Файл: Теории происхождения государства ( Теологическая теория. ).pdf

Такая теория выглядит убедительно, но скорее, как абстрактная схема. Если бы она была верна, то распространялась бы и на другие случаи объединения ресурсов, и тогда нужно было бы предполагать, что совместная экономическая деятельность нескольких племен (совместная охота, например) способна создать государство — но такое предположение выглядит достаточно сомнительно. В реальности эта теория неспособна без помощи других теорий объяснить, за счет чего многие тысячи людей объединяются вокруг решения одной задачи, создают и признают над собой государственную власть. Разумеется, ведение ирригационных работ могло укрепить единство соседних племен, усилить взаимодействие между ними, создать идею общности их судеб. Но то же самое можно сказать и о любых иных совместных задачах и действиях людей: они укрепляют социальное взаимодействие и являются факторами для дальнейшего развития социальной структуры.

Здесь сопутствующий фактор возводится в ранг основной причины. Действительно, многие цивилизации развивались в долинах больших рек, но были и такие, которые развивались в других местах (африканские цивилизации, государства майя и инков в Америке). Кроме того, очень трудно определить, велись ли ирригационные работы до появления государства (чтобы считаться причиной создания государства), либо же государство мобилизовало народные массы для решения этой задачи уже после своего создания так же, как оно это делало в других общественно важных случаях (строительство пирамид в Древнем Египте и т.п.). И в этом последнем случае ирригационные работы являются лишь проявлением государственной власти, но не условием ее возникновения.

Принимая подобную критику, впоследствии Виттфогель отказался от рассмотрения ирригационных работ как основного фактора возникновения государств и ограничился анализом роли и значения ирригации в идеологиях и политических практиках восточных деспотических государств. По его мнению, «гидротехнические государства» Востока враждебны к индивидуальной собственности, которая не совместима с идеей коллективного начала, что в идеологии этих государств обосновывается необходимостью совместного труда под руководством государства. В обществах, где ирригационные работы не являются необходимостью (таковы западные общества), возникают предпосылки формирования более гибкого демократического политического устройства, без подавляющего господства государства над личностью.

10. АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Среди изученных нами теорий нет ни одной, которую мы могли бы назвать единственно истинной. Но, как представляется, наука и не должна заниматься поиском монопольной истины, исключающей все остальные подходы и теории. Нет ничего невозможного в соединении нескольких подходов при рассмотрении одного процесса возникновения государства в ракурсе плюралистического подхода. Некоторые теоретические построения хорошо подходят для объяснения возникновения определенных государственных союзов (к примеру, договорная теория и история Швейцарии), но не подходят для других, для которых мы должны применять иные схемы, сочетая несколько факторов (к примеру, договор между племенами об обороне от кочевников и ирригационные работы в Древнем Китае). Возможно, что нет единого рецепта происхождения государства вообще — можно исследовать и объяснять происхождение отдельных государств, выявляя факторы и причины их образования, не возводя эти факторы и причины в ранг универсальных. Все изученные нами однофакторные теории были сформулированы достаточно давно и после них необходимость многофакторного анализа воспринимается в науке как данность, писалиВ. Н. Протасов, Л.И. Петражицкий[19 с. 68].

В разных случаях политогенеза мы можем встретиться с уникальными наборами таких факторов, с уникальными процессами становления государственности. Но это, конечно, не исключает возможности комплексного анализа всех этих процессов и выявления в них повторяющихся явлений. Среди таких явлений можно отметить случаи завоеваний, договорных объединений племен, действия религиозных мотивов и иные случаи, которые иллюстрируют основные варианты возникновения государства. С этой точки зрения, наличие нескольких равноценных теорий, которые по-разному объясняют возникновение государства, приводит к более широкому и разноплановому взгляду на государство, позволяет сочетать при исследовании происхождения государства сразу несколько факторов, хотя и не позволяет получить окончательный ответ в последней инстанции на теоретические вопросы, связанные с возникновением и развитием государства. Вместе с тем каждая из названных выше теорий предложила важные методологические идеи, которые позволяют исследовать разные аспекты государственности.

Какой бы мы не придерживались теории происхождения государства, нужно признать, что государство есть достаточно поздний в истории феномен, он возникает, когда человечество уже стоит на относительно высокой ступени цивилизации. С этой точки зрения, государство есть результат развития цивилизации. Десятки тысяч лет общество существовало без государства, было организовано по кровнородственному и иным принципам, а не по политическому принципу. Иными словами, люди соединялись по признаку происхождения от общего предка (например, тотем), по вере в одних и тех же богов и проч., но не по критерию общей территории или подчинения общей власти. Для первобытного общества характерна диффузия (рассредоточение) власти — в таком обществе нет деления на властвующих и подвластных, на имущих и неимущих: решения принимаются совместно, вещи принадлежат всем, во многих обществах даже дети считаются общими — их воспитывают не родители, а вся община (например, древнегреческая Спарта). Равным образом отсутствует идея личного выбора, ответственности за свои поступки. Человек еще не выделен из общества как личность, он есть часть целого и, как правило, не может изменить свою принадлежность (перейти в другое племя, сменить религию и т.п.). За его поступки несет ответственность весь коллектив, человек как часть целого не способен, как правило, на само обязывание. Как мы отмечали выше, в этом ракурсе предположение сторонниками договорной теории и ее современных разновидностей способности у первобытного человека брать на себя обязательства и заключать общественный договор весьма сомнительно, считает В.Ф.Яковлев, [31].

В первобытном обществе есть две основные структуры: род и племя. Родовая община является кровнородственным союзом, для которого характерны коллективный труд, совместная собственность, общая ответственность. Нужно отметить, что род не тождественен семье в современном понимании этого термина, поскольку по своему содержанию это понятие гораздо шире — оно включает всех совместно проживающих лиц, ведущих свое происхождение от одного предка. Племя является более поздней социальной структурой — это союз нескольких родовых общин. В качестве критерия принадлежности кровнородственная связь отходит на второй план, а основными критериями оказываются общность занимаемой и контролируемой территории, обрядов, верований, языка.

В обеих этих структурах первобытного общества мы можем констатировать наличие властных механизмов, т.е. инстанций, которые принимают общие — а в данных обществах это значит: общеобязательные — решения и подчиняют своей воле воли отдельных членов рода или племени. Совет старейшин, совет племени, военные вожди, жрецы и другие лица или коллегиальные органы начинают принимать решения от имени рода (племени), навязывая свое решение всем остальным. Другое дело, что механизм такого навязывания не столь четкий, как в более поздних обществах, где действует государственная власть. Ведь члены рода или племени не мыслят себя как свободные личности, способные на волевой выбор, они не дифференцируют себя от своих сородичей и соплеменников и поэтому воспринимают принятые вождями, жрецами, советами решения как свои собственные. Такие отношения уже вполне можно назвать политической властью. С оговоркой о том, что деление между властвующими и подвластными здесь не всегда проводится с достаточной четкостью. С другой стороны, некоторые вопросы решаются самим родом — входящими в него лицами: через сходы, голосования, выборы и иные непосредственные формы участия во власти всех членов общины.

Эту социальную структуру часто называют первобытной демократией — власть принадлежит всем, она, как правило, полностью легитимна в глазах населения и осуществляется от имени всех. Нередко этот строй сочетается с коллективной собственностью на землю. С этим связана и упомянутая выше коллективная ответственность, рудиментарные остатки которой есть и в современных обществах. Так, в случае ведения государством войны ответственность за действия правительства несут все люди, входящие в государственный народ, либо часть людей — например, граждане, призванные на военную службу, или предприниматели, на которых распространяются экономические ограничения; государство за враждебные действия другого государства может наказать его граждан. В международном праве такие встречные санкции называются репрессалиями, считает В. Д. Перевалов[17 с. 67].

В немалой степени и современные теории демократии можно интерпретировать как воспоминания о золотом веке, когда власть принадлежала всем, осуществлялась всеми, от имени и в интересах всех, зачастую с согласия всех (общее собрание, совет племени или рода). Особенно эта преемственность заметна в работах Руссо, который считал единственно достойной имени демократии только прямую демократию, где решения принимаются напрямую народом (известна его скептическая фраза об английском народе, которой свободен только в день выборов в парламент, а в остальное время находится в рабстве у этого парламента). Руссо мечтал найти такую форму, при который каждый, подчиняясь коллективу, тем не менее оставался бы свободным и подчинялся только самому себе — именно такую форму дает первобытная демократия, где человек отождествляет себя с коллективом, добровольно, не задумываясь, подчиняет себя общему мнению, отождествляет действия коллектива со своими действиями. Хотя французский мыслитель реалистично замечал при этом, что подобная демократия более подходит богам, чем современным людям с их пороками и слабостями.

Такая власть, существующая в первобытных обществах, получила название потестарной (от латинского potestas) — она не оторвана от общества и осуществляется самим обществом, т.е. всеми входящими в сообщество людьми. Для такой власти характерно отсутствие особого, выделенного из общества аппарата управления (политическое управление мы в рабочем порядке можем определить, как деятельность по упорядоченному руководству обществом). Здесь как решения принимаются совместно, по общему согласию, так и санкции налагаются самой общиной — это коллективные санкции, которые выражаются в осуждении, изгнании, казни и других мерах, осуществляемых или всей общиной, или любым из ее членов (к примеру, самопомощь). С учетом того, что под государством мы условились понимать, прежде всего, выделенный из общества аппарат управления (власти), в первобытных родах и племенах мы не находим государства в чистом виде.

Мировую известность получил его «Очерк о даре» (1925 г.), посвященный феномену дарения и его правовым функциям. На примере быта североамериканских индейцев Моссом описана оригинальная форма поставок под названием потлач (индейское слово, означающее «давать подарок», «кормить», «расходовать»), т.е. дар по отношению сразу ко всем членам племени: например, праздники, раздача вещей и продуктов и т.п. Не принять дар другие члены племени не могут, иначе это будет означать неуважение и приведет к конфликту с дарителем (это не обязательно один человек, дарителем может быть семья, группа союзников и т.п.). Приняв же подарок, члены племени остаются обязанными отдарить дарителя. Если дать равноценный дар, т.е. «ответную поставку», одаряемый не может, то он считается обязанным публично признавать свою благодарность и тем самым признавать власть дарителя. Так, все члены племени могли попасть в зависимость от группы людей, которые, пользуясь этой зависимостью, могли попытаться сосредоточить в своих руках основные источники богатства (дележ военной добычи, распределение плодородных земель или охотничьих угодий, и т.п.) и, путем периодической раздачи благ и подарков соплеменникам, возвести свою власть в качестве правила[14 с. 44].

Нельзя пренебрегать и другим аспектом, выявленным еще французским социологом XIX в. Габриелем Тардом — подражании как способе распространения социального опыта. В этом плане можно выделять первичные государства (их может быть немного, по одному в каждом из ареалов цивилизации), которые изобрели новую систему организации общественной жизни, и вторичные государства — общества, которые находились в пределах культурного влияния первичного государства и перенесли к себе пример социальной организации этого государства. Это — наиболее часто упоминаемый в исторических документах способ образования государства. Разумеется, в исторических хрониках и иных документах можно встретить отчеты об образовании государств в некоторых случаях из соглашения людей, из факта завоевания или захвата власти экономически сильными группами и семействами. Нередко создание государств рассматривалось верующими как результат действия Божественной воли. В этом аспекте можно выявлять в истории множество разрозненных фактов и представлений, с которыми можно связывать образование государств. Один фактор встречается неизменно. Он не зависит от особенностей исторических событий, а связан с самим понятием государства как порядка управления.

11. ЮРИДИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Наличие или отсутствие некоего порядка мы можем установить только по тому, существуют ли нормы, устанавливающие некий порядок, и по тому, сообразуют ли люди в общем и целом свое поведение с этими нормами. Если власть (далее мы увидим, что власть может быть не только государственной) в обществе меняется без связи с правилами — будь это священные тексты, обычаи, мифы и предания, созданные соглашением людей порядки и т.п. — то можно сказать, что это еще неупорядоченная власть, применительно к которой мы не можем говорить о государстве. Эта связь с правилами может проявляться через обоснование притязаний на власть, через легитимацию захвата власти или ее передачи, через критику такого захвата или передачи и проч. Отсутствие правил можно установить по тому, что в сообществе господствуют отношения силы и что власть лица над другими обосновывается не через правила, а преимущественно через физическое принуждение или его угрозу. Чаще всего имеет место комбинация этих двух форм[13 с. 94].

Можно договориться о том, что эти случаи, когда власть человека над другими людьми и подчинение этих людей власти основаны только на факте силы, мы исключаем из возможного ряда случаев, применительно к которым мы говорим о государстве. Тогда для отличения государства от всех остальных форм организации власти в обществе мы можем обратиться к критерию правил, на основании которых приобретается, осуществляется и передается власть. В современных обществах о государстве мы без труда можем судить по тому, что в некоем обществе наличествует конституция, определяющая правила формирования и осуществления власти, и по тому, что в международных отношениях есть правила, по которым определяются признаки государственности. Если о международных отношениях применительно к времени зарождения первых государств говорить не приходиться, то критерий конституционных правил вполне допустим.