то же восприятие Sl, что и yl - достаточно определить, как Sl связан с другими знаками, используемыми yl, в каких ситуациях yl использует Sl для целей значения bo и каковы ожидания yL, когда он отвечает на Sl . в той степени , что указанные отношения оказываются одинаковыми для у2, так как для ил Sl имеет такое же значение для них, поскольку эти отношения различны для ил и у2, значение Sl отличается . Таким образом, поскольку значение знака исчерпывающе характеризуется из-за установления правил его использования значение любого знака в принципе можно определить с помощью объективного исследования. И поскольку таким образом можно (если необходимо) стандартизировать такое использование, результатом является потенциальная интерсубъективность значения любого знака. Даже когда знаковое средство субъективно по своим внутренним свойствам, его существование с тем или иным значением может быть подтверждено косвенно. Это правда, что на практике определение значения является трудным и что различия в использовании знаков даже членами одной и той же социальной группы очень велики. Однако с точки зрения теории важно понимать, что субъективный характер некоторых данных опыта и даже восприятий в опыте знакового процесса совместим с возможностью объективного и всеобъемлющего определения любой ценности. Как упомянуто выше, термин «значение» был введен здесь только условно, чтобы более четко представить концепцию этой работы; далее этот термин не будет использоваться, поскольку он ничего не добавляет к системе семиотических терминов. Как видно из приведенных рассуждений, то, что будет называться знаковым анализом, соответствует требованиям научных исследований. Признаковый анализ - это изучение синтаксических, семантических и прагматических аспектов конкретных семиозных процессов; Это разъяснение правил использования этих знаковых средств. Логический анализ в широком смысле слова «логика» идентичен знаковому анализу; в более узком смысле логический анализ является частью анализа знака, такого как изучение синтаксических отношений конкретного знакового средства. Анализ знаков (т.е. описательная семиотика) может проводиться в соответствии с общепризнанными принципами научных исследований. 

---

6. Использование в науке 

Семиотический подход к изучению знаковых систем по существу проявился уже в логико-математических работах Лейбница (конец 17-го века), который предвосхитил принципы математической логики и семиотики с ее понятием «универсального исчисления». Швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (конец 19-го века) рассматривал естественные языки как систему знаков, развивая теорию значения знаков в рамках научной дисциплины, называемой семиологией. Основные принципы семиотики были четко сформулированы К. Пирсом (вторая половина XIX века), термин «семиотика» был введен и развит в работах С. Морриса, Р. Карнапа, А. Тарского и других. Для семиотического подхода характерно выделение трех уровней исследования знаковых систем, соответствующих трем аспектам семиотических проблем: 1) синтаксис посвящен изучению синтаксиса знаковых систем, то есть структуры комбинаций знаков и правила их формирования и преобразования независимо от их значений и функций знаковых систем; 2) семантика изучает знаковые системы как средство выражения смысла - ее основным предметом является интерпретация знаков и комбинаций; 3) прагматик изучает отношения между знаковыми системами и теми, кто воспринимает, интерпретирует и использует содержащиеся в них сообщения. Одна из наиболее важных проблем семиотики - выяснить, насколько эти уровни исследований взаимно совместимы.

Структуралистская программа де Соссюра (частично предвиденная лингвистическими идеями В. фон Гумбольдта) легла в основу семиотических исследований в конкретных науках. Первая такая семиотическая дисциплина была изложена в его работах и ​​интенсивно развивалась с 1920-х годов. в ряде стран (Чехословакия, СССР, США, Дания и др.) структурная лингвистика. В настоящее время как ее синтаксический аспект (теория так называемых формальных грамматик, основанная на логико-математической и частично теоретико-методологической методологии), так и семантический («смысл-текстовая модель»), а также методологический ( например, ищет так называемые лингвистические универсалии в работах Н. Хомского и его школы) аспекты и многочисленные прикладные области (вероятностно-статистические описания языковых структур; работы Ю. В. Кнорозова по расшифровке древних письменностей и т. д.). По примеру и модели лингвистики идентификация внутренних структур и их моделирование были разработаны в литературной критике («формальная школа» Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Б. М. Эйхенбаума, монография В. Я. Проппа «Морфология сказка », работы Ю.М. Лотмана и др.« По структурной поэтике », ряд работ Э. Б. Бахтина), в эстетике (оба в прикладных терминах - семиотическое изучение« языков »кино, театра и другие виды искусства, и в целом теоретические), в психологии и педагогике (школа Ж. Пиаже, творчество Л. С. Выготского и других советских психологов, а также «инсталляция» концепции труда и общей педагогики А. К. Гастьева ), в этнологии, антропологии и культурологии (структурная антропология К. Леви-Стросса), в социологии, экономических науках и др.

---

Теоретическая (или формальная) семиотика представляет собой комбинацию синтаксических и семантических исследований систем знаков (часто связанных с металогией) применительно к искусственно формализованным языкам, то есть логическим и логико-математическим исчислениям, рассматриваемым вместе с их интерпретациями (семантикой) или независимо от них. (синтаксис): метаматематические исследования Рассела, Уайтхеда, Гильберта, Годеля, Г. Гензена, А. Черча и других, логико-семантические и теоретические модели работ Фреге, Карнапа, Церкви Дж. Кемени, Тарского и его школы А. И. Мальцев и его ученики и т. Д., А также выполненные в рамках конструктивной работы математики А.А. Марков, Н.А.Шанин и их ученики по общей теории исчисления. Теоретическая семиотика также включает в себя, наряду с работами Пирса и Морса по программированию, работы Витгенштейна и Карнапа (посвященные логико-философским принципам моделирования мира), генетический анализ логико-когнитивных структур в трудах школы Пиаже. и позже работает над «структурной эпистемологией». На стыке общетеоретических исследований по семиотике различных семиотических дисциплин разрабатываются многочисленные описания алгоритмических и языков программирования, которые реализуют на достаточно высоком уровне абстракции (но применяются к очень специфическим знаковым системам) общие принципы семиотики и математическая логика (например, язык REFAL). В рамках теоретической семиотики аспекты семиотических исследований - синтактика, семантика и прагматика - могут пониматься как разделы этой науки (так же как кинематика, статика и динамика различаются в теоретической механике).

Проблема взаимного сокращения задач и результатов, связанных с этими разделами семиотики, получает здесь точное утверждение.

Практическая и философская значимость семиотики обусловлена тем, что она интерпретирует различные знаковые системы как модели определенных фрагментов мира, построенных в ходе познавательной и практической деятельности людей. Типичным примером такого моделирования является широкий спектр кибернетических исследований, объединенных общим названием «искусственный интеллект». 

7. Список используемой литературы

• 1. Н. Д. Арутюнова. Г. Б. Гутнер. — Синтактика. / Гуманитарная энциклопедия: Концепты [Электронный ресурс] // Центр гуманитарных технологий, 2002–2019 (последняя редакция: 23.04.2019).
  2. Г. Б. Гутнер. — Семантика. / Гуманитарная энциклопедия: Концепты [Электронный ресурс] // Центр гуманитарных технологий, 2002–2019 (последняя редакция: 23.04.2019). 
  3. Чарльз Уильям Моррис Основания теории знаков

---