ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.07.2020
Просмотров: 3960
Скачиваний: 5
Можно точно установить, когда начинается правильное воспитание: с той минуты, с того дня, когда мы впервые сказали ребенку "спасибо".
Мы весьма озабочены тем, чтобы ребенок вырос благодарным, вежливым, говорил нам "спасибо".
Но душа ребенка растет не на тех "спасибо", что он говорит, а на тех, которые мы ему можем сказать.
11
Простая семейная забота - надо поехать к больной бабушке и отвезти ей продукты.
- Ты не можешь съездить? - спрашивает отец у пятнадцатилетней дочери.
Она мнется: у нее свидание.
- А ты не можешь? - спрашивает отец у сына-десятиклассника.
И он мнется: у него тренировка.
- Я бы съездил сам, но у меня срочные дела, - говорит отец.
- А давай позвоним бабушке, и я съезжу к ней после тренировки, ночью? Или утром до школы? - предлагает сын.
- Нет, ничего, я съезжу, - говорит отец. - Делать нечего, я съезжу.
Эту историю рассказывали на работе, и сослуживцы, конечно, возмущались:
- Но надо же воспитывать детей! К бабушке они поехать не могут! Я бы им показал!
Да не надо на каждом шагу воспитывать, надо решать деловой вопрос - кто поедет? Перед этим вопросом все равны. И ничего хорошего не вышло бы, если бы дочь вместо свидания поехала к бабушке, досадуя на нее. Это не принесло бы пользы ни дочери, ни бабушке. Да к тому же очень редко встречаются такие семейные дела, которые нельзя отложить на несколько часов.
Уступка не позорна, если она ведет к взаимопониманию, тогда она - победа. Уступка унижает, если ребенок добился ее силой, вне контакта с родителями, вне понимания: выклянчил, выпросил, добился капризным поведением.
Заставьте дочь или сына поехать - и в следующий раз придется заставлять, и всегда придется заставлять, да еще читать при этом проповеди о хорошем отношении к бабушке, о совести, о человечности и тому подобное. Попросите, проявляя готовность подменить, и в следующий раз детям будет неудобно отказаться. "Воспитывая" (в кавычках), мы пробуждаем дурные чувства; не воспитывая - добрые (вина, стыд, справедливость). В каком же случае действительно воспитывают?
Мы никогда не должны посягать на ребенка. Нам кажется, что его время ничего не стоит, что он бездельничает, лентяй, и потому его можно без разговоров посылать туда и сюда, просить о том и об этом. Нет. "Если ты можешь: если тебе не трудно: когда ты сможешь:" - вот начальные слова каждого обращения к ребенку. И уж во всяком случае - "пожалуйста" с просительной интонацией.
Сотрудничество с детьми держится не на требованиях, не на повелениях, не на приказах, а на просьбах.
Просьба - вот лучшая форма делового общения с детьми. Если бы меня спросили, в чем состоит что-то единственное, к чему надо приучать ребенка с самых малых лет, я бы ответил: умению откликаться на просьбы и умению просить, а не требовать. Культуре просьбы.
Я распоряжаюсь - ребенок или подчинится, или не подчинится. Но что делать, если он не подчинится?
Я распоряжаюсь - душевное усилие ребенка или нейтрально (выполнил распоряжение), или направлено против меня.
Но вот я прошу: И ребенку необходимо сделать душевное усилие навстречу мне, даже тогда, когда он просьбу выполнить не может или не хочет.
Распоряжаясь, я побуждаю ребенка думать о том, насколько разумно мое распоряжение. Просьба же содержит основание в себе самой: человек просит! Ведь и дети во дворе говорят между собой: "Ну тебя просят же!" - и это кажется им достаточным основанием. Просьба может быть неразумной, и все-таки ребенок откликнется: человек просит. Просьба дает ребенку ощущение свободы. Он делает все, что надо, но делает сам, по своей доброй воле. Он мог бы и не согласиться, ничего бы ему за это не было. Просьба вызывает к жизни только добрую волю.
Признаюсь, я чувствую некоторую неловкость, когда пишу о таких простых, каждому человеку понятных вещах. Но что делать? Я встречал множество родителей, которым и в голову не приходит о чем-то попросить ребенка. "Чтобы я стал у него просить? Да кто он такой, чтобы кланяться ему? Унижаться перед ним?"
Но гораздо унизительнее распоряжаться, видеть, что твое распоряжение не выполняется, и бегать по людям, жаловаться на своих детей и на "нынешних".
12
Кто не привык просить детей, а только распоряжается, тот думает, что просьбы - это бесконечные дебаты и уговоры, пререкания и споры. На самом деле именно просьбы споров не вызывают, и в семье, где развита культура просьбы, невыполнение ее - редчайший случай. Тогда уж все расстроены. И сама эта тревога ведет к укреплению душевной связи, а не к разрушению ее, как бывает при невыполненных требованиях.
Просьба от распоряжения тем и отличается, что на распоряжении необходимо настаивать, чтобы не потерять авторитет, а на просьбе, наоборот, настаивать нельзя. Когда мы просим, мы должны быть готовы к тому, что нам откажут. Ничего обидного, но даже когда обидно, то это небольшая цена за такую дорогую вещь, как контакт с детьми. Просто в следующий раз будем осмотрительнее. Нелепо говорить: "Я тебя прошу, учись хорошо". Ребенок не может вдруг начать хорошо учиться. Но его начинают упрекать: "Я же тебя просил:" А немного погодя следует и вывод: "Моего хоть проси, хоть не проси". Или еще так: "Прошу тебя, не шали", - а он не может не шалить! "Прошу тебя, потише", - но у него гости-третьеклассники, они не могут "потише"!
Обычно мы в таких случаях повторяем свое "я прошу", но железным голосом. А нельзя. Научимся сами и детей научим искренним просительным интонациям. Просительные - не искательные; просящий уважает другого, но уважает и себя. Воспитанный ребенок от невоспитанного отличается точностью интонаций в просьбах.
А просьбы ребенка?
Из десяти просьб "можно я:", "разреши мне:" я стараюсь выполнить по крайней мере девять. Никакая просьба детей, даже самая нелепая, не возмутит меня: "Ты что, с ума сошел?"
У одних людей при любой детской просьбе первое побуждение - "нельзя!". Потом начинают размышлять: а почему, собственно, нельзя? Но они думают, что воспитывать - значит почаще повторять "нельзя". Нет, я буду для своих детей "человек-можно", а не "человек-нельзя". Моя первая мысль, первое побуждение - "можно!". Потом уж прикину, нет ли тут очень большой опасности для ребенка. Спросил разрешения, значит, взял на себя какую-то обязанность. Значит, думает обо мне, беспокоится обо мне, заботится. Если я не разрешу, он рано или поздно поступит по-своему, и начнется: "Ты почему не спросил меня?" - "А ты все равно бы не разрешил". - "Откуда ты знаешь?" - и так далее.
Диалог с отцом взрослых детей:
- За всю жизнь дети ни разу меня не ослушались, ни единого разу, - говорит он.
- Этого не может быть.
- Это было, потому что я ни разу в жизни ничего им не запретил.
- Они делали все, что хотели?!
- Нет, они делали то, что мы вместе хотели.
Нам кажется, будто запреты воспитывают, а разрешения балуют детей. Иногда так именно и бывает, потому что, запрещая, мы сердимся, волнуемся, тратимся душой, а разрешаем легко, равнодушно. В запреты вкладывают больше души, чем в разрешения, оттого они и воспитывают лучше! Значит, будем разрешать детям все, о чем они ни попросят, но - активно. Хочешь идти играть в футбол? Иди, а потом уроки вместе сделаем, я тебе помогу. А с кем вы играете? Не будем особенно приставать с расспросами, но проявим интерес, он так нужен ребенку.
Разрешать труднее, чем запрещать. Иногда сердце от страха за сына сжимается, а разрешаешь!
Даже в армии, где все построено на распоряжениях, и то просят друг друга. Кутузов у Толстого приказывает адъютанту:
- Голубчик мой, съездите, посмотрите:
Это в сражении, в дыму и в огне! А мы в наших пустяковых домашних делах командуем, как фельдмаршалы.
В семье, где полностью разрушен контакт с детьми и где перестало действовать волевое начало, где дети не отвечают ни на окрик, ни на брань и даже на побои не реагируют, - в такой семье попробуем перейти к обыкновенным просьбам, это важный шаг на пути к сотрудничеству.
13
Где просьба - там и выбор, обучение самостоятельности. На каждом шагу предоставляем ребенку возможность выбора, вовлекаем его в наши планы, чтобы он был участником всякого дела. Не исполнитель, а сотрудник.
Если мальчика никак не заставишь одеваться, спросите его: "Ты эту рубашку хочешь или в клетку?" - и чаще всего он переключается на выбор рубашки.
Но вот коварный случай: нужно идти к зубному врачу, а ребенок не хочет, боится, не идет. "Ну для меня пойдем!" - но он не хочет, чтобы ему сверлили зуб даже ради мамы.
Я читал в неопубликованных записках одной прекрасной женщины, как она поступила, когда ее пятилетняя дочь наотрез отказалась идти к зубному врачу.
- Хорошо, детка, - кротко сказала мама. - Не пойдем. Пойдем лучше в субботу в кафе-мороженое.
Конечно же, в кафе-мороженое лучше, чем к зубному врачу!
Пришли в кафе, сели за столик, подходит официантка, выбирают мороженое. Заказ принят и записан, но вдруг официантка возвращается:
- Чуть не забыла, - говорит она, - а справка от зубного врача у вас есть? Маленьким детям мороженое у нас дают только по справке от зубного врача!
- Нет, - сказала мама растерянно, - нет, у нас нет справки. Может быть, поверите? Мы завтра сходим:
- Без справки не могу, - отрезала официантка.
Девочка нахмурилась:
- Где твой врач? Поехали к нему, - сказала она сердито.
Мама и с врачом потихоньку договорилась, как и с официанткой. Осмотрев и полечив зубы, врач выписал справку в кафе-мороженое.
Отец восьмилетней девочки рассказывает: "Я целое лето обещал дочери поехать в парк кататься на карусели, но все было некогда, собрались только поздней осенью. Направляемся к каруселям, и я издали вижу, что мы безнадежно опоздали, карусели не работают - холодно, сезон кончился. Что же делать? Сейчас начнутся слезы и упреки: И тогда я сам вдруг начал причитать и плакать: "Ой-ой-ой, карусели закрыты, такая беда, а я так мечтал покататься!"
Дело кончилось тем, что не папа успокаивал девочку, а девочка еле-еле успокоила безутешного папу: "Ну подумаешь, - говорила она, - ну и пусть, мы на следующий год придем, ты не плачь".
Каждый раз, когда у нас возникают затруднения с детьми, мы должны искать выход точно так же, как если бы мы решали математическую задачу.
Нам неоткуда списать ответ, мы не можем подогнать под ответ и даже не можем выбрать задачу полегче. Нам задана именно эта, и мы должны на ней мучиться, пока не решим!
Прекрасное средство воспитания - намек. Профессор Г.И.Волков, известный исследователь народной педагогики, пишет, что в чувашских семьях не принято упрекать детей. Если дети провинятся, то отец действует только в обход, намеком. Сын подрался на улице. Отец не станет его ругать; но за обедом скажет, что он слыхал: кто-то подрался сегодня:
Отец не ждет ответа, покаянных речей. Заряд послан, и в душе ребенка идет невидимая работа. Сын трудится, постигает слова отца.
Когда моим маленьким детям прописывали горькое лекарство, я первый глотал целую ложку: совсем не горько! И дети, когда выросли, рассказывали, что из всего детства это запомнилось больше всего - как отец глотал столовыми ложками горькое лекарство. Да и было-то, наверно, раз или два. А вот поди ж ты, помнят.
Могут сказать:
- А к чему эти выкрутасы? Нет у меня на них ни времени, ни сил и нервов нет.
- Тогда что ж, - говоришь в ответ, - тогда, значит, так. Воспитывать, не тратя сил, не тратя времени и даже души не тратя, наверно, можно. Но я этого не умею и обманывать вас пустыми советами не хочу.
На выкрутасах вся семейная педагогика держится.
14
Вот поле постоянной семейной войны - деньги, вещи, "дай", "купи". Как превратить его в поле сотрудничества?
Жадность - чуть ли не первый детский грех. "Жадина" - первая детская дразнилка: "жадина-говядина". Другие дурные свойства еще скрыты, а жадность, кажется нам, проявляется на первом году: "Дай маме мячик", - не дает. Прячет за спину, "мое".
Мама приходит в ужас. Мальчику два года, а он за столом тянет тарелку у матери, норовит отнять, все себе заграбастать. Что из него вырастет? Во имя светлого будущего своего ребенка мама принимает решительные меры. Она - по рукам, она отнимает игрушку у жадного сына, она силой: "Отдай, поделись!"
Она думает, что приучает отдавать и делиться, на самом деле, как мы уже знаем, она учит: сильному все можно, сильный отнимает, отнимать хорошо, вот и мама отнимает; но надо быть сильным, как мама и папа; вырасту - у всех все буду отнимать:
Такое воспитание идет.
Ребенок тянет к себе игрушку, конфету, мамину тарелку, потому что у него нет понятия "мое, твое, чужое". Весь мир принадлежит ему, и не стоит внедрять с грудного возраста в сознание "мое" и "чужое". Все в доме не "мое-твое", а все - наше, все общее, всего вдоволь, и никто у тебя ничего не берет, ничего не отнимает.
Но отучать от жадности трудно; будем приучать к щедрости. Старая женщина, опытный воспитатель, никогда не дает внуку одну конфету - только две. Чтобы у него было много конфет, чтобы он мог поделиться, если захочет. Она и кусок хлеба прежде переломит, а уж потом даст, чтобы много было. Два печенья, два яблока... Или так: "На конфетку, отнеси маме!" Мальчик настороженно смотрит, осталось ли для него? Осталось, несет маме. "Теперь папе отнеси. Отнес папе? А это тебе". Пройдет год, два, и мальчик спросит: "А тебе где, бабушка?" Но не сразу.
Ребенок должен видеть, что мне ничего не жалко. Я нерасчетливо щедр, я не храню вкусные вещи ни на будущее, ни для гостей. Есть - пожалуйста.
Чем позже ребенок освоит житейскую механику "ты - мне, я - тебе", тем лучше. Я знаю семью, где отец, возвращаясь домой после работы или после долгой отлучки, никогда не привозил ничего детям, чтобы они не кидались к нему со словами: "Что ты принес?" Чтобы они не думали, будто отец обязан приносить. Иногда, раз в году, он появлялся с ящиком яблок или апельсинов, наверное, премиальные получил. Для питания детей нужно по яблоку в день, для воспитания - ящик яблок за все детство. В семье, о которой я рассказываю, родители не дарили детям подарки даже на день рождения, но устраивали щедрые праздники для детей.
Дети могут и не знать, сколько получают их родители и что почем стоит, но они должны знать, что денег в доме в обрез и поэтому просить о покупках нельзя, да и бесполезно: коли нет денег, так что же говорить? Они должны также знать, что при первой возможности родители ничего для них не пожалеют - вот и дорогая вещь, вот и дальняя экскурсия с классом. В таких семьях ребенок ни разу не произнесет фразу "мама, купи" или "мама, дай". Все, что нужно, покупают или дают родители, не ожидая детского унижения, боясь его; покупают и дают с радостью оттого, что у них есть такая возможность; а когда возможности нет, то здесь умеют не слишком огорчаться, и дети не умирают, не страдают, не хнычут и не плачут: нет так нет, что поделаешь.