ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 16.10.2020
Просмотров: 4532
Скачиваний: 3
Кроме того, требование о возврате предоставленного по расторгнутому договору будет носить не кондикционный, а договорный характер в тех случаях, когда стороны в соответствии с п. 4 ст. 453 ГК РФ специально предусмотрели обязанность такого возврата своим соглашением о расторжении договора. В случае включения в соглашение о расторжении договора такого условия между его сторонами возникает самостоятельное договорное обязательство по возврату полученного. Так, в одном из дел арбитражный суд, установив невозможность возврата в натуре переданного по расторгнутому договору векселя, обязанность возвращения которого была предусмотрена соглашением о расторжении договора, взыскал с виновной стороны убытки за неисполнение этой обязанности в размере стоимости векселя. Квалификация данного требования как кондикционного (основанного на ст. 1102 ГК) была признана неверной <1>.
--------------------------------
<1> См.: п. 8 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением законодательства о неосновательном обогащении, одобренного Президиумом ФАС Уральского округа 17 апреля 2009 г. // Вестник ФАС Уральского округа. 2009. N 2. С. 41 - 43.
Таким образом, следует констатировать, что единственным критерием, позволяющим четко разграничить сферы применения договорного и кондикционного требований, является субсидиарность последнего как общей защитной меры. Область самостоятельного юридического значения неосновательного обогащения при наличии договорных отношений между сторонами исчерпывается случаями, когда вызванное таким обогащением нарушение баланса имущественных интересов сторон не может быть устранено с помощью иска, вытекающего из договора. На это Президиум ВАС РФ также обратил внимание в упомянутом выше п. 4 информационного письма от 11 января 2000 г. N 49, указав, что положения ст. 1102 ГК РФ в данном споре применяются, поскольку особых правил о возврате излишне уплаченных по договору аренды сумм законодательство не предусматривает и из существа рассматриваемых отношений невозможность применения правил о неосновательном обогащении не вытекает.
Область второстепенного юридического значения неосновательного обогащения в договорных отношениях может быть различной в зависимости от того, из какого вида договора (купли-продажи, подряда, комиссии и т.д.) возникло то или иное обязательство. При этом нужно иметь в виду, что к требованиям о возврате исполненного по договору правила гл. 60 ГК РФ применяются постольку, поскольку в соответствующем договоре не предусмотрено иное, т.е. применяются в качестве диспозитивных норм, даже если в настоящей главе они сформулированы императивно <1>.
--------------------------------
<1> См.: Маковский А.Л. Указ. соч. С. 599.
5. Вопрос о разграничении сфер применения требования о возврате неосновательного обогащения и требования о возмещении вреда всегда вызывал трудности в доктрине и на практике. Вопрос этот возникает в ситуациях, когда причинение вреда одному лицу влечет обогащение за его счет другого лица (причинителя вреда). Типичными примерами являются хищение, неправомерное пользование чужой вещью, объектом исключительных прав и т.д. В подобных случаях налицо фактические условия для предъявления как деликтного иска, так и иска о возврате неосновательного обогащения.
В связи с этим в отечественной цивилистической литературе прошлого столетия развернулась широкая дискуссия по поводу того, каким критерием следует пользоваться для разграничения кондикционного и деликтного исков. Одними учеными предлагался для этих целей такой признак, как наличие или отсутствие правонарушения (противоправности) в действиях обогатившегося <1>. Другие отстаивали позицию, согласно которой обязательным условием возникновения кондикционного обязательства является отсутствие вины приобретателя в неправомерном получении чужого имущества, в противном случае налицо деликт <2>. Ряд ученых, уточняя этот критерий, утверждали, что для квалификации обязательства в качестве кондикционного имеет значение только отсутствие умышленной вины <3>. Третьи предложили исходить из такого признака, как наличие имущественной выгоды на стороне должника, имея в виду, что без нее невозможно неосновательное обогащение. Согласно такому подходу в ситуации, когда причинение вреда сопровождается неосновательным обогащением правонарушителя за счет потерпевшего, кондикционный иск имеет приоритет перед деликтным <4>. Четвертые резонно констатировали, что поиски единственного универсального критерия разграничения деликтных и кондикционных обязательств не могут увенчаться успехом и для решения этой проблемы необходимо учитывать всю совокупность отличительных признаков, характеризующих данные обязательства <5>. Действительно, как отмечает А.Л. Маковский, разграничение указанных исков провести невозможно ни по признаку вины, ни по признаку наличия имущественной выгоды на стороне правонарушителя <6>.
--------------------------------
<1> Рясенцев В.А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве // Уч. зап. Московского гос. ун-та. Труды юр. фак-та. 1949. Вып. 144. Кн. 3. С. 91.
<2> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1951. С. 234.
<3> Советское гражданское право / Отв. ред. В.П. Грибанов, С.М. Корнеев. М., 1980. Т. 2. С. 387.
<4> Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества (юридическая природа и сфера действия) // Вестник Ленинградского ун-та. 1973. N 5. С. 139, 140.
<5> Донцов С.Е. Обязательства из неосновательного приобретения имущества и обязательства из причинения вреда // Советское государство и право. 1974. N 12. С. 105.
<6> Маковский А.Л. Указ. соч. С. 595.
Но с принятием ГК РФ и приданием кондикционному иску субсидиарного характера по комментируемой статье все эти вопросы должны были отпасть. Субсидиарность кондикции как общей защитной меры означает, что в ситуации, когда имеются основания для предъявления деликтного требования, именно оно, будучи специальным, имеет приоритет, а факт неосновательного обогащения в этом случае имеет не самостоятельное, а второстепенное юридическое значение. То есть если обстоятельства свидетельствуют об одновременном наличии всех необходимых для возникновения деликтного обязательства условий (наличие вреда; вина причинителя, если только законом специально не предусмотрена обязанность возмещения невиновно причиненного вреда; причинная связь между действиями причинителя и возникновением вреда), не должен смущать тот факт, что причинение вреда потерпевшему повлекло обогащение за его счет правонарушителя (причинителя вреда). Поскольку потерпевшему в этом случае доступен специальный деликтный иск, кондикция как средство защиты общего характера исключается.
Однако оказалось, что многие цивилисты не готовы признать очевидность такого вывода, и дискуссия по означенной проблеме не утихает в современной правовой литературе. При этом все большее распространение получают взгляды, в соответствии с которыми потерпевший по своему усмотрению может выбрать либо деликтный, либо кондикционный иск в тех ситуациях, когда фактические обстоятельства свидетельствуют и о причинении ему вреда, и о возникновении неосновательного обогащения причинителя за счет потерпевшего <1>. Это означает не что иное, как допущение конкуренции данных требований. Такой подход известен англо-американским правопорядкам, где потерпевшему предоставлена возможность отказа от деликтного требования о возмещении ущерба (waiver of the tort) и предъявления вместо него иска из неосновательного обогащения об изъятии у ответчика в свою пользу экономической выгоды, полученной в результате такого правонарушения <2>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография А.М. Эрделевского "О соотношении кондикционных и иных требований" включена в информационный банк.
<1> См.: Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 4-е изд., перераб. и доп. Т. 3. С. 97; Ровный В.В. Проблема "конкуренции исков" в современном гражданском праве // Государство и право. 2003. N 3. С. 98; Эрделевский А.М. О соотношении кондикционных и иных требований // Хозяйство и право. 2004. N 7. С. 91; Климович А.В. Соотношение деликтных и кондикционных обязательств // Деликтные обязательства по российскому гражданскому праву: Сб. науч. тр. / Отв. ред. А.С. Шевченко. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 2005.
<2> Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. М.: Международные отношения, 2000. Т. II. С. 310, 311.
Однако российский законодатель избрал совершенно иную модель регламентирования отношений, закрепив в комментируемой статье признак субсидиарности общего кондикционного иска, означающий запрет его конкуренции с какими-либо иными, специальными требованиями. Между тем данная позиция получила отражение и в судебной практике.
В связи с рассматриваемой проблемой в литературе часто цитируется дело, описанное в п. 2 информационного письма от 11 января 2000 г. N 49.
Организация осуществляла строительство гаража для собственных нужд. В последующем строительство было приостановлено, а гараж как не завершенный строительством объект принят на баланс организации. Муниципальное предприятие без ведома собственника демонтировало гараж и вывезло бетонные плиты, использовав их в дальнейшем для собственных целей. Поскольку возврат плит в натуре был невозможен, организация обратилась к предприятию с иском о взыскании убытков, возникших в результате противоправных действий ответчика. Истец требовал взыскать стоимость вывезенных плит и затраты, понесенные при их монтаже. Полагая, что на стороне ответчика имеет место обязательство вследствие неосновательного обогащения, истец основывал свои требования на нормах ст. ст. 1102, 1105 ГК РФ. Ответчик настаивал, что обязательство из неосновательного обогащения отсутствует, поскольку имело место причинение внедоговорного вреда, для возмещения которого ГК РФ предусматривает особые правила.
Учитывая установленное комментируемой статьей соотношение требований о возврате неосновательного обогащения с требованиями о возмещении вреда, суд констатировал, что требования истца подчиняются правилам, установленным § 1 гл. 59 ГК РФ. Вместе с тем суд пришел к выводу о возможности субсидиарного применения норм о неосновательном обогащении к требованию о взыскании стоимости строительных конструкций, поскольку присвоение чужого имущества в данном случае привело к обогащению ответчика. В указанной части иск был удовлетворен на основании ст. ст. 1102, 1105 ГК РФ. Требование о взыскании убытков в размере затрат на строительство было удовлетворено судом на основании ст. ст. 1064, 1082 ГК РФ.
Представляется, что в данном случае не было оснований для применения в субсидиарном порядке кондикции, поскольку рассмотренные отношения в полной мере охватываются деликтным обязательством как в части возмещения стоимости строительных конструкций, так и в части взыскания затрат на монтаж <1>. Самостоятельное значение факт неосновательного обогащения в подобных "пограничных" ситуациях может получить лишь применительно к истребованию косвенного обогащения, сопутствующего причинению вреда, да и то лишь в форме возмещения стоимости пользования чужим имуществом без намерения его приобрести или чужими услугами (п. 2 ст. 1105 ГК) либо взыскания процентов на денежную сумму (п. 2 ст. 1107 ГК).
--------------------------------
<1> Такое же мнение см.: Перкунов Е. Неосновательное обогащение - место в Гражданском кодексе и практике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 152, 156.
Сторонниками признания конкуренции кондикционного и деликтного требований, как правило, игнорируется правило абз. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ, согласно которому "если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы". Данная норма является специальной по отношению к п. 1 ст. 1107 ГК РФ о возврате посредством кондикционного иска доходов, извлеченных из неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Поэтому для истребования косвенного обогащения в виде таких доходов также должен применяться деликтный иск.
Допущение в подобной "пограничной" ситуации возможности предъявления потерпевшим кондикционного иска обосновывается обычно тем, что кондикционный иск "в наибольшей степени обеспечивает принцип полного возмещения имущественного урона потерпевшего". Оправдывая, таким образом, предъявление кондикционного иска для целей истребования убытков, причиненных потерпевшему в результате обогащения правонарушителя за его счет, вместо деликтного, указывают, что в обязательствах, возникших из неосновательного обогащения, вина потерпевшего не может служить основанием для уменьшения размера его требований, в то время как в обязательствах из причинения вреда при наличии вины потерпевшего его требования могут быть уменьшены или даже вообще оставлены без удовлетворения (ст. 1083 ГК) <1>.
--------------------------------
<1> Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. II: Обязательственное право. С. 1162.
Однако если исходить из такой логики, то следовало бы допустить возможность предъявления кондикции во всех случаях, когда в силу ограничительных правовых норм, регулирующих тот или иной институт, потерпевшему должно быть отказано в удовлетворении специального требования о возврате имущества. Но законодатель предусматривает те или иные ограничительные нормы вовсе не для того, чтобы, прибегнув к кондикции, можно было бы эти нормы закона обойти.
В связи с изложенным следует признать единственно правильной позицию, согласно которой в подобных "пограничных" ситуациях кондикционный иск не может быть предъявлен вместо деликтного иска <1>.
--------------------------------
<1> Перкунов Е. Указ. соч. С. 160 - 162; Телюкина М.В. Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения) // Законодательство. 2002. N 3. С. 16.
Таким образом, единственным критерием, позволяющим четко разграничить сферы применения деликтного и кондикционного требований, является субсидиарность последнего как общей защитной меры. Область самостоятельного юридического значения неосновательного обогащения по отношению к деликтному иску ограничена случаями, когда отсутствуют необходимые условия для возникновения между сторонами обязательства вследствие причинения вреда (наличие вреда; вина причинителя, если только законом специально не предусмотрена обязанность возмещения невиновно причиненного вреда; причинная связь между действиями причинителя и возникновением вреда), в силу чего воспользоваться деликтным иском невозможно.
Что касается области второстепенного юридического значения неосновательного обогащения в отношениях, вытекающих из причинения вреда, то, по-видимому, возможно субсидиарное применение к деликтным отношениям правил гл. 60 ГК РФ о расчете стоимости неосновательно приобретенного или сбереженного имущества при невозможности его возврата в натуре (п. п. 1, 2 ст. 1105 ГК); о начислении процентов на сумму неосновательного денежного обогащения (п. 2 ст. 1107 ГК).
6. На принципе субсидиарности строится и соотношение кондикции с любыми другими гражданско-правовыми требованиями о возврате имущества, в частности с требованием лица, добросовестно, открыто и непрерывно владеющего имуществом как своим для приобретения его в собственность (узукапиента), о возврате утраченного владения (обращенным ко всем третьим лицам, кроме собственника и иных титульных владельцев), предусмотренным п. 2 ст. 234 ГК РФ; регрессным требованием, возникающим из факта исполнения лицом (плательщиком, регредиентом) собственной обязанности перед кредитором, возникшей вследствие действий третьего лица (должника, регрессата), и состоящим из требования регредиента к регрессату о возмещении или компенсации стоимости всего переданного кредитору во исполнение обязанности, вызванной действиями регрессата (п. 1 ст. 147, п. 2 ст. 325, ст. ст. 366, 379, п. 3 ст. 399, ст. 640, п. 3 ст. 885, ст. 1081 ГК); требованием, вытекающим из действий в чужом интересе без поручения (ст. 987 ГК), и др.