Файл: Семке В.Я. Истерические состояния.doc

Роль социально-психологических

(микросоциальных) факторов

Из всего многообразия отрицательных средовых влия­ний, принимавших участие в процессе формирования лич­ности, нами выбраны и подвергнуты анализу те, которые имели наиболее важное значение в возникновении исте­рических состояний.

Фактор неполной семьи в виде отсутствия одного из родителей, их раздельного проживания, развода, а так­же наличие отчима (или мачехи), воспитание у родственников, в детских домах и интернатах, усыновление (удо­черение) встречался у 195 больных (табл. 7).

Таблица 7

Участие микросоциальных факторов в генезе истерии

Наиболее значимым фактор неполной семьи оказался для группы психопатий, особенно в «краевой» и органи­ческой подгруппах.

Среди отрицательных микросоциальпых влияний ран­него детства важное место занимало сиротство, воспи­тание у родственников, в детских домах и интернатах, мачехой и связанное с этим отсутствие материнской лас­ки. Согласно данным P. D. Scott (1963), лишение ребенка в первые годы жизни заботы матери отрицательно ска­зывается на его последующем развитии. По данному по­казателю различий между отдельными группами истерии не было выявлено, а среди генетических подгрупп психо­патии более значимым он оказался для «краевой» под­группы. Примерно пятая часть обследованных находились в детстве в трудных материально-бытовых условиях, в первую очередь это наблюдалось в группе лиц с пси­хопатией и у больных неврозами. Большое значение фактора неполной семьи и плохой материально-бытовой обстановки обнаруживалось в подгруппе «краевых» пси­хопатий.

В работах отечественных авторов [Кербиков О. В., 1962; 1965; Гиндикин В. Я., 1963; Ковалев В. В., 1969, 1972; Гурьева В. А, 1971; Личко А. Е., 1983 и др.] обна­ружено соответствие психопатических свойств личности условиям ее неправильного воспитания (по типу гипер­опеки, гипоопеки и безнадзорности, «золушки», «кумира семьи»), В наших наблюдениях менее половины обсле­дованных (43,7±0,30%) воспитывались в детстве в нор­мальных условиях, причем они оказались наиболее бла­гоприятными для больных неврозом и психозами. Среди генетических подгрупп психопатии нормальные формы воспитания встречались чаще в «ядерной».

Из неправильных типов воспитания в анамнезе боль­ных истерией достоверно чаще встречалась ситуация «кумира семьи». Пребывание ребенка в атмосфере из­неживания, безропотного исполнения старшими всех его капризов, привития ему представлений о своей исклю­чительности содействовало проявлению истерической ак­центуации или психопатического склада характера. На фоне повышенной требовательности к окружающим, пе­реоценки своих сил и возможностей, убежденности во вседозволенности возникали стойкие микросоциальные конфликты, приводившие к невротическим реакциям.

Большое значение для формирования истерической личности имели воспитание с постоянными побоями, унижениями, противопоставлением другим детям («золуш­ка») и комбинация неправильных видов воспитания. Гипоопека и безнадзорность встречались достоверно ча­ще гиперопеки. Сопоставление по группам истерии показало преобладание основных дефектов воспитания у больных психопатией! обстановка чрезмерного восхвале­ния и создания «соломенной почвы», ситуация лишения, гипоопека и комбинация неправильных воспитательных воздействий. Преобладание комбинации неправильных форм воспитания выявлено в органической подгруппе психопатии гипоопеки и безнадзорности — в «краевой» и органической подгруппах.

Диализ показателей самостоятельной жизни выявил, что наиболее устойчивой, благополучной она оказалась в группе больных истерическим неврозом. Разводы, повторные браки достоверно чаще наблюдались у боль­ных психопатией и истерическими психозами, а среди генетических подгрупп психопатии — в «ядерной» и «кра­евой». Весьма неблагоприятно (частые разводы, одино­чество) складывалась семейная жизнь у больных пси­хозами; наличие хронической личной неустроенности оказывало несомненное влияние на формирование исте­рических механизмов реагирования.

Важное значение для больных истерией имели микро­социальные факторы в виде дефицита внешних впечат­лений, обеднения интерперсональных контактов. Соци­ально-психологическое изучение показало наличие ус­ложненных, запутанных внутрисемейных отношений как в целом по группе обследованных, так в первую очередь у психопатических личностей. Как правило, обнаружи­валось извращение установки в отношении семьи. Они с поразительным легкомыслием относились к исполне­нию семейных обязанностей, проявляли несобранность, разбросанность, неровность в выборе линии воспитания детей, не могли целенаправленно вести хозяйство, рас­пределять бюджет семьи, прибегали к сомнительным финансовым ухищрениям. Нестойкость, непоследователь­ность межличностных отношений приводили к выражен­ным нарушениям внутренней социометрической струк­туры семьи как «малой» группы. Жизнь в повторных браках строилась по прежним шаблонам поведения: гро­тескная претенциозность, чрезмерная эмотивность, вы­раженный эгоцентризм.

В аспекте микросоциологического изучения истериче­ских состояний представляла интерес оценка влияния профессиональных факторов (выбор профессии, смена работы, условия трудовой деятельности) и образования. Среди лиц, не менявших выбранную профессию и работу или сменивших ее не более 3 раз, преобладали больные неврозом и психозами (соответственно 32,9±0,94 и 36,1±1,52%) по сравнению с больными психопатией (27,9± ±1,18%).

Частая смена работы и профессии (свыше 7 раз) ока­залась более свойственной для психопатии, а среди от­дельных генетических подгрупп ее —для «ядерной» под­группы. Установленная нами закономерность совпадает с мнением К. Leonhard (1964) о том, что чем ближе лич­ность к истерической психопатии, тем чаще меняется ра­бота и тем скорее наступает момент ее окончательного оставления, ибо она начинает казаться слишком тяжелой и дело заканчивается «бегством в болезнь». Число нера­ботающих было одинаково в разных группах истерии.

Анализ профессиональной деятельности больных к мо­менту обследования показал преобладание во всех трех группах квалифицированных специалистов, а среди боль­ных неврозом учащихся школ и техникумов. Весьма час­то выбор профессии был связан с воплощением жела­ния больного истерией «быть на виду»: педагогическая, врачебная, актерская деятельность, художники, культорганизаторы, административно-управленческий аппарат и т. п. Особо значимым он оказывался для больных ис­терической психопатией, у которых при достижении вни­мания и признания постепенно вырабатывалась устойчи­вая и продолжительная компенсация. В работе, связан­ной с положительными эмоциями, больные проявляли поразительную способность к длительному напряжению. В целом выбор личностью профессии, наиболее соответствовавшей ее типологическому складу, способностям, приобретенным навыкам, позволял в значительной сте­пени достичь устойчивой социальной позиции за счет создания определенной «экологической ниши».

В перечне характерологических качеств истерической (акцентуированной и психопатической) личности, за­труднявших трудовую адаптацию, чаще встречались не­усидчивость, недисциплинированность, повышенное само­мнение, отсутствие ответственности за порученное дело. Особо тягостными и непереносимыми оказывались ситу­ации с пребыванием в профессиональной среде, резко обеднявшей контакт с людьми, а также выполнение од­нообразной, размеренной и неинтересной работы, лишав­шей воображение больного истерией питательной «поч­вы»: в условиях сенсорного «голода» усиливалась тен­денция любыми средствами обратить на себя внимание, отмечались недостаточная продуманность поступков, ра­бота наспех. Психологически трудными оказывались так­же коллизии, требовавшие разумного расчета и строгого контроля в выполнении профессиональных и жизненных планов. Как правило, отсутствовала должная оценка и реальное соразмерение своих сил и возможностей, преоб­ладало стремление выдавать желаемое за действитель­ное, конкретные цели и задачи подменялись надуманны­ми проектами.

Анализ культурного уровня и полученного образова­нии показал достоверное превалирование лиц с неполным средним образованием (38,8±0,34%), далее — с на­чальным (18,0±0,56%), средним (15,6±0,62%), средним специальным (14,3±0,66%) и высшим (12,1 ±0,73%); весьма редко встречались неграмотные люди (1,07± ±1,02%). В группах больных неврозом и психозами пре­обладали лица со средним специальным образованием (соответственно 17,8±1,41 и 20,5±2,35% при сравнении с психопатией — 6,6±1,78%) при кратковременности и обратимости социальной дезадаптации они успевали за­кончить техникум, специальное училище. Больные исте­рической психопатией в силу известной «бесплановости» воли часто не завершали начатой учебы, быстро разоча­ровывались в выбранной профессии. У них складывалась система взглядов, отражавшая крайне субъективную оценку своей общественной позиции, повышенная эмотивность, недостаток самообладания и выдержки, пре­тенциозность, легко приводившие к возникновению ин­дивидуально-непереносимых ситуаций, на которые исте­рические натуры давали бурные аффективные реакции.

Предметом специального исследования явилось изу­чение частоты и степени правонарушений, совершенных больными истерией, а также социально-психологических условий совершения ими общественно-опасных действий (ООД). По мнению S. В. Guse (1967), G. Pankow (1978), имеется достоверная связь истерии с социопатией: они представляют собой два варианта одного патологическо­го процесса. Наряду с этим существует точка зрения [Student V., Drvota S., 1974], что больные истерией яв­ляются скорее жертвами, чем инициаторами насильст­венных поступков. Б. В. Шостакович (1971) установил высокую степень соответствия между формой психопатии и характером правонарушений; из общего числа невме­няемых психопатических личностей лица с истерической структурой составляли 0,3% всех наблюдений, а в самой группе истерических психопатий признавались невменяе­мыми в 1,4% случаев. В. В. Гульдан (1982) указывает на тесную связь мотивов правонарушений с ведущими личностными чертами.

Клинико-катамнестическим путем обнаружено досто­верное преобладание лиц с истерической психопатией, привлекаемых к уголовной ответственности (28,7±1,10%), по сравнению с больными неврозом (6,6 ±2,51%) и психозами (21,7±2,27%). Структурно-динамическое рассмотрение типологической основы истерической личности позволило обратить внимание на некоторые характерологические качества, которые как бы об­легчали появление асоциальных и антисоциальных поселков. К ним отнесены такие черты, как легкая вну­шаемость и податливость отрицательным средовым влия­ниям, гиперконформность, чрезмерно развитое вообра­жение, тяга к таинственному и иррациональному, наклонность к патологическому фантазированию и псевдологии, жажда чужого внимания, стремление играть ис­ключительную роль, аффективная логика мышления. При наличии такого чисто истерического личностного (акцентуированного, препсихопатического или психопа­тического) склада обнаруживались весьма специфиче­ские противоправные действия: клевета, мошенничество, угон машин, участие в групповых кражах, похищение чу­жих детей, нанесение телесных повреждений (брызганье кислотой), ложное обвинение в изнасиловании и т. п. Характерно, что в своем противоправном поведении ис­терические натуры избегали грубого насилия, участия в грабежах, покушениях на убийство и т. п. В случаях с мозаичной личностной структурой (комбинация истери­ческих черт с шизоидными или эпилептоидными) связь со специфическими формами правонарушений ослабева­ла и возможность прогнозирования ООД истерической личности уменьшалась.

Совершению противоправного деяния предшествова­ла индивидуально-неразрешимая конфликтная ситуация, адресовавшаяся к истерическим свойствам личности. Наиболее типичными патогенными ситуациями, вызы­вавшими срыв приспособительных механизмов, были не­заслуженное оскорбление, систематическое унижение до­стоинства, упреки в житейской неприспособленности, материальные затруднения, личная неустроенность, факт измены супруга, крушение идеала, непризнание их пре­тензий. Среди других мотивов ООД следовало иметь в виду стремление выделиться, выглядеть предприимчивым и находчивым, преодолеть серость будничной жизни, из­бегнуть изоляции от ближайшего окружения. Это совпа­дает с данными В. В. Гульдана (1982) о наличии вари­анта «психопатической» мотивации «ситуационных» ООД в виде стремления к самоутверждению, поиска острых ощущений, быть в центре внимания; в их основе лежит искаженная иерархия мотивов и личностных ценностей, а также формирование намерений на базе дефектов прогнозирования, отсутствие опоры на прошлый опыт.

Психическая травматизация усугубляла конституцио­нально-биологические особенности истерической лично­сти, приводила к нарастанию эмотивности, внушаемости, скоропалительности решений, объяснявшейся попыткой как можно быстрее снять эмоциональное напряжение. Поведение больных истерической психопатией нередко имело аффективную мотивацию без должностной оценки возможных последствий. Оно вытекало из свойственного истерической психопатической личности изменения «про­цесса построения программы поведения» с уменьшенной способностью «прогнозировать последствия своих по­ступков» [Гусинская Л. В., 1982].

Ретроспективный анализ противоправных действий больных истерией позволил выделить подготовительный этап их совершения: они обсуждали свои планы с дове­ренными лицами, советовались с ними, искали понима­ния, одобрения или поощрения, поддержки будущим противоправным действиям. За ним следовал, как пра­вило, более быстрый, а иногда скоропалительно-импуль­сивный этап их реализации. После короткого «периода облегчения», связанного со снятием тягостного эмоцио­нального напряжения, развивалась яркая депрессивная симптоматика с драматическим раскаянием в совершен­ном, демонстративными суицидальными намерениями и попытками. Характерна разноплановость поведения: ме­няющаяся эффективность, экспрессивная мимика и пан­томимика, неровность в обращении с окружающими. При остром развитии истерической симптоматики преоб­ладали более примитивные формы реагирования, при подостром и затяжном — включались довольно слож­ные истерические механизмы. Наклонность к псевдологии и патологическому фантазированию нередко обус­ловливала рецидивы «оговоров» и мошенничества. По­вторные правонарушения оказывались, как правило, весьма однотипными. В силу этого важно длительное ди­намическое наблюдение за больным после отбытия нака­зания, ибо перенесенные психогенные реакции сенсиби­лизировали истерическую личность и создавали готов­ность к их повторению.