ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.10.2020
Просмотров: 331
Скачиваний: 6
297
сти, представляет собой «кладезь мудрости, накопленной многолет-
ним опытом и подверженной научному анализу» [7, с. 209].
В целом же расследование по уголовным делам в конце XIX –
начале XX в. основывалось на семичленной латинской формуле, уже
в те времена называемой «классической»: quis, quid, ubi, quibus
auxiliis, cur, quomodo, quando (кто, что, где, с чьей помощью, почему,
как, когда) [6, с. 157]. И если Г. Гросс отзывается о ней положитель-
но, то его современник Э. Анушат ставит под сомнение ее практиче-
скую значимость, утверждая, что раскрытие любого преступления
должно основываться в первую очередь на законах логики [8, с. 67]. В
то же время, рассматривая данную формулу как «докриминалистиче-
ский» метод, С. В. Кузьмин и сейчас признает ее право на существо-
вание в рамках познания криминальной информации [9, с. 65–66].
Профилирование в смысле установления личности преступника
впервые получило широкую известность в 1956 г., когда психиатр
Д. Бруссель создал в Нью-Йорке профиль Д. Метески, известного как
«сумасшедший бомбитель». Профиль был точен вплоть до стиля оде-
жды, в которую «бомбитель» оказался одет в момент задержания [10,
с. 308; 11, с. 394].
Уголовное профилирование неустановленных преступников пра-
воохранительными органами впервые применено Г. Тетеном, агентом
ФБР, преподававшим курс прикладной криминологии в Академии
ФБР [4]. В 1978 г. сотрудники отдела бихевиористики (Behavioral Sci-
ence Unit) получили официальное разрешение на предоставление ус-
луг психологического профилирования [12].
Уголовное профилирование ФБР осуществляется Национальным
центром анализа насильственных преступлений (National Center for
the Analysis of Violent Crime или NCAVC), который входит в состав
Группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации (Criti-
cal Incident Response Group или CIRG) [13].
За свою непродолжительную историю уголовное профилирова-
ние развилось до масштабов самостоятельного научного знания и в
настоящее время получило признание и внедряется в ряде стран Аме-
рики и Европы. В свою очередь широкое применение уголовного
профилирования в практике раскрытия и расследования преступлений
обусловило появление всевозможных методик осуществления данной
деятельности, которые дифференцируются в зависимости от использо-
вания в качестве их основы индуктивного или дедуктивного метода.
298
Как видно, гносеологической базой профилирования, как и дру-
гих методик установления преступника, является метод моделирова-
ния, сущность которого заключается в том, что для изучения какого-
либо объекта (процесса, явления) используется не сам объект, а заме-
няющая его модель [14, с. 4], в данном случае – информационная. Вне
зависимости от наименования методики и применяемых ею методов
для установления правонарушителя конечная цель такой деятельно-
сти – создание модели лица, совершившего преступление, и выработ-
ка на основе изучения данной модели рекомендаций по раскрытию и
расследованию преступления. Таким образом, моделирование нахо-
дит широкое применение в криминалистике, демонстрируя взаимо-
связь с другими общенаучными методами – наблюдением, экспери-
ментом, анализом и т. п.
Анализ специальной литературы показывает, что к основным ва-
риантам уголовного профилирования относятся анализ места проис-
шествия, следственная психология, географическое профилирование,
анализ поведенческих улик.
Методика
анализа места происшествия
,
разработанная в 70–
80-х гг. прошлого века отделом бихевиористики ФБР, основана на
использовании
«организованной-неорганизованной»
дихотомии.
Термины «организованный» и «неорганизованный», как относящиеся
к классификации мест преступлений, были впервые упомянуты
Р. Хазелвудом и Д. Дугласом в 1980 г. Согласно данной методике
преступники классифицируются по степени организованности своих
действий на месте преступления, что позволяет сделать значимые для
раскрытия противоправного деяния выводы о характеристиках их
личности.
Предложенная Д. Кантером индуктивная методика профилирова-
ния получила название «
следственная психология
» [15], в рамках ко-
торой с целью выведения вероятностных характеристик преступника
были сопоставлены нераскрытые преступления последних лет с
имеющимися базами данных о раскрытых уголовно наказуемых дея-
ниях. Подход Д. Кантера предполагает, что существуют правила (по-
веденческие и географические), которым преступник в обязательном
порядке будет следовать.
Поведенческий аспект, рассмотренный в работе Д. Кантера, за-
ключается в модели, соединяющей пять составляющих поведения
сексуального преступника: 1) половые контакты; 2) сексуальность;
3) половое удовлетворение; 4) насилие и агрессия; 5) криминальность.
299
Данные составляющие поведения исследуются в соответствии с мето-
дикой, получившей название «наименьший пространственный анализ»
(Smallest Space Analysis, или SSA), на первоначальном этапе раздельно,
а затем сопоставляются между собой и с имеющимися в базе данных
сведениями. Такой подход зависит от качества и количества накоплен-
ной информации о ранее совершенных аналогичных преступлениях.
Главным недостатком данной методики является то, что полученная в
результате ее применения модель представляет собой совокупность
среднестатистических данных о преступниках, совершивших схожие
уголовно наказуемые деяния. Далеко не всегда такая модель будет
соответствовать конкретному устанавливаемому лицу.
Следующая индуктивная методика, используемая рядом иссле-
дователей, в том числе и вышеупомянутым Д. Кантером, –
географи-
ческое профилирование
– заключается в использовании сведений
о расположении мест совершения преступлений одной серии с целью
определения вероятной территории постоянного пребывания пре-
ступника.
Географическое профилирование основывается на гипотезе, что
перемещения в пространстве – как походы в магазин за покупками,
так и передвижения по криминальным маршрутам – совершаются в
непосредственной близости от дома. Любое передвижение требует
затраты усилий, времени и (или) денег, поэтому большинство проти-
воправных деяний совершается неподалеку от места жительства пре-
ступника. Представляется, что географическое профилирование лучше
рассматривать как приложение к уголовному профилированию, а не
как самостоятельную методику.
Сущность анализа поведенческих улик предполагает оценку
имеющейся по делу информации, изучение данных, полученных как в
результате проведения следственных действий, так и в ходе опера-
тивно-розыскных мероприятий.
Важно отметить и то, что работы по созданию методик модели-
рования личности неустановленного преступника предпринимались
и в отечественной криминалистике. Так, в 1971 г. А. В. Дулов и
П. Д. Нестеренко предлагали схему установления сведений о лично-
сти преступника на основе данных, полученных в ходе осмотра места
происшествия [16, с. 114].
В 70-х гг. ХХ в. Л. Г. Видоновым на основании обобщения дан-
ных около 800 уголовных дел о раскрытых убийствах, совершенных в
300
условиях неочевидности, были разработаны специальные таблицы, с
помощью которых можно определить отдельные характеристики
личности неустановленного преступника на основании их взаимосвя-
зи с имеющейся информацией о потерпевшем, месте, времени, спосо-
бе совершения преступления [17].
А. И. Анфиногенов разработал порядок составления психологи-
ческого портрета, включающий следующие этапы: составление кри-
миналистической информационной модели события преступления
(криминалистическая реконструкция механизма преступления); си-
туационное моделирование (психологическое выявление «индивиду-
ального действия», которое устанавливается на основе индивидуаль-
ных различий, стабильности действия по отношению к различным
ситуациям, стабильности действия во времени); интерпретация через
психологическое объяснение поведения преступника, которая осуще-
ствляется на основе правил объяснения причин «индивидуального
действия» «сильной стороной» личности, «операционным смыслом»
и механизмом маскировки «слабых сторон-позиций» преступника;
оформление выводной информации о признаках личности преступни-
ка в психологическом портрете [18, с. 10, 13, 18; 19, c. 232–238].
Появление термина «психологический портрет», а затем и «пси-
холого-криминалистический» и «криминалистический портрет», по
существу, отражало результаты деятельности, являющейся реализа-
цией метода моделирования в практике раскрытия преступлений.
Отдельные исследования предлагали обобщенный психологиче-
ский портрет серийного убийцы: лицо мужского пола, высокая веро-
ятность психических отклонений у самого преступника и его родите-
лей, злоупотребление спиртными напитками, возбудимость, кон-
фликтность, сохранение способности к обучению, крайний эгоцен-
тризм с сосредоточением на свойственных личности собственных пе-
реживаниях, ощущение собственной повышенной значимости, удов-
летворение актуальных потребностей без учета социально-
приемлемых факторов [20].
Представляется, что в процессе раскрытия преступлений пра-
вильнее вести речь не о психологическом, а о криминалистическом
портрете
(термин предложил Г. А. Зорин) неустановленного преступ-
ника, составление которого «является прерогативой следователя и
формируется по крупицам на каждом следственном действии» [11,
с. 400].
301
Проблемным является вопрос о том, кто же должен осуществлять
моделирование личности неустановленного преступника: эксперт-
психолог, сотрудники органов уголовного преследования, сотрудник,
прошедший специальную подготовку [21, с. 95–97]?
Ряд авторов обоснованно полагают, что применение методик мо-
делирования личности неустановленного преступника продуктивно
только в случаях совершения уголовно наказуемых деяний, когда
психопатология явно видна на месте преступления, другие считают,
что моделирование может быть полезным в раскрытии широкого кру-
га преступлений, включая поджоги, кражи и другие правонарушения.
Недостаточная практическая значимость уже предложенных ме-
тодик обусловлена рядом причин, среди которых – недостаточно чет-
кое определение последовательности действий по составлению прак-
тически значимой модели личности неустановленного преступника;
отсутствие явных достижений в этой области реализации метода мо-
делирования в криминалистике; отсутствие четкости в определении
возможностей наук, в рамках которых следует разрабатывать данные
методики (криминалистика, психология и т. д.); недостаточная теоре-
тическая обоснованность отдельных положений, касающихся сущно-
сти и структуры моделирования личности неустановленного преступ-
ника; отсутствие согласованной терминологии, определяющей как
само название деятельности по моделированию личности неуста-
новленного преступника, так и ее результат; недостаточная четкость
определения преступлений, при раскрытии которых использование
рассматриваемого метода наиболее продуктивно; излишняя слож-
ность уже разработанных методик.
На решение рассматриваемых здесь проблем были направлены и
наши работы, посвященные исследованию вопросов разработки кри-
миналистических и психологических портретов, раскрытию серийных
преступлений, получающих значительный общественный резонанс, и
некоторым иным вопросам моделирования личности неустановленно-
го преступника [22; 23]. Исторические аспекты возникновения и раз-
вития научных воззрений на исследуемые проблемы, а также анализ
их современного состояния позволяют предложить основные концеп-
туальные идеи их решения, которые, на наш взгляд, заключаются в
следующем:
попытка использования классического определения моделиро-
вания как замены объекта его моделью вряд ли может быть признана