Файл: Khaer_R_Lishennye_sovesti_Pugayuschiy_mir_psikhopat.pdf

Глава 2. Общие сведения о психопатии

Он выберет вас, обезоружит словами и подавит своим

присутствием. Он будет радовать вас своими мудрыми планами. С
ним вы хорошо проведете время, правда, вам за все придется
платить. Он будет обманывать с улыбкой на лице и приводить в
ужас одним лишь взглядом. И когда вы перестанете его
интересовать, он опустошит вас и надолго лишит равновесия и
чувства собственного достоинства. Вы станете намного печальнее,
но не намного умнее, и еще долго будете думать о том, что
произошло и в чем была ваша ошибка. Если кто‑то похожий
постучит в вашу дверь, вы откроете?

Из рассказа, подписанного "Психопат в тюрьме"

Вопрос остается в силе:

"Алис помешана или это просто плохой характер?"

Этот вопрос долго волновал не только психологов и психиатров, но и философов и

теологов. Формально он выглядит так: является ли психопат душевнобольным человеком,
или он просто нарушитель правил, отдающий себе отчет в своих действиях?

Это далеко не умозрительный вопрос. Он имеет огромное практическое значение. Кто

должен заниматься лечением и надзором за психопатами: учреждения здравоохранения или
исправительные органы? Ответ нужен каждому судье, социальному работнику, адвокату,
школьному учителю, психиатру, врачу, служащему исправительных учреждений и
гражданину вообще, независимо от того, в каком уголке мира он живет.

Особенности психопатии

У большинства из нас замешательство вызывает уже одно только слово психопатия.

Буквально оно значит "умопомешательство" (psyche — разум, pathos — заболевание). Такое
описание все еще встречается в некоторых словарях. Неразбериха со значением усиливается
из‑за того, что в средствах массовой информации оно часто употребляется в качестве
синонима слов "душевнобольной" и "сумасшедший": "Полицейские заявляют, что психопат
оказался на свободе" или "Парень, который убил ее, должно быть, псих".

Большинство врачей и ученых не употребляют термин психопат в таком контексте.

Они знают, что психопатию нельзя рассматривать с позиции традиционных взглядов на
психические расстройства. Психопаты не дезориентированы, не лишены чувства реальности
и не страдают от бредовых идей, галлюцинаций и выраженного дистресса7которые
характеризуют большинство других психических расстройств. В отличие от психотических
личностей8 психопаты мыслят рационально и осознают, что и почему делают. Их поступки

7 Дистресс — в теории Г. Селье — стресс, разрушительно воздействующий на индивида. Его

противоположность — эустресс. — Примеч. ред.

8 Т. е. личностей, страдающих психозом — выраженной формой психического расстройства, при которой

психическая деятельность больного отличается резким несоответствием окружающей действительности,
грубым искажением отражения реального мира, что проявляется в нарушениях поведения и патологических
симптомах и синдромах (расстройствах восприятия, памяти, мышления, эффективности и др.). — Примеч. ред.

— результат осмысленного выбора.

Итак, если шизофреник нарушает закон (скажем, совершает убийство по приказу

"Мартиана с космического корабля"), мы не считаем его виновным ввиду "невменяемости".
Если тот же поступок совершает психопат, его признают психически здоровым и сажают в
тюрьму.

И все же, услышав новость о жестоком преступлении, в частности серийных убийствах,

мы восклицаем: "Такое мог сделать только сумасшедший". Скорее всего, так оно и есть, но
только не в юридическом и не в психиатрическом смыслах слова.

Как я уже упоминал раньше, некоторые серийные убийцы действительно

душевнобольные. Для примера возьмем Эдварда Гейна1, чьи невообразимо ужасные
преступления легли в основу многих книг и кинофильмов, среди которых "Психо", "Резня в
Техасе" и "Молчание ягнят". Гейн убивал, увечил, а иногда и поедал своих жертв. Из их
частей тела и кожи он делал жуткие предметы: абажуры, одежду, маски. Во время судебного
разбирательства психиатры и обвинения, и защиты признали его психотиком. Гейну был
поставлен диагноз "хроническая шизофрения", и судья отправил его на лечение в клинику.

Однако далеко не все серийные убийцы походят на Гейна. Они могут пытать, убивать и

калечить своих жертв (такое поведение ставит под сомнение наше понимание
"вменяемости"), оставаясь при этом в здравом уме. Многие убийцы, такие как Тэд Банди,
Джон Уэйн Гейси, Генри Ли Лукас и другие, были признаны психопатами, т. е., согласно
современным юридическим и психиатрическим стандартам, психически здоровыми людьми.
Они отбывали свой срок в тюрьме. Некоторых приговорили к смертной казни. Дело в том,
что выявить различие между убийцей–психопатом и душевнобольным преступником очень
сложно. На это ушли целые столетия научных споров, зачастую на грани метафизики.

Немного терминологии

Многие ученые, врачи и писатели наделяют термины психопат и социопат одним

смыслом. Например, в книге "Молчание ягнят" Томас Харрис называет Ганнибала Лектора
"безупречным социопатом", в то время как сценарист одноименного фильма называет его
"безупречным психопатом".

Иногда термин социопатия используют потому, что его намного реже связывают с

психическими отклонениями. Джозеф Уэмбо в своей книге The Blooding ("Кровопускание")
рассказывает о Колине Питчфорке, английском убийце–насильнике: "…к сожалению,
употребление в медицинской карточке термина социопат вместо психопат впоследствии
привело к появлению недоразумений. Создалось впечатление, что все, кто имел какое‑либо
отношение к делу, путали это слово [психопат] со словом душевнобольной".

Во многих случаях выбор термина отражает мнение человека о происхождении и

определяющих факторах описанного в книге клинического расстройства. Врачи и ученые
(как и большинство социологов и криминалистов), которые убеждены в том, что появление
синдрома целиком обязано общественному влиянию и ранним переживаниям, предпочитают
термин социопат. Те же (включая упомянутого писателя), кто обвиняет в появлении
синдрома психологические, биологические и генетические факторы, обычно используют
термин психопат. Поэтому одного и того же человека разные специалисты могут называть
как социопатом, так и психопатом.

Вот отрывок из беседы преступника (П) и одного из моих аспирантов (А).

А: "Говорил ли вам что‑нибудь тюремный психиатр, который проводил

обследование?"

П: "Она сказала, что я… не социопат… психопат. Это было забавно. Она сказала, что

мне не о чем беспокоиться, потому что психопатами бывают даже адвокаты и врачи. Я
сказал: "Да, я вас понимаю. Если бы вы летели на угнанном самолете, вы бы предпочли
сидеть рядом со мной или каким‑нибудь социопатом или невротиком, который наложил бы
в штаны и этим подписал всем смертный приговор?" Она чуть не упала со стула. Как по мне,
лучше быть психопатом, чем социопатом".

А: "Разве это не одно и то же?"

П: "Конечно же, нет. Знаете, социопат ведет себя плохо потому, что его неправильно

воспитывали. Он во всем винит общество. Я не виню общество. Я не таю в себе злобу. Я
просто такой, какой есть. Да, я все‑таки, пожалуй, психопат".

Понятием, близким по значению "психопату" и "социопату", предположительно

должен был стать термин антисоциальное расстройство личности. Это расстройство было
описано в третьем издании "Диагностического и статистического руководства по
психическим заболеваниям" (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders —
DSM‑III, 1980) Американской психиатрической ассоциации и в его пересмотренной и
исправленной версии (DSM‑III‑R, 1987), которое широко использовалось при диагностике
психических заболеваний2. Диагностические критерии антисоциального расстройства
личности по большей части ограничивались длинным перечнем антиобщественных и
преступных поступков. Когда этот список появился впервые, бытовало мнение, что обычный
врач не сможет достоверно оценить такие черты характера, как способность к эмпатии9
эгоцентричность** осознание вины и т. д. Поэтому диагностика основывалась на том, что
врач мог оценить без труда, а именно на реальном, социально девиантном поведении***".

Результатом этого стала неразбериха в выборе термина. Многие врачи начали

ошибочно считать термины "антисоциальное расстройство личности" и "психопатия"
синонимами. Как указано в DSM‑III, DSM‑III‑R и в позднее опубликованном DSM‑IV
(1994)10

"антисоциальное

расстройство

личности"

охватывает

преимущественно

антиобщественное и преступное поведение. Под описание этого диагноза легко подпадают
большинство преступников. "Психопатия" же определяется совокупностью черт характера и
общественно девиантных поступков. Многие преступники не относятся к психопатам. В то
время как многие, кому удается обойти закон и остаться на свободе, являются ими. Если вам
по этому поводу придется консультироваться у врача или психолога, убедитесь, что он знает
разницу между антисоциальным расстройством личности и психопатией3.

Исторический обзор

Одним из первых врачей, написавших о психопатах, был Филипп Пинель, французский

9 Эмпатия (от греч. empatheia — сопереживание) — внерациональное познание человеком внутреннего мира

других людей (вчувствование); эмоциональная отзывчивость человека на переживания другого. — Примеч. ред.

10 Последней редакцией "Диагностического и статистического руководства…" является DSM‑IV‑TR

(2000). — Примеч. ред.

психиатр начала XIX века. Чтобы описать модель поведения, характеризующуюся полным
отсутствием жалости и сдержанности и отличную от обычного "зла, которое совершают
люди"4, он использовал термин душевная болезнь без помешательства.

Пинель говорил об этом состоянии как о морально нейтральном. Некоторые же другие

писатели отзывались о психопатах как о "морально безумном" воплощении зла. Так начался
спор, который продолжался из поколения в поколение, и результаты его были то на стороне
"сумасшествия" психопатов, то на стороне "испорченности" их характера.

Кинофильм The Dirty Dozen ("Грязная дюжина") — классика жанра, воплощающая

старый голливудский миф: выверните психопата наизнанку, и вы получите героя. Сюжет
фильма разворачивается вокруг горстки закоренелых преступников, которым дан выбор либо
пойти добровольцами на смертельно опасное задание, либо остаться в тюрьме. Задача
заключается в захвате замка, в котором укрывается элитное подразделение немецкой армии.
Излишне говорить, что Грязной дюжине удалось ее выполнить. И как же излишне говорить,
что к ним начали относиться как к героям, на радость нескольким поколениям зрителей.

Психиатр Джеймс Вайс, автор книги All But Me and Thee ("Почти я и ты"),

рассказывает совсем иную историю. В его книге подробно изложено исследование,
проведенное бригадным генералом Эллиотом Д. Куком и его помощником полковником
Ральфом Бингом во время Второй мировой войны. Они начали с отправной точки — Центра
содержания под стражей в лагере Эдвардс Армии Восточного побережья, расположенного на
мысе Код — и проследили до уровня роты, чтобы выяснить, как там устроились более двух
тысяч заключенных.

"Печальная история", как заметил Вайс, повторялась снова и снова. Если близился бой,

бывший преступник вызывался добровольцем, шел в тыл за провиантом и боеприпасами, и
больше о нем ничего не слышали. Или переходил от воровства продуктов к краже
автомобиля, который потом разбивал во время веселой поездки. Такие солдаты были
абсолютно невосприимчивы к приказам своих командиров и в бою чаще руководствовались
тягой к получению удовольствия, чем основополагающими правилами безопасности. У них
было больше шансов быть застреленными — "Питерсон… высунул голову, когда все
пригнулись, и немецкий снайпер прострелил ее", — чем совершить геройский поступок,
который требовал умения, ловкости и сознательных действий.

Грязная дюжина, пройдя через Голливуд, может стать морально чистой, но в реальной

жизни, как замечает Вайс, "очищение боем случается редко (если вообще случается)" (James
Weiss, Journal of Operational Psychiatry 5, 1974, 119).

Вторая мировая война дала новый толчок научным спорам. Одних предположений

было уже недостаточно. В первую очередь это касалось вербовки солдат. Нужно было
выявить и по возможности вылечить тех, кто мог подорвать или даже разрушить строгую
военную дисциплину. Однако невообразимо более значимым было раскрытие тайны
нацистской машины разрушения и их хладнокровной программы истребления. Что двигало
целым народом? Как и почему отдельные личности — и что еще ужаснее, одна личность во
главе нации — действовали против правил, которые запрещают нам идти на поводу у самых
низменных побуждений и фантазий?

Многие пробовали написать о психопатии, но никому это не удалось так хорошо, как

Херви Клекли. В своей проверенной временем книге The Mask of Sanity ("Маска
здравомыслия"), впервые опубликованной в 1941 году, Клекли просит обратить внимание на
явление, которое он назвал ужасной, но незамечаемой социальной проблемой. Книга, в

которой он эффектно описал поведение своих пациентов, стала первым детальным обзором
проблемы психопатии, предназначенным для широкого круга читателей. В качестве примера
я приведу его заметки по делу Грегори, молодого человека с впечатляющим криминальным
послужным списком, которому не удалось убить свою мать только потому, что оружие дало
осечку.

Описание биографии этого молодого человека может занять несколько сотен

страниц. Постоянные антиобщественные поступки, банальность вероятной
мотивации и неспособность учиться на собственных ошибках — все это говорит о
том, что он представляет собой классический пример психопатической личности.
Скорее всего, его поведение не изменится со временем. Я не знаю такого
психиатрического лечения, которое могло бы благотворно на него повлиять
(Cleckley, pp. 173–174).

Такие замечания, как "проницательность и живость ума", "занимательно говорит" и

"необыкновенное обаяние", усеивают истории болезни пациентов Клекли. Он заметил, что
психопат, попав в тюрьму, использует все свои незаурядные способности, чтобы убедить
судью перевести его в психиатрическую лечебницу Попав в больницу, где его никто не
желает видеть (ввиду его несносности), он всеми силами начинает добиваться выписки.

Клинические описания пронизаны собственными размышлениями Клекли о значении

поведения психопатов.

Психопату незнакомы, а следовательно, и непонятны те основополагающие

вещи, которые можно назвать личными ценностями. Практически невозможно
пробудить его интерес трагедией или радостью, или гуманизмом великих
произведений литературы и искусства. Все это ему безразлично. Красота и
уродство (кроме очень поверхностного их воздействия), доброта, злость, любовь,
страх и юмор ничего для него не значат и поэтому не имеют над ним никакой
власти. Более того, он не может видеть, чем руководствуются другие. Это можно
сравнить с дальтонизмом. Психопату невозможно объяснить это, потому что в его
сознании нет ничего, с чем это можно было бы связать. Он может повторить фразу
и с уверенностью сказать, что понял ее, но то, чего он осознать просто не в
состоянии, навсегда закрыто для его понимания (ibid., р.90).

Книга The Mask of Sanity оказала сильное влияние на ученых США и Канады. Она

стала основой для многих клинических исследований последней четверти века, целью
которых был поиск причин появления психопатов. Теперь у нас есть ключи к разгадке
тайны. О них вы узнаете из этой книги. Увеличение знаний об антиобщественном поведении
психопатов на свободе привело к появлению новой, еще более важной цели — разработке
надежных методов выявления психопатов с целью уменьшения опасности, которую они
представляют для окружающих. В решении этой задачи заинтересовано как общество в
целом, так и отдельные его представители, т. е. мы с вами. Свою работу в этой области я
начал в 1960–х годах на кафедре психологии в Университете Британской Колумбии. Там
растущий во мне интерес к психопатии соединился с опытом работы в тюрьме, и все это
вылилось в то, что стало делом моей жизни. Я продолжил свои исследования там, где мне
когда‑то довелось работать.

Выявление "истинных" психопатов