Файл: Авторское право (Понятие и общая характеристика авторского права).pdf

В доктрине существует три основных подхода

1) авторское право не является основным правом человека^[11],

2) авторское право является основным правом человека^[12],

3) определенные аспекты авторского права являются основным правом человека^[13].

Приведу краткую характеристику каждого из этих подходов.

Специалисты, отрицающие возможность рассмотрения авторского права, как права человека, говорят, прежде всего, о несоответствии вышеуказанных признаков основных прав человека признакам интеллектуального права в целом и авторского права в частности. Так, Дункан Мэтьюс (Duncan Matthews) пишет, что интеллектуальные права могут быть ограничены во времени и пространстве, отчуждены, лицензируемы или можно даже принудительно лишить их^[14]. Также международно-правовое регулирование авторского права может значительно отличаться от национальных режимов. В целом, данная аргументация повторяется в ряде зарубежных статей и базируется на Общем комментарии № 17 ООН от 12 января 2006 г.^[15] Однако в данных работах и Общем комментарии авторское право сводится исключительно к гражданско-правовому пониманию авторского права. Действительно, как отмечает В. А. Дозорцев^[16], права и свободы человека составляют особую группу, которую необходимо отличать от правомочий, составляющих элемент субъективного гражданского права на творческий результат. Основные права и свободы - это публичные права, защищаемые средствами всех отраслей права (в том числе и гражданского права). Однако авторское право, как может рассматриваться как право на РИД, обладающее публичным характером и охраняемым конституционно-правовыми нормами (ст. 44 Конституции РФ, ст. 15 (1) с) Пакта "Об экономических, социальных и культурных правах", ст. 27 (2) Всеобщей Декларации прав человека^[17], ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод^[18]). На основании данного подхода выводится позиция, что авторское право - основное право человека. В качестве аргументов приводятся важность защиты прав авторов для общественного развития^[19]; соответствие норм, охраняющих авторские права, характеру прав человека^[20]; связь с личностью автора (появление объектов интеллектуальной собственности благодаря приложенным усилиям автора, его самовыражения)^[21]; непосредственная связь с достоинством личности^[22]; "закон для самого слабого" (необходимость защиты прав автора на уровне прав человека вследствие слабости его положения^[23]). Среди отечественных исследований стоит упомянуть диссертацию Г. В. Усова, в которой отмечается, что "конституционное право на интеллектуальную собственность является одним из основных прав человека, имеющим естественную природу и позитивное содержание"^[24]. Доказательная база строится на том, что интеллектуальная собственность (в том числе, и авторское право) обладает особой общественной значимостью и неотчуждаемостью, а ограничения возможны только в рамках надлежащей процедуры. Видится, что большинство авторов, приравнивающих авторское право к основным правам человека имеют в виду авторское право не как гражданско-правовой институт, а как фундаментальное право нового информационного общества, связанное с правами на РИД. Однако представляется неверным нивелировать традиционное частноправовое понимание авторского права. Таким образом, наиболее обоснованной и соответствующей действительности является третья позиция, заключающаяся в том, что лишь некоторые аспекты авторского права являются основным правом человека. Так, Питер Ю. говорит, что "не все элементы интеллектуальной собственности должны охраняться на уровне прав человека"^[25].

Примечательна и работа мексиканского автора Эдуардо В. Трухильо "Ограничения права использования: анализ авторского права и фундаментальных прав человека", в которой автор приходит к выводу, что авторское права (исключительные и моральные права автора) не являются правом человека, но что существует право человека на защиту интересов автора, а также, что прослеживается тесная связь между правами человека и авторским правом^[26].

Данная позиция находит отражение и в Конституции РФ. Так, статья 44 Конституции РФ устанавливает, что интеллектуальная собственность охраняется законом. Эта норма имеет дискуссионный характер. С одной стороны, конституционное закрепление права на охрану интеллектуальной собственности для ряда авторов служит основой для возведение всего института в разряд основных прав человека^[27]. С другой стороны, некоторые специалисты говорят о том, что охрана интеллектуальной собственности имеет гражданско-правовой характер, а рассматриваемая норма Конституции РФ предписывает принятие соответствующего закона и этим исчерпывается^[28]. Однако, сомнения вызывают обе позиции, ведь в Конституции РФ рассматривается именно право на охрану интеллектуальной собственности как культурного права, наряду со свободой творчества, правом на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям. То есть, видится логичным возведение на конституционный уровень именно определённых аспектов интеллектуальной собственности, удовлетворяющим критериям основных прав человека, иные же аспекты регулируются в рамках гражданского законодательства, которое, впрочем, не может противоречить Конституции РФ.

Данные рассуждения также относятся и к авторскому праву как к составляющей интеллектуальной собственности.

2. Соотношение личных неимущественных прав и основных прав человека

Важно отметить, что моральные или личные неимущественный права, хотя и непосредственно направлены на защиту нематериального интереса, не являются основными правами человека. Личные неимущественные права - это субъективные личные права лица, объектом которых и выступает нематериальное благо. Действительно, в контексте ГК РФ сложно провести границу между правами человека и личными неимущественными правами, не связанными с имущественными. Фактически, ст. 150 ГК РФ "Нематериальные блага" включает в себя ряд прав человека, а также говорит о праве авторства. Тем не менее, возвращаясь к признакам прав человека помимо неотчуждаемости и неотъемлемости, важной характеристикой прав человека является всеобщность, принадлежность каждому от рождения.

Представляется, что данные характеристики не соответствуют праву авторства, охраняемого гражданским правом. Более того, если обратиться к зарубежному опыту, неотчуждаемость и неотъемлемость личных неимущественный прав далеко не повсеместна (англо-саксонская система авторского права не признает). Да и современная континентально-правовая доктрина подвергается значительному влиянию со стороны англо-саксонской правовой семьи^[29]. В частности, это проявляется в постепенном отказе от принципа неотчуждаемости личных неимущественных прав. В рамках стремительного возрастания коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности возникают новые виды произведений, эффективное использование которых буквально требует ограничение принципа неотчуждаемости. Так, для аудиовизуальных произведений, их интерактивного использования, неотчуждаемость равняется невозможности коммерческого использования. Например, как быть с неотчуждаемостью права авторства на рекламу, программы для ЭВМ? Небезынтересной является и нововведенная в ГК РФ норма о согласии лица на использование его имени другими лицами в творческой, экономической деятельности (п. 4 ст. 19 ГК РФ). Более того, личные неимущественный права автора, как пишет В. А. Дозорцев, первостепенно служат для индивидуализации первоначального правообладателя, выступают своеобразной точкой отсчета имущественных прав^[30]. Следовательно, несмотря на очевидную связь между личными неимущественными правами и личностью, данные права имеют иную природу, нежели права человека.

Таким образом, несмотря на многообразие позиций, на основе международных актов, действующего законодательства РФ можно сделать вывод, что авторское право является сложным, межотраслевым институтом, состоящим условно из двух аспектов: "идеального" (авторское право, как право на РИД, имеющее природу основного права человека) и "материального" (авторское право, как институт частного права). Важно отметить, что личные неимущественные права автора относятся к "материальному" аспекту, не обладают признаками основных прав человека.

Глава 3. Правовая природа системы ограничений и исключений в сфере авторского права в контексте соотношения авторского права и основных прав человека

На основании вышеизложенного видно, что права человека и авторское право следует рассматривать как самостоятельные институты, а также с опорой на имеющийся мировой и национальный законодательный и правоприменительный опыт можно констатировать их взаимодействие, неизбежное соприкосновение. Например, во Франции в 2013 году решением Верховного Конституционного совета страны был признан неконституционным антипиратский закон HADOPI^[31]. Согласно данному закону, после трёх предупреждений пользователя, уличённого в незаконном использовании контента, защищенного авторским правом, по решению суда отключали от доступа во всемирную сеть Интернет. И подобные примеры имеют далеко не единичный характер. Следовательно, возникает вопрос: а как же соотносятся анализируемые области права? Взаимодействуют или неизбежно вступают в конфликт?

Здесь справедливым будет отметить работу Лоренца Хелфера "Права человека и интеллектуальная собственность: конфликт или сосуществование?"^[32]. Автор приводит две модели взаимодействия:

1) права человека и интеллектуальные права ‒ принципиально конфликтующие, а сильная защита интеллектуальных прав приводит к ущемлению прав человека,

2) оба института сочетаемы и отвечают на один общий вопрос - определяют границы частной монополии, которая дает авторам стимул творить, в то же время обеспечивая обществу возможность доступа к результатам интеллектуальной деятельности.

Второй вариант видится более перспективным в условиях развитой правовой системы, уважения прав человека. Пока же, на практике, зачастую выстраиваются конфликтные отношения.

Анализируя возникающие противоречия, стоит подчеркнуть сущность прав человека, их роль в качестве рамок для отраслевого законодательства, и в том числе для авторского права и смежных прав. Однако, права человека могут ограничиваться государством, а авторское право в установленных пределах самостоятельно и направлено на обеспечение защиты объектам собственного регулирования. Более того, некоторые авторские права вообще могут быть не связанными с реализацией основных прав человека. Поэтому представляется неверным распространять регулирование прав человека на авторские права, как предлагается рядом авторов^[33]. С осторожностью стоит подходить и к предложениям о внедрении института прав человека как основы коллизионного регулирования^[34]. В некоторой степени более широкое использование прав человека может способствовать поиску баланса, поддержанию гибкости соглашений ТРИПС (Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности). Но необходимо учитывать возможные негативные последствия вмешательства в самостоятельный институт авторского права. В частности, аспекты авторского права, не охраняемые в рамках прав человека, могут остаться без должной защиты, значительно уменьшатся стимулы, выработанные действующим законодательством.

Как же в таком случае найти баланс между авторским правом и основными правами человека? Основа поиска золотой середины должна во многом закладываться с помощью учета затрагиваемых прав человека самим авторским правом, а именно с помощью ограничений и исключений. Важность ограничений исключительных прав в интересах общества подчёркивается и в доктрине, и в ряде международно-правовых документов (например, в Вашингтонской декларации «Об интеллектуальной собственности и публичном интересе» 2011 г.^[35]) Но так ли эффективен действующий институт ограничений авторских прав в контексте прав человека?

Стоит отметить, что система ограничений заложена на международном уровне^[36], а в её основе лежит трёхступенчатый тест, введённый Бернской конвенцией 1886 г. С тех пор он не только получил значительное распространение и почти всеобщее признание как гибкого регулятора, но также претерпел ряд изменений в толковании и формулировках. Все это стало возможным благодаря универсальности теста, нацеленности на поиск баланса и достаточно туманным формулировкам, первоначально оставляющим широкую свободу толкования. Например, каковы критерии «нормальной эксплуатации» произведения? В каких случаях наносится необоснованный ущерб законным интересам автора? И справедливо ли было в Соглашении ТРИПС заменять термин «автор» на «правообладателя»? Все эти вопросы остаются открытыми.

То есть, с одной стороны, трёхступенчатый тест ‒ реально действующий, гибкий инструмент, позволяющий поддерживать баланс системы ограничений в соответствии с потребностями современного общества. Но, с другой стороны, специалисты говорят о ряде проблем применения трехступенчатого теста в современном обществе (например, доклад Кристофа Гейгера^[37]). Автор доклада отмечает, что трехступенчатый тест в его сложившемся толковании ограничивает свободу национального законодателя и судебной власти при поиске новых ограничений в информационном обществе. Делается вывод о необходимости переосмыслить тест, в том числе и в рамках соотношения с Европейской конвенцией о правах человека. Ведь анализ теста, проведенный только лишь с позиции экономических интересов правообладателя, не может соответствовать институту прав человека.

Интересно проанализировать проблемы трехступенчатого теста в рамках законодательства РФ. Об ограничениях исключительных прав, механизме трехступенчатого теста говорится в п. 5 ст. 1229 ГК РФ. Далее система ограничений в авторском праве построена по модели «закрытого списка», перечислению случаев свободного использования в ГК РФ. Данные нормы отражают международный опыт, то есть содержат в себе как его преимущества, так и недостатки. Так, п. 5 ст. 1229 ГК РФ перенимает формулировку трехступенчатого теста, предложенную соглашениями ТРИПС, и в её основе защита коммерческих интересов. Такой вывод можно сделать, в частности, из формулировки, что ограничения исключительных прав на произведения не должны «ущемлять необоснованным образом законные интересы правообладателей». При этом Бернская конвенция первоначально предлагает защиту интересов авторов, а не правообладателей.