ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 313
Скачиваний: 1
1
4
Он был исключительно думающим командиром, умел предугадывать ходы
противника. Об этом говорит хотя бы такой факт: после Таджикистана, за шесть
лет работы в «Вымпеле», уже нынешняя группа майора Разумовского не
потеряла ни одного человека. Все знали, что он никогда не продаст, не предаст и
не подставит. Наоборот, без оглядки, невзирая на чины и должности, будет
отстаивать собственную правоту и правоту своих подчиненных. И не было
случая, что он хоть раз изменил своим принципам. Боевой офицер, словом.
Участвовавший в освобождении заложников на Дубровке, в спецоперациях по
ликвидации бандформирований в Чечне, Дагестане, Ингушетии. Однажды в
станице Слепцовская его группа более десяти часов вела неравный бой с
боевиками. Десять часов постоянного сверх напряжения, когда цена любой,
даже мало-мальской промашки или какого минутного недопонимания – жизнь.
И надо выдержать не только физически, но и психологически. Ведь груз личной
ответственности командира увеличен ровно на столько, сколько людей у него в
подчинении. Сослуживцы Дмитрия Александровича вспоминали, что в мирное
время, похожих требовательностью на Разумовского, подчиненные не очень–то
жалуют. Потому что они выжимают последние соки, заставляя тренироваться и
готовиться через «не могу» даже самых ответственных и сознательных.
Общеизвестно, что у везения тоже есть свой предел. Вот почему на войне
на таких, как Разумовский, молятся. И уже не вспоминают недавнюю свою
зависть, что у кого-то были полчаса на роздых в травке поваляться, а у «бати»
Разумовского, как всегда, отдохнули за отработкой приемов рукопашного боя.
Он для них истинно был батей. В одном лице и мама с папой, и родина, и
страховой полис на любую ситуацию. Таким в бою верят бе-зо-гляд-но. И выше
награды чем эта, для любого командира нет и никогда не было. Но в то же время
каждый из его бойцов осознавал, не заложи Разумовский в них эту самую
подготовленность и профессионализм выживания, груз «двести» мог бы
пополниться за их счет.
Виталий выждал паузу, чтобы мы переварили услышанное, и через
десяток секунд продолжил:
– В одном из источников нашел фразу Дмитрия Разумовского какую
произнеси вслух, и не надо больше ничего добавлять о том, каким командиром
он был. Вдумайтесь в его слова, при этом помня старинную поговорку: «на
судьбу надейся, а сам не оплошай». Итак: «Пятнадцать лет меня и моих бойцов
оберегает судьба: у одного было поверхностное ранение, у другого зуб
откололся – и всѐ».
Мы молча и честно вдумывались в только что услышанное, пока наш
вожатый-воспитатель не сказал, что вообще-то через полчаса обед и не мешало
бы зайти по дороге в корпус, себя в божеский вид привести.
– А что если мы прямо отсюда двинем на прокорм? – Предложил Волков. –
Чего зря время терять? Кто «за»? Единогласно. Тогда Германа Вольфовича
отпускаем, перед входом в столовку встретимся. За нами, маленькими, пока
присмотрит Александр Иванович, если, конечно, он тоже никуда не торопится.
1
5
Капустин-старший, пряча улыбку, всей своей фигурой выразил полное
согласие – мол, как пить дать, присмотрю.
– А ты, Волков, оказывается, настоящий клоун, – с явным неодобрением
произнес наш самый лучший в мире вожатый-воспитатель. Тут же прозвенел
голос Рыжего:
– Герман Вольфович, вы перепутали, это я – клоун, Мишка-то всего лишь
навсего изобретатель.
– Все вы – клоуны, пробурчал Рябов, и тут же добавил, – полчаса даю, но
ни секундой больше. В конце концов существует распорядок, который мы
обязаны выполнять.
Пятнадцать пар вопрошающих глаз вновь выцелили Виталика.
– А затем был Беслан. – Продолжил он, будто и не прерывался. – Третье
сентября две тысячи четвертого года. Двумя
днями раньше бойцы «Вымпела» и «Альфы»,
составившие оперативно-боевое подразделение
Центра специального назначения ФСБ России,
срочно вылетели в «командировку». Так на их
профессиональном сленге называется очередное
задание.
«Спецы» очень редко работают с листа,
если
только
не
заставят
стремительно
разворачивающиеся события.
Например,
необходимо
доскональное
знание
местных
условий.
Предстояло
отработать детали операции в здании, похожем
на школу, где произошел захват. Рядом такого
не нашлось, но похожее отыскалось. Перед этим
выяснили у местных, из какого кирпича стены,
какие стекла в окнах спортзала; расположение
на этажах актового зала, библиотеки, столовой,
комнат и кабинетов.
Пока разведка и снайперы отслеживали
ситуацию, группы готовились на полигоне 58-й
армии. Затем из штаба поступила информация,
что в спортзале произошел взрыв, дети и
взрослые под огнем бандитов выбегают на
улицу.
На штурм они пошли прямо из автобуса.
Разумовский и еще восемь бойцов его группы
заняли
исходную
позицию
метрах
в
пятидесяти-шестидесяти напротив спортзала.
Под прикрытием «брони» эти метры было не
преодолеть. Бандиты заминировали и здание
1
6
школы, и подходы к нему. Так что вариант один – рывком, под прицельным и
плотным огнем террористов.
Они готовились к атаке по «полю смерти», укрывшись то ли за
заборчиком, то ли за хлипкой стенкой сарая, которую пули готовы были
искрошить в труху. Разумовский на равных среди остальных. Нет, прошу
прощения, не на равных, он хоть на полшага, но впереди своих ребят. Потому
что командир держит «поляну» целиком, отвечает за каждого из них, и, если
надо, прикроет собой. Тем же самым, не задумываясь, ответит любой из его
команды.
При проведении операции огромное значение имеют слаженные действия
не только бойцов одной группы, которые за годы, проведенные вместе,
научились с полувзгляда понимать друг друга.
Жизненно важным при выполнении заранее определенных задач
становится взаимодействие всех подразделений, и при этом ни секунды
промедления после получения «добро» на атаку, как бы убийственно тяжело не
разворачивались события.
Разумовский получил приказ выдвинуться к стене школы, скомандовал, и
они, все девять, рванули вперед, контролируя свои сектора, прикрывая друг
друга огнем и одновременно стараясь при крыть собой детишек, выскочивших
во двор школы, и которых еще не успели настичь бандитские пули. Разумовский
и здесь был первым. Он просто работал во имя жизни. И это не расхожие слова,
а настоящие, согласно моменту: простые воины и одновременно великие люди
занимались привычной для себя работой – каждый миг своей жизни отдавая за
продолжение жизни других.
Снайпер попал в грудь Дмитрия Александровича, в место, не защищенное
бронежилетом. Две пули, одна из них, похоже, задела аорту. Он еще успел
отдать свой последний приказ: «Пробило… Вытаскивайте». Но если вы хоть на
секунду подумали, что «вытаскивайте» касалось смертельно раненного
Разумовского, то не поняли ничего из рассказанного мною. Последний жест
Дмитрия Александровича был в сторону беззащитных детей.
– Я бы так не смог, – тихо сказал Рома Спицын, победитель
международного конкурса юных скрипачей. – Страшно... И одновременно
погано как-то, ощущать себя трусом.
– Я о том же подумал, – прозвучал вдруг охрипший голос Миши Волкова.
Да и я, чего самому себе врать, мысленно протиснулся бочком на место
тех беслановских героев, и не знаю, как бы поступил, хватило бы духа вот как
они.
– Позволю себе кое что вам объяснить, – Капустин-старший встал рядом с
сыном. – По поводу только что услышанных сомнений. Тем более что совсем
недавно мы на эту тему говорили с Виталием. Я бы удивился и, наверное, не
поверил, если бы здесь прозвучало обратное. Представить, как бы ты поступил,
и сделать то же самое в реальной жизни – совершенно разные вещи. Что, по
собственному опыту готов утверждать, проверяется только практикой. Хочу
1
7
заострить ваше внимание, молодые люди, и на такой составляющей: чтобы
оказаться среди тех девяти, вам сначала надо было бы выбрать воинскую
профессию; затем выдержать жесткий отбор в элитное подразделение, которое
не парадным шагом марширует, а каждый день рискует угодить под пули врага,
и пули эти не из пластилина; закрепиться в нем, став для каждого своим; пройти
все этапы суровой подготовки, я бы сказал, своего рода курс выживания в
экстремальных условиях; проникнуться кодексом чести офицера, гражданина и
просто человека, когда самопожертвование становится как бы чертой
характера… Тогда еще можно о чем-то рассуждать. Хотя подобные разговоры,
если за тебя говорят твои поступки, уже не нужны.
– Ну а ты бы смог? – Шепотом спросил Виталика неугомонный Волков.
– Не знаю, – так же шепотом ответил Капустин-младший.
НАВЕЧНО - ОФИЦЕРЫ БЕСЛАНА (2)
– Вы тоже будете вести с нами беседы? – Светски поинтересовалась Роза
Валеева у Капустина-старшего по дороге в столовку.
– Нет, если только не сочту возможным что-то дополнить или прояснить, –
ответил тот. – Понимаете ли, милая девушка, я глубоко уверен, что когда есть
возможность общения ребят друг с другом, это намного правильнее и
эффективнее, чем лекция или даже доверительная беседа с участием взрослого.
Виталий и Илона к тому же достаточно много знают, и умеют правильно подать
тему.
– Ваш сын замечательный рассказчик, подхватила Розка. – Мне очень
понравилось. Он так по-взрослому говорит, что кажется, будто книгу читает.
Александр Иванович горделиво расправил плечи:
– Я вам по секрету скажу, что буквально перед отъездом сюда, Виталий
закончил документальную повесть, даже мне еще не показывал, только Илонке
отдельные фрагменты зачитал, и еще пишет очень неплохие стихи для своего
возраста.
– Значит, военным он не будет, – выдала четкая, но иногда резковатая Роза
Ренатовна, как на разделочном столе отделяя «физика» от «лирика».
– Как раз наоборот. Собирается после школы поступать в Военный
институт иностранных языков. И как вижу, решение это вполне серьезное.
– Ой, как здорово! – Непонятно чему обрадовалась супер-отличница
Валеева, переходя от состояния «ножа» к состоянию «кастрюли», единственное,
что от счастья в ладоши не захлопала и на одной ножке не запрыгала. – Тогда я
тоже смогу многое ему рассказать!
К Илонке было не пробиться. Рыжий и Мишка Волков как два
телохранителя вышагивали по бокам, впереди пылил Яковлев, умудряясь даже
на ходу зависнуть в инете. Сзади маршировали еще два богатыря и одна
1
8
богатырша – Стасик Горбатко, Рома Синицын и кинолог Ленка Орлова. При
этом вопросы из всех шестерых сыпались как из рога изобилия.
– Откуда материал берете?
– Из газет, журналов, книг. Обмениваемся информацией с военно–
патриотическими клубами. Много записей делаем, когда с подачи папы
встречаемся
с военными
журналистами, бойцами
и
командирами,
участвовавшими в антитеррористических операциях.
– И они вам обо всем рассказывают?
– Нет, конечно. В основном лишь то, что открыто для общего пользования.
– А когда начали заниматься этим делом?
– В шестом классе. Наш классный руководитель пригласила папу, чтобы
тот рассказал о подвиге. Дома мы как-то не задумывались, над чем он работает,
а тут вдруг будто глаза открылись. Объяснили ему, что хотим заниматься тем
же. Даже придумали с Виталиком «Энциклопедию подвига» – когда на каждую
букву алфавита имена героев и что конкретно они сделали. Но оказалось, что
большинство фамилий, и в первую очередь представителей спецподразделений,
афишироваться не могут. Так пришлось распрощаться с нашей замечательной
идеей. После чего Виталик предложил писать рассказы, как говорит папа, «на
документальной основе». С этого всѐ и началось.
Тут Женька Яковлев остановился как вкопанный, мы все чуть в него не
поврезались, а он, не отрывая глаз от экрана нотика, глухо произнес:
– Только что нашел, в Беслане парень был, Туркин его фамилия, собой
гранату накрыл.
– Лейтенант Туркин Андрей Алексеевич, еще один из настоящих Героев
России, – сказала Илона.
– Мы уже слушаем, – поторопил Рома Синицын.
– У Виталика это лучше получится. Беслан – его тема.
– Вы что, и события делите? – Удивился Рома. – Ну, кто о каком инфу
собирает?
– Конечно. Чтобы не повторять друг друга. Объем информации большой,
хочется всѐ охватить…
В течение дня предметно пообщаться с Виталием не получилось. Мы ведь
еще различные кружки в отрядах ведем. Казбек Тураев – борцовский, Роза
Валеева – практикум по иностранным языкам, Вася Рыжий жонглированию учит
и владению собственным телом… В общем, все при общественно полезном
деле. Но самая популярная личность в лагере, конечно же, Женька Яковлев:
через его компьютерный класс со всевозможными эксклюзивными игрушками
даже вожатые умудрились не по одному разу пройти.
И только после отбоя, когда в нашей «палате» был потушен свет, когда за
окнами разлилась тишина и замерцала далекими искорками звезд почти черная
крымская ночь, мы превратились в одно большое ухо – это когда Виталька начал
свое повествование.