Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11284
Скачиваний: 219
в Вооруженных Силах СССР 755
§ 3. Преступность военнослужащих в России 764
Часть I I I . Контроль над преступностью 775
Г л а в а 17. Тенденции уровня выявленных правонарушителей 777
§ 1. Уровень выявленных правонарушителей и уровень учтенной преступности:
соотносимы ли они? 777
§ 2. Особенности динамики уровня
правонарушителей в СССР 779
§ 3. Тенденции установления правонарушителей
в России 784
Глава 18. Тенденции судимости 789
§ 1. Преступность и судимость в СССР 789
§ 2. Динамика мер уголовного наказания 799
§ 3. Применение смертной казни 802
§ 4. Преступность и судимость в России 805
Глава 19. Динамика численности заключенных 812
§ 1. Уровень заключенных в СССР и в других странах 812
§ 2. Тенденции преодоления перенаселенности тюрем 823
§ 3. Заключенные в России 829
Глава 20. Прогноз преступности 841
§ 1. Прогноз преступности в мире 841
§ 2. Прогнозирование
и прогноз преступности в России 849
§ 3. Криминальный капкан: где выход? 859
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Состояние преступности и проблемы борьбы с ней всегда вызывали живой интерес не только специалистов, но и достаточно широкого круга читателей — непрофессионалов в этой области. Среди причин такого интереса — острота вопроса, его жизненность, подчас «детективность» сюжетов, разворачивающихся при освещении данной темы. Но чем ближе к нашему времени, тем внимание к проблеме преступности становилось все более прагматическим. Эта тема, непосредственно затрагивающая важные сферы существования граждан и государства, переросла рамки книжного, академического изучения и стала одной из наиболее острых и животрепещущих практических проблем. Массовое ограбление населения, заказные убийства, захват заложников, открытое насилие на улицах, рэкет, терроризм — все это стало чуть ли не привычными приметами повседневной жизни российских граждан и не может не волновать тех, кто ответствен за правопорядок в стране. Но нельзя поправить дело, не зная подлинной картины явления и не понимая причин его несокрушимости.
Такую картину впервые в нашей, а пожалуй и в мировой, литературе рисует предлагаемая вашему вниманию монография доктора юридических наук, профессора В.В. Лунеева. Будучи плодом многолетнего труда, книга содержит поистине энциклопедический материал о состоянии и динамике преступности и ее видах в СССР (России) и в мире на протяжении всего XX в. Надо напомнить, что достоверные данные о преступности в СССР и России ранее не публиковались (они были секретными); тем более никто и никогда не предпринимал попытки сопоставить их с мировыми показателями и тем самым выявить глобальные закономерности. Автор данной книги сделал такое сопоставление, но этим не ограничился: он детально анализирует антиобщественный фон криминальных явлений, т.е. статистику административных и других правонарушений; он изучает преступность периода Второй мировой войны, а также современную преступность, скрытую в пламени межнациональных войн и конфликтов, происходящих в разных регионах СНГ; его интересует и преступность политической элиты страны, данные о которой всегда хранились за семью печатями. Не ограничиваясь сказанным, В.В. Лунеев естественно переходит к проблеме социального и правового контроля за движением преступности в стране и мире, рисуя едва ли не исчерпывающую картину состояния пенитенциарной практики в России (и в СССР) в сравнении с мировыми показателями.
Здесь возникает мысль о том, что такую всеохватывающую по содержанию и титаническую по объему работу российский исследователь не мог написать раньше. Тому есть три причины. Во-первых, никакие реальные сведения об отечественных криминальных явлениях не могли быть в свое время получены и опубликованы. Во-вторых, процессы XX в. надо было иметь возможность всесторонне осмыслить, а это требует времени. И в-третьих, должны были вырасти хорошо подготовленные для такой работы специалисты. Автор, эксперт ассоциированного с ООН Европейского института по предупреждению преступности и борьбе с ней (далее — HEUNI), прошедший прекрасную школу обретения профессионализма в процессе практической, преподавательской и научно-исследовательской работы, оказался как нельзя более на месте.
Не предвосхищая содержание книги, с которой познакомится читатель, я сказал бы, что ценность ее по меньшей мере двоякая. Прежде всего она образует уникальную исследовательскую базу для всех последующих работ (а теперь их будет немало) о состоянии, структуре, динамике, причинах и мерах борьбы с преступностью в России и в мире на переломе X X — X X I вв. Тем самым российская криминологическая наука приобретает редкую исследовательскую возможность как для ретроспективной оценки движения преступности в нашей стране за последние 70 лет ее существования, так и для прогнозирования ее динамики в будущем, а также для изучения ее социальных, экономических и политических причин. Но еще более значимыми мне представляются собственные выводы и обобщения автора. Их немало в каждой главе монографии, но я остановлюсь только на трех.
Первое — это выявление и констатация мировой (и российской) общей тенденции: неуклонный рост преступности и повышение степени ее общественной опасности. Те, кто недавно столкнулся с шокирующим ростом российского криминалитета, склонны объяснить его объективным процессом — переходом общества к рыночным отношениям. Здесь есть доля правды, но только доля. Автор правильно полагает, что в России действуют в единстве важнейшие факторы: экономический, социальный и духовный кризис, неадекватная внутренняя политика властей, их неспособность к правовому управлению обществом, ослабление правоохранительных органов, бедственное положение системы уголовной юстиции. Но это в России, а ведь ситуация с преступностью ухудшается во всем мире. И здесь — второй вывод автора, который, вероятно, нельзя считать бесспорным: он заслуживает пристального внимания и наводит на серьезные размышления. Состояние преступности, по В.В. Лунееву, определяется балансом между двумя составляющими — степенью демократизации общества и строгостью социального контроля. Общая тенденция роста преступности в мире при одновременном снижении уровня наказуемости виновных квалифицируется им «как криминологически значимые признаки отставания социально-правового контроля от интенсивно растущей преступности, как желаемая гуманизация уголовного правосудия и как нежелательное ослабление борьбы с преступностью». Мир демократизируется, но этот позитивный ход событий не компенсируется сознательной дисциплиной людей.
Из книги видно, что автор ни в коем случае не против демократизации общественной жизни и гуманизации мер борьбы с правонарушениями. Но он настойчиво и достаточно убедительно возражает против односторонности этого процесса, когда гуманизация оборачивается всепрощенчеством и анархией. Иными словами, автор против той слабости, которую иногда таит в себе демократическая власть. Освобождение из криминального капкана, в который человечество загнало себя на пороге XXI в., полагает автор, лежит в расширении и углублении социально-правового контроля над противоправным поведением, увы, значительной части общества, контроля, криминологического и уголовно-правового. Как верно замечено автором: «У каждого народа настолько сильна или слаба преступность, насколько он способен к самоконтролю, насколько он хочет себя контролировать, насколько он умеет себя контролировать, насколько он осознал диалектику свободы и необходимости».
Третий вывод: эта диалектика в первую очередь касается власть предержащих. Нельзя руководствоваться двойной моралью: свобода — для себя и необходимость — для других. Нужно покончить с коррупцией, злоупотреблениями чиновничества, его безразличием к нуждам народа. «Пока политическая и правящая элита не на словах, а на деле не осознает, что борьбу с преступностью следует начать с самих себя, трудно рассчитывать на какой-либо успех криминологического и уголовно-правового контроля». Есть все основания согласиться с этим утверждением автора.
Отечественный криминолог, воспитанный на тезисе о том, что для эффективной борьбы с преступностью нужно прежде всего устранить ее причины, мог бы, вероятно, упрекнуть автора в недооценке этого тезиса и переоценке контрольных (по сути дела, репрессивных) мер. Но В.В. Лунеев не обходит упомянутый тезис, он только пессимистически оценивает его выполнимость. Он признает, что «радикальной стратегией борьбы с преступностью было бы предупреждение ее путем изучения и устранения криминогенных факторов». Однако дело в том, что «реальное устранение наиболее значимых причин преступности на современном этапе не под силу обществу в целом, поскольку они кроются во всех сферах общественных отношений и связаны с социальными противоречиями, которые пока остаются неразрешимыми». Думаю, что это правдивая констатация положения вещей, во всяком случае для современной России.
Резюмируя, скажу, что в научно-исследовательском аспекте автор заложил основы того, что можно было бы назвать криминологией социального контроля. Или, иными словами, он соединил и соотнес в своем исследовании динамику преступности и меры уголовной политики, которая в его изложении явно приближается к тому, чтобы стать заключительной частью общей криминологической теории. Возможно, что дальнейшие научные разработки проблем борьбы с преступностью пойдут именно в этом направлении.
Хорошо развитая в монографии исследовательская сторона дела не затруднит восприятие материала читателем-непрофессионалом, и он с большим вниманием прочитает всю эту обширную работу до конца. Она не только поучительна, но и интересна, так как поднимает завесу над многими процессами, ранее скрытыми от наших сограждан, и заставляет задуматься о том, чем каждый из нас мог бы содействовать борьбе со злом и несчастьем и укреплению хотя бы частицы добра в нашей стране и во всем мире.
В.Н. Кудрявцев, академик Российской академии наук
Часть II
ТЕНДЕНЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ И ГРУПП ПРЕСТУПНОСТИ
ГЛАВА 9
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ
§ 1. СОДЕРЖАНИЕ ПОНЯТИЯ «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ»
«Политическая преступность» представляет собой общественно опасную форму борьбы правящих и оппозиционных политических элит, иных политических сил и отдельных лиц за власть или ее неправомерное удержание. Она имела большое распространение в прошлом нашей страны. В то время ее можно было разделить на две неравные части: большую — мнимую и меньшую — реальную. Большая — это «политическая преступность» властей против своего народа, которая официально представлялась как преступность граждан против советской власти, но фактически и в абсолютном большинстве своем была мнимой. Меньшая — это реальная преступность против советской власти. Хотя она во многих случаях сомнительна. После смерти Сталина первая часть существенно сократилась. Вторая часть мотивировалась действительным несогласием с существующим политическим строем. Со временем такая мотивация признавалась криминальной лишь при реализации в конкретных деяниях: измена родине, террористический акт, призывы к насильственному свержению советского строя. Но в реальной жизни и эти преступления чаще всего совершались по корыстным, эгоистическим и иным неполитическим мотивам1. В уголовном законодательстве 60-х гг. XX в. уже не предусматривалась ответственность за политические убеждения.
Политическая преступность имеет место и в современной российской истории. Этот вид преступности в прямой постановке практически не исследовался в отечественной криминологической литературе. Первые попытки криминологического осмысления политической преступности в нашей стране появились в 90-е гг.2 Некоторые ее аспекты (политический терроризм, политическая коррупция и др.) намного раньше начали исследоваться в зарубежной криминологической, но больше в политологической литературе3. Особое распространение в иностранной и отечественной политологии и публицистике получили исследования тоталитаризма, где криминологические проблемы затрагивались лишь косвенно. Тем не менее в годы перестройки в некоторых публицистических работах российских авторов много говорилось о политических репрессиях социалистического режима и приводились статистические, социологические и иные фактические материалы, которые затем использовались криминологами.
Такое положение в мировой криминологической науке сложилось не только в связи с политической невозможностью подобных исследований (как это было в нашей и некоторых других странах), но и из-за научно-практического характера неопределенности юридического понимания «политической преступности». Поэтому и в демократических странах этой проблемой больше занимались политологи, чем юристы-криминологи. Но термин «политическое преступление» в России юристы используют давно4. В последние годы в нашей стране был издан ряд работ, в которых прямо или косвенно исследуется политическая преступность не только в СССР, но и в России. Предпринимал такие попытки и автор5. Серьезные исследования были подготовлены В.Н. Кудрявцевым6, П.А. Кабановым7 коллективом санкт-петербургских авторов (В.Н. Бурлаков, В.В. Вандышев, Б.В. Волженкин, Ю.Н. Волков, Я.И. Гилинский, Г.Н. Горшенков, С.Ф. Милюков, В.П. Сальников, Д.А. Шестаков и др.)8. Одной из последних работ на данную тему является монография Н.А. Зелинской9. Авторы этих исследований много внимания уделяют понятийному аппарату, различным формам проявления политической преступности и ее реалиям.
В УК РСФСР 1926 г. и 1960 г., в УК РФ , да и в законодательстве большинства стран нет понятия «политическая преступность». Его правовое закрепление равносильно политическому саморазоблачению. Ибо оно не вполне согласуется со Всеобщей декларацией прав человека (1948 г.), Международным пактом о гражданских и политических правах (1966 г.), провозглашающими права и свободы каждого человека на политические и иные убеждения. Такой подход конкретизирован и в других международных нормах. Например, в Типовом договоре о выдаче преступников, принятом Генеральной Ассамблеей ООН в 1990 г., прямо говорится (ст. 3), что выдача не разрешается «если правонарушение, в отношении которого поступает просьба о выдаче, рассматривается запрашиваемом государством как правонарушение политического характера»10. Это, однако, не означает, что в современной жизни многих стран мира нет уголовных преследований по политическим мотивам, которые обычно камуфлируются под те или иные уголовные деяния, или реальных преступлений, совершенных по политическим мотивам.
В СССР под политическими понимались контрреволюционные преступления (1918—1958 гг.), а после принятия более демократичного уголовного законодательства (1958—1960 гг.) — некоторые государственные преступления, совершенные по антисоветским мотивам и целям. Последние явились специфической конкретизацией политической мотивации. Их криминализация предполагала защиту «единственно верной идеологии» путем уголовных репрессий. Следственное и судебное доказывание антисоветской политической мотивации было невозможно без политических оценок, критерии которых неопределенны, ситуативны и зависят не столько от действующего законодательства (оно в этом случае дает лишь карт-бланш), сколько от действующих политиков и правоприменителей. Такой подход используют и другие страны, где преследовались и преследуются политические противники.