Файл: Обеспечение исполнения договорных обязательств ( Теоретические аспекты изменения и прекращения обязательств).pdf

За последние несколько лет судами различных инстанций была разработана правоприменительная практика, в которой содержатся новые подходы к толкованию современного российского обязательственного права. Особую роль играют акты Верховного Суда РФ (например, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса РФ об ответственности за нарушение обязательств», от 22 ноября 2016 г. № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении»).

Цивилистическая наука также отражает и развивает основные направления изменения обязательственного права России. Значительное место в современных научных исследованиях занимают теоретические и практические проблемы исполнения и обеспечения исполнения обязательств в свете гражданско-правовой реформы.

При сравнительно-правовом анализе современного этапа развития основных правовых семей усматриваются общие черты российской правовой системы как с романо-германской, так и с англосаксонской правовыми семьями. Наиболее ярко данные сходные черты проявляются, в частности, в таких конструкциях, как договор управления залогом и возмещение потерь по правилам ст. 406.1 ГК РФ. Подобное расширение российской правовой системы в области частного права ставит новые цели и задачи перед правоприменителями и особенно — перед судами. Главная роль в толковании и оценке подобных понятий также отведена правоприменителям и в первую очередь — судебным органам. В связи с этим особое значение в толковании и дальнейшей эволюции частного права играет практика Верховного Суда Российской Федерации. в настоящий момент существуют два направления поиска баланса интересов сторон:

1) выявление слабой стороны обязательства;

2) выявление профессиональной стороны обязательства. Ни один из подходов не имеет однозначного приоритета, что ставит особую задачу перед судами при трактовке понятия «разумный баланс интересов участников обязательства». несмотря на легальную допустимость обеспечения задатком обязательства из предварительного договора, в законодательстве отсутствует механизм применения задатка к организационному обязательству. Традиционный механизм использования задатка неприменим к данного виду обязательств в силу его неимущественной, невзаимной правовой природы, отсутствия встречного представления. Автор выделила основные тенденции практики применения задатка к обеспечению организационного обязательства, указав на законодательную и практическую нерешенность проблемы реализации задатка исключительно в рамках организационного обязательства.

---

2.2 Денежные обязательства и обязательства в натуре государства

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» поставило точку в спорах об «обязательной» или «консультативной» природе постановлений ЕСПЧ, указав при этом, что «применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод». В постановлении от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней» Пленум ВС РФ дал подробные разъяснения относительно применения Конвенции и учета правовых позиций ЕСПЧ: «Правовые позиции Европейского суда учитываются при применении законодательства Российской Федерации. В частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Европейским судом при применении Конвенции и Протоколов к ней» (п. 3)1.

12 мая 2004 г. Комитет министров Совета Европы принял резолюцию 2004(3), призывающую ЕСПЧ отмечать в своих так называемых пилотных постановлениях, насколько это возможно в случае повторяющихся нарушений, «наличие структурной проблемы и источник этой проблемы», а также рекомендовать те меры общего характера, которые по необходимости следует принять во избежание повторения этих нарушений.

Первым пилотным постановлением ЕСПЧ в отношении России было постановление от 15 января 2009 г. по делу «Бурдов против России (№ 2)» (Burdov v. Russia, No. 2) по проблеме неисполнения или задержек в исполнении решений внутригосударственных судов по денежным обязательствам государства: выплаты пенсий, пособий, компенсаций.

Заявителем в данном деле являлся российский гражданин, который был призван военными органами в 1980-е гг. для участия в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. С конца 1990-х гг. российские суды удовлетворяли его многократные требования о выплате различных денежных пособий, но их решения не исполнялись в течение длительных периодов времени. Настоящая жалоба касалась длительного неисполнения нескольких решений, вынесенных в пользу заявителя в 2003—2007 гг.

---

Суд счел уместным применить процедуру пилотного постановления в данном деле, учитывая, в частности, повторяющийся и длящийся характер лежащих в его основе проблем, широкий круг лиц, затронутых этими проблемами в России, и срочную необходимость обеспечить быстрое и надлежащее восстановление их прав, включая возмещение причиненного им ущерба, на внутригосударственном уровне.

По мнению Суда, серьезная озабоченность и выводы различных органов как внутри страны, так и на международном уровне созвучны 200 постановлениям ЕСПЧ в отношении России, высветившим данные структурные проблемы в их различных аспектах. Эти проблемы затрагивают не только права жертв Чернобыля, как в названном деле, но и права других широких и уязвимых слоев российского населения: неисполнение зачастую имело место в делах, касающихся выплат пенсий, детских пособий, компенсаций ущерба, понесенного на военной службе, или ущерба за необоснованное уголовное преследование.

Суд выразил серьезную озабоченность по поводу того, что нарушения, констатированные в данном постановлении, имели место несколько лет спустя после первого постановления ЕСПЧ от 7 мая 2002 г. в пользу того же самого заявителя и вопреки обязательству России в соответствии с Европейской конвенцией принять под контролем Комитета министров необходимые меры для разрешения проблемы. Неисполнение одного из судебных решений в пользу заявителя длилось до августа 2007 г. во многом из-за того, что компетентный государственный орган своевременно не принял соответствующей процедуры. В то же время Суд отметил в положительном свете различные меры общего характера, находящиеся на рассмотрении российских властей, в частности внесенные в парламент законопроекты, преследующие создание внутригосударственных средств правовой защиты в случае неисполнения задержек в исполнении судебных актов.

На системный характер неисполнения решений российских судов обращал внимание и Комитет министров Совета Европы в Меморандуме, подготовленном Департаментом по контролю за исполнением постановлений ЕСПЧ3. В Меморандуме проанализирована процедура исполнения судебных актов в 2006 г.

Так, в период с 1997 по 2001 г. служба судебных приставов была единственным компетентным органом, обеспечивающим исполнение всех судебных актов, включая те, которые были приняты против государства, его субъектов, их органов, муниципалитетов или их структур (далее — органы власти). Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» (утратил силу) уполномочивал судебных приставов принимать все необходимые меры в этом отношении, включая наложение ареста на денежные средства или имущество должников. Нарушения, констатированные Европейским судом в течение этого периода, в основном возникали из-за неэффективности службы судебных приставов.

---

В период с 2001 по 2005 г. исполнение судебных актов в отношении органов власти в основном базировалось на специальной процедуре, установленной постановлениями Правительства РФ, вверившими исполнение таких судебных актов Министерству финансов4. Кроме того, ежегодные законы «О федеральном бюджете» (начиная с Федерального закона от 27 декабря 2000 г. № 150-ФЗ) уполномочивали должным образом Министерство финансов осуществлять необходимые выплаты. Компетенция судебных приставов в данной сфере была исключена законом начиная с 2003 г. (Федеральный закон от 24 декабря 2002 г. № 176-ФЗ). Какие-либо принудительные меры с целью обеспечить исполнение судебных актов предусмотрены не были.

Несмотря на эти законы и нормы, в период с 2001 по 2003 г. Верховный Суд РФ несколько раз выносил решения о том, что существование специальной исполнительной процедуры в принципе не мешает взыскателям при необходимости добиваться исполнения судебного акта через службу судебных приставов. Однако исполнение таких судебных актов через службу судебных приставов оказывалось неэффективным на практике.

14 июля 2005 г. Конституционный Суд РФ признал постановление Правительства РФ № 666 неконституционным, определив, что специальная (исполнительная) процедура может быть установлена только законом. Конституционный Суд дал властям срок до 1 января 2006 г., с тем чтобы создать соответствующую исполнительную процедуру с учетом следующих принципов:

исполнение судебных актов должно осуществляться в разумный срок;

исполнительное производство должно подвергаться эффективному, а не формальному судебному контролю, позволяющему обжалование действий государственных служащих, затягивающих исполнение судебных актов или отказывающих в нем;

неисполнение судебного акта должно приводить к ответственности должников в соответствии с федеральными законами, и должен существовать специальный механизм, предусматривающий ответственность государственных служащих за неисполнение или несвоевременное исполнение.

Вслед за постановлением Конституционного Суда РФ Государственная Дума приняла Федеральный закон от 27 декабря 2005 г. № 197-ФЗ, который закрепил специальную исполнительную процедуру и внес изменения в Бюджетный, Уголовно-процессуальный, Арбитражный кодексы и Федеральный закон «Об исполнительном производстве»).

Новая процедура исполнения судебных актов, принятых в отношении органов власти, действующая с января 2006 г., в значительной степени основывается на презумпции, что новые ответственные органы, Федеральное казначейство (включая его территориальные подразделения), будут впредь эффективно обеспечивать по запросу взыскателя исполнение судебных актов. Предоставление взыскателям права использовать принудительные механизмы исполнения в отношении органов власти не было расценено как необходимое.

---

Отметив такие элементы новой процедуры, как значительное ограничение полномочий судебных приставов, введение единообразной процедуры исполнительного производства, установление мер в отношении исполнения денежных обязательств государства, субсидиарной ответственности государства и государственных служащих в случае неисполнения, упомянутый Меморандум перечислил вопросы, требующие прояснения в отношении новой исполнительной процедуры:

улучшение бюджетной процедуры в Российской Федерации;

создание субсидиарного механизма принудительного исполнения судебных актов, включая наложение ареста на государственное имущество;

обеспечение через суды эффективной ответственности государства за неисполнение судебных актов;

введение дополнительных процентов в случае неисполнения;

обеспечение эффективной ответственности государственных служащих за неисполнение;

возможный пересмотр роли судебных приставов и повышение их эффективности.

В этом же направлении мотивировал свое постановление по делу «Бурдов против России (№ 2)» и Европейский суд. Он, в частности, отметил, что проблемы и нарушения, установленные в данном деле, а именно длительное неисполнение судебных решений относительно денежных обязательств государства, являются крупномасштабными и сложными по происхождению. Они не развиваются из конкретной юридической или регулирующей нормы либо конкретного пробела в российском законе, поэтому требуют принятия исчерпывающих и сложных мер, возможно законодательного характера, затрагивающих различные органы государственной власти как на федеральном, так и на региональном уровне. Суд счел необходимым уточнить, что «государство-ответчик свободно в выборе средств, которыми оно исполнит свое правовое обязательство по ст. 46 Конвенции, при условии, что такие средства будут совместимы с выводами, установленными в постановлении Суда (Scozzari and Guinta v. Italy [G. C.], ECHR 2000-VIII, § 249 (§ 136 постановления)).

Суд в мотивировке рекомендуемых общих мер сделал несколько оговорок принципиального характера. Отметив еще раз наличие «множества сложных юридических и практических вопросов, которые в принципе выходят за рамки юридической функции Суда» (§ 137), ЕСПЧ, таким образом, «воздерживается в этих обстоятельствах от указания какой-либо конкретной общей меры, которая должна быть принята».

Что касается эффективных внутренних средств правовой защиты от судебной волокиты, гарантия которых вытекает из ст. 13 «Право на эффективное средство правовой защиты» Европейской конвенции, Суд признал: «В свете выводов Суда крайне маловероятно, что такое эффективное средство правовой защиты может быть установлено без изменения внутреннего законодательства в определенных конкретных вопросах» (§ 138).

---